Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

— Может, плохое что случилось? — спрашивает Сяомэй.

— Плохое? Что у меня сегодня случилось плохого? — тяну я, пытаясь сгенерировать хотя б одну мысль, но мозг стремительно растворяется в пиве, глаза слипаются. — Да фиг его знает… О! Я сумочку у дяди забыла… Цвета малинового мус-с-с-с… хррррррр!

Сплю.

Опять утро. Снова резкий и долгий звонок в дверь.

Да что ж такое делается, а? Я заставляю себя открыть глаза и тут же зажмуриваюсь от яркого света, бьющего в панорамное окно. И первая, на грани панической атаки, мысль: «Где я?», которая возникает всегда стоит мне проснуться не в собственной кровати. Я уже говорила, что регулярно хожу к мозгоправу — к доктору Сано? Учусь справляться с детскими травмами, типа. Дядя затею эту считает капризом избалованной девчонки и пустой тратой денег. А я ему, в ответ на все упреки, обычно припоминаю показательную казнь предателя совершенную прямо на моих глазах. Отличный педагогический прием для восьмилетнего ребенка, чего уж там. Чувака закопали живьем, а я после этого полгода писалась в кровать. Зачем я все это рассказываю? Чтобы понятно было — я из настоящего гангстерского клана, а не из клуба озабоченных домохозяек. У меня очень нервная жизнь и нездоровые рабочие отношения. Поэтому не нужно пугаться, если я, разбуженная ни свет ни заря, ору от злости:

— Какого черта? Кого принесло?! Пошли все в жопу!

Распахиваю дверь и вижу мужика в снежно-белом костюме. Как будто смутно знакомого.

— Ты кто такой, хрен морозный?

А если бы не ходила к психотерапевту, то просто выстрелила бы ему в голову. Чувствуете разницу? Вот!

— Хм… — невольно пятится назад сбитый с толку мужик. — Я… как бы… хозяин жилого комплекса, мисс Ямада.

О! Теперь я его вспомнила. Это же господин Ким!

— Чем обязана столь ранним визитом?

Ким вытягивает шею и пытается заглянуть вглубь квартиры. Что он собирается там увидеть? Головы замученных жертв?

— Да вы проходите. Не обращайте внимания на беспорядок. Я все равно уже проснулась. Хотя обычно встаю на три часа позже, — вещаю я голосом настолько медовым, что только глухой не услышит в нем отчетливый привкус дёгтя.

— Когда вы вселялись, мисс Ямада, то обещали избегать неприятностей. Клялись, что будете жить тихо и незаметно.

И на цыпочках крадется в гостиную. Вестимо, боится разбудить десяток пьяных бандитов.

Вообще-то, когда я вселялась, он ползал на коленях и благодарил за вызволение старшего сына-игромана из лап одного из клановых букмекеров.

— Я так и живу. Ухожу рано, возвращаюсь поздно. Вечеринок не устраиваю. Неужели поступили жалобы от соседей?

— А вы как думаете, мисс Ямада?

Я-то? Я думаю, что может дядя прав, и я зря отлежала на кушетке у мозгоправа столько часов, если от желания спустить незваного визитера с лестницы аж пальцы сводит.

— Откуда же мне знать? Я ни с кем так и не успела познакомиться.

— Ваша… хм… работа, мисс Ямада, неожиданно привлекла повышенное внимание СМИ. Соседей беспокоит количество репортеров, — бормочет арендодатель.

А сам зыркает вокруг, ищет к чему придраться. И не находит ничегошеньки. Квартиру каждые три дня убирает приходящая тетенька, а на кухне я появляюсь крайне редко. И даже сейчас Сяомэй успел спрятать все пивные банки. О том, что тут проживает живой человек напоминает только смятый плед на диване… Ох! Это, что же, ками меня укрывал ночью? О как! Но на господина Кима почти стерильная чистота действует парадоксально — он начинает наглеть:

— Люди платили огромные деньги за конфиденциальность и покой, мисс Ямада. Они не хотят, чтобы каждый их шаг за пределы жилого комплекса сопровождался фотовспышками. Ваша скандальная публичность отрицательно сказывается на имидже этих очень уважаемых людей.

— Подайте в суд на СМИ, — советую я, мысленно приготовившись к тому, что эта жадная сволочь сейчас начнет качать права. — Шумиха раздута без каких-либо веских причин. И, к слову, я тоже заплатила огромные деньги за эту квартиру.

— Ваше окружение и способ жизни…

Понеслось! Клеймить чужие пороки — святой долг законопослушного гражданина, я помню-помню. Но господин Ким как оратор превзошел всех предыдущих. Настолько, что Сяомэй вылез из кедра — и прямо заслушался.

— Мне сложно это говорить, но я вынужден предложить…

В этот момент в дверь опять звонят.

— Одну минуточку, я открою. Может быть, это кто-то из потревоженных соседей, а? Хотелось бы услышать их мнение лично, а не в вашем захватывающем пересказе.

Иду открывать и думаю, что господину Киму пора убедиться насколько мое окружение умеет быть некомфортным. Послать что-ли «быков» — сжечь его спортивную машинку? Мне сейчас нельзя съезжать отсюда ни в коем разе. Давать дяде еще одну причину затащить меня в его логово? Нет уж.

Короче, открываю дверь… Что это такое?

Красавчик Тан в черном костюме и белой рубашке? В черных лаковых туфлях? В носках? С траурной белой лентой на плече?

А рядом Мелкий (которому приказано было немедля исчезнуть!) и остальные «старшие братья» количестве двадцати человек (в том числе и брат Фу — зеленоватый, но живой). Все они в черных костюмах и с белыми повязками.

Я лишь рот успеваю открыть, а братва уже начинает кланяться.

— Э…

— У нас новости, Хозяйка Рин, — говорит Мелкий с нажимом (и бровями туда-сюда дергает, типа, намекает, что неспроста всё). — Позволь твоим братьям войти.

Позволяю, конечно. Брови у Мелкого кого хочешь напугают. А «старшие братья» дружно разуваются (Мелкий аж зубами скрипит, когда видит чужие мужские туфли у входа), и так же дружно маршируют в гостиную, а там, не обращая внимания на забившегося в дальний угол господина Кима, усаживаются прямо на пол в строгом порядке (как на встрече с дядей — на его личном подворье). Что уже само по себе подозрительно. Либо они пришли меня на расправу забирать, либо с предложением низложить дядю, либо…

— Мы выражаем тебе глубочайшие соболезнования, Старшая Сестра, — торжественно говорит Красавчик. — В связи с неожиданной кончиной Отца Кенты. Позаботься о нас, Старшая Сестра Ямада Рин.

Кланники совершают низкий ритуальный поклон, а я… Первое, что едва не срывается с моего языка: «Это не я!», но мне на плечи ложатся прохладные ладони ками-невидимки.

«Цыц! — шипит он на ухо. — Завали хлебало, дура. И спроси, что случилось с дядюшкой».

Да что с ним могло случиться-то? Шлепнули его — вот и весь случай. Кто-то, но точно не я. И не надо быть великим детективом, чтобы представить, как все это выглядит со стороны. Не исключено, что я вчера была тем человеком, который последним видел дядю живым. За исключением той проститутки.

«Ну, не тупи, идиотки ты кусок, — рычит невидимый Сяомэй. — Спроси их о случившемся. Быстрее! Но чтобы не выглядело подозрительным».