Людмила Астахова - Шесть дней Ямады Рин

Естественно, господин Юто затмевает своей персоной и избитого алкаша, и шлюху без трусов, и ревущую тетку, и содержимое желудка невменяемого наркомана. Он криклив, нагл и омерзительно точен, когда цитирует статьи из уголовного и гражданского кодексов. Он — наказание божие для любого полицейского. А все почему? Жмот нипочем не хочет расставаться с денежками. За драку в общественном месте полагается штраф, плюс залог за Мелкого.

— Драка? Вы говорите массовая драка? Господин Мин Джун был один. И, скорее всего, именно он предотвратил убийство! Вы его поблагодарить должны! Что? Вы в своем уме, детектив? Считаете, бандиты гнались за парнем, чтобы с днем рождения поздравить?

Кстати, а как там ронин? Куда же девалась эта никем не приглашенная звезда ночного реалити-шоу? А нет его нигде. Вот ведь скользкий гад! А знаете, что у нас вишенкой на торте? Он, оказывается, добропорядочный и законопослушный гражданин. За любителем покрутить наперсточками в полицейской базе числится только несколько штрафов за неправильную парковку. Вот ведь хитрый лис!

— Юто, плати и пойдем отсюда, — не выдерживаю я.

— Я…

— Плати немедленно.

И одариваю его своим специальным взглядом. Фамильным. От дедушки — известного душегуба доставшимся. У меня на правой ягодице присохший кусок жвачки, а волосы смердят здешней вонью, и я очень-очень злая.

Жмот всё сразу понимает, лезет в карман за бумажником, и отмусоливает требуемую сумму даже ни разу не всхлипнув.

Пока он это делает, мои юристы уже разобрались с остальными делами. Все свободны, в том числе и Мелкий.

Напоследочек господин Юто, правда, отмачивает свой любимый номер.

— Детектив, — говорит он. — Не хотите приобрести для сотрудников бильярдный стол? Со скидкой отдадим. Очень помогает расслабиться после рабочего дня. И сплачивает коллектив.

И нашу роскошную визитку с церемонным поклоном протягивает.

Легавый только и смог, что сцепить зубы покрепче и желваками поиграть. Но визитку берет и в папочку свою демонстративно кладет. Типа, к делу приобщает.

— Еще увидимся, госпожа Ямада. Берегите себя, — прощается он, сверкая глазами.

Я иду впереди, прикрыв зад клатчем, следом плетется Мелкий, а на пятки ему наступает опечаленный Жмот. На часах — два ночи. Может и впрямь, отправиться сейчас в клуб, пропустить пару коктейлей для успокоения нервов?

Ли ждет нас возле лимузина. А рядом с ним крутится «виновник торжества» — ронин. Помогает зеркальце протирать, мать его.

— Чуваки, — говорю я им всем, замершим в поклоне. — Просто… проваливайте.

И больше ничего не говорю. Ну почему, почему мои самые близкие люди такие редкостные придурки?

Квартиру я купила себе сама в подарок на двадцатипятилетие. И так как точной даты своего рождения я не знаю (и никто не знает), то просто выбрала подходящий день и поехала в риэлторскую контору (там до сих пор помнят мой чемоданчик с наличкой). Открыла каталог и показала на самый дорогой и шикарный жилой комплекс. И не потому, что там певцы, актеры и политики квартир накупили. Если по карте смотреть, то этот дом находится на максимальном расстоянии от родового гнезда, а значит, и от дядюшки Кенты тоже. Вот и вся главная причина. Риэлторша сначала побледнела (я ей честно рассказала, кто я такая и свою фамилию назвала), затем посмотрела на денежки, потом на Мелкого, и рьяно взялась за дело. Через месяц я въехала в апартаменты на 25-м этаже. Точнее говоря, мы въехали: я и мой ками. Ну как мой… Мне принадлежит деревце-сокан, а ками в нем живет.

Как-то я мимо цветочного магазина шла и в витрине его увидела. Маленький такой облезлый кедр. Думала, дерево хозяйское, а оно продавалось. Вот, думаю, удача привалила. Это ж такая редкость: найти бесхозного ками! Купила, не торгуясь. Радовалась еще. Это же не просто кедр оказался, а самый последний росток от древа Бодхидхармы. Так, по крайней мере, утверждает мой ками Сяомэй. Он приврать большой мастер, но насчет своего дерева — никогда.

Возвращаюсь я, стало быть, домой, на мой 25-й этаж, злая, со жвачкой на заднице и насквозь провонявшая ароматами полицейского участка. А у меня посредине гостиной сидит призрак.

— Сяомэй, какого хрена?

Но ками, который обычно, что твой пес цепной, и близко никакую потустороннюю сущность не подпустит, обернулся палочником и прикидывается сухой веточкой.

И добро бы какого-нибудь героя древности (они прикольные) в гости пригласил, а то ведь братца Чэня нематериальную сущность (такую же стремную, каким и был покойный кланник).

— Чо тебе надо? — говорю, быстро раздеваясь. — Выкладывай и уматывай обратно.

— Бесстыдница! — визжит призрак.

— Ты все равно уже мертвый, — отвечаю и топаю в ванную. — Потерпишь.

Ванная у меня большая, очень большая. С душевой, похожей на кабину космического корабля, джакузи, биде и прочими прибамбасами. Это потому, что у меня комплексы и детская травма. Если бы у вас долгие годы из удобств были железный ночной горшок и пластмассовый таз, вы бы при первой возможности золотой унитаз купили. Мне так врач-психотерапевт объяснил. Я ему верю.

Лежу в джакузи, пузырьки приятно щекочут спину, на щеки намазала крем из бриллиантовой перхоти цилиня [2] Цилинь — китайский единорог. … Шучу, конечно. Но стоит эта хрень примерно столько же, и такая же несуществующая, как сказочная тварь. Если бы из людей вдруг исчез весь азарт, и они перестали бы играть на деньги, то я бы из нашего клана сделала косметическую фирму. Прибыль та же, и за такое мошенничество не сажают. Красота!

Так вот, пока я нежусь в пузырьках и омолаживаю лицо, призрак братца Чэня вьется над джакузи, словно черный ворон над полем битвы.

— Ну, — спрашиваю, — насмотрелся на мои сиськи? Говори зачем явился.

— Дались мне твои сиськи. Вообще-то, я поблагодарить пришел, — говорит Чэнь. — За то, что нашла моего убийцу и… это… как бы отомстила за мою безвременную смерть. Черт! С твоей стороны, Рин, неэтично и даже грубо принимать меня в такой обстановке, но ты никогда не отличалась деликатностью, поэтому — прощаю.

А ведь точно, его же в ванне взорвали! Это я не подумала.

— Излагай короче, братишка. При жизни ты был менее болтлив.

С призраками нельзя цацкаться, они только силу понимают. Собственно, как и живые люди. Только живые не могут вселиться в тебя и пожрать душу.

— Ты мне теперь не хозяйка, знаешь ли, — фыркает Чэнь. — Сколько захочу, столько и буду говорить. Хоть до самого утра.

Да, призраки тоже умеют хамить. Как был наглой скотиной, так и остался.

Пока я волосы намыливаю, призрак в унитаз нырнул (видимо, всю жизнь мечтал узнать как там всё устроено), потом из биде вынырнул. Он, что, терпение мое испытывает?