Ким Харрисон - Немертвый в саду добра и зла

— Кист?

Она слышала, что он вздохнул, но не видела его. Ее лицо побелело, и каждая мышца напряглась, когда она шагнула к кушеткам, устроенным рядом с фортепьяно. Грязное пятно света вспыхнуло на черном блеске дерева, и она нашла его там. Он стоял на коленях на белом персидском ковре между кушеткой и фортепьяно, она увидела девушку в обтягивающих джинсах, черной кружевной рубашке и поношенном кожаном пальто, растянувшуюся перед ним.

Кистен поднял голову, необычная паника читалась в его голубых глазах.

— Я не делал этого, — сказал он, его окровавленные руки нависали над трупом.

Дерьмо. Уронив бутылки на диван, Айви качнулась и опустилась перед ними на колени. Привычка заставила ее проверить пульс, но было очевидно по бледности кожи и нежно растерзанной шее, что миниатюрная блондинка была мертва, несмотря на ее тепло.

— Я этого не делал, — повторил Кистен, отодвигая свое аккуратное, симпатичное мальчишеское тело назад на несколько дюймов. Его руки, сильные и мускулистые, дрожали, ногти блестели красным. Айви посмотрела от рук до лица, видя страх в его почти тонких чертах, которые он скрывался за красновато-светлой бородой. Мазок крови был на лбу под каштановой челкой, и она подавила острое желание поцеловать его, убирая челку, что было и противно и интриговало ее.

«Это не то, кем я хотела быть».

— Айви, я этого не делал! — воскликнул он на ее длительное молчание, и она потянулась над девушкой и убрала назад его слишком длинную челки. Нежный появляющийся черный в его пристальном взгляде перехватил у нее дыхание.

«Боже, он был красив, когда волновался».

— Я знаю, что ты этого не делал, — сказала она, и широкие плечи Кистена расслабились, заставляя ее задуматься, почему он был расстроен. Это было не то, чувство, что он волновался из-за того, что ему приходилось заботиться об ошибке Пискари, а из-за того, что Айви могла подумать, что это он убил девушку. И где-то в глубине души она поняла, что он любил ее.

Симпатичная женщина была любимым типом телосложения Пискари с длинными светлыми волосами и угловатым лицом. У нее, вероятно, были голубые глаза.

«Дерьмо, дерьмо и еще больше дерьма».

Мысли метались, чтобы свести ущерб к минимуму.

— Как долго она мертва? — спросила она.

— Минуты. Не больше. — Резонансный голос Кистена спал до более знакомого. — Я пытался узнать, где она останавливалась, и вычистить там, но она умерла прямо здесь на кушетке. Пискари… — Он встретил ее взгляд, потом посмотрел на пару алмазных сережек-гвоздиков. — Пискари сказал мне позаботиться об этом.

Айви встала на ноги, чтобы сесть на край соседней кушетки. Это было не похоже на Кистена, так паниковать. Он был отпрыском Пискари, человеком, которого немертвый вампир выбрал, чтобы управлять баром, делать его работу под дневным светом и убирать его ошибки. Ошибки, которые обычно составляли четыре фута одиннадцать дюймов [прим. пер. рост — 150 см], блондинки, и сто фунтов веса [прим пер. вес — 45 кг]. Черт побери все на хрен. Пискари не лажал так, с тех пор как она уехала, чтобы закончить среднюю школу на Западном побережье.

— Она подписала бумаги? — спросила Айви.

— Ты думаешь, я бы так переживал, если бы она подписала? — Кистен укладывал волосы маленькой девушки, как будто это могло помочь.

«Боже, она выглядела на четырнадцать», — подумала Айви, хотя знала, что девушке было ближе к двадцати.

Айви сжала губы и вздохнула. Так много нужно сделать, чтобы просто поспать в это утро.

— Возьми пластиковую упаковку от рояля, из мусорной корзины, — сказала она решительно, Кистен поднялся, одергивая полы своей шелковой рубашки по верху джинсов. — Мы открываемся в восемь часов для толпы Внутриземельцев, и я не хочу, чтобы место пахло, как мертвая девушка.

Кистен встал, направляясь к лестнице.

— Шевелись быстрее, если не хочешь чистить ковер паром! — прокричала Айви, и она услышала, как он быстро спускается вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Уставшая, Айви смотрела на брошенную сумочку женщины на кушетке, слишком эмоционально исчерпанная, чтобы выяснять, что она должна чувствовать. Кистен был отпрыском Пискари, но именно Айви думала в большинстве случаев. Не то, чтобы Кистен был глуп, он был далек от этого, он привык, что она со всем справляется. Он ожидал этого. Ему нравилось это.

Интересно, Пискари убил девушку нарочно, чтобы вынудить Кистена взять на себя ответственность, Айви встала, положив руки на бедра, ее взгляд направился к грязным окнам и реку, туманную на утреннем солнце. Это звучало, как манипулирующий ублюдок. Если бы Айви уступила Арту, то она провела бы утро у него — не только покорно делая следующий шаг к управленческому положению Пискари, которое тот для нее хотел, но и Кистен был бы вынужден справляться со всем этим в одиночку. То, что все пошло не тем путем, как он планировал, вероятно, восхитило Пискари; он гордился ее вызовом, ожидая ее более восхитительного падения, когда она больше не сможет бороться.

«Деформированная, разрушенная, уродливая», — подумала она, наблюдая как вырывается пар из туристических пароходов, когда они топили свои котлы. — «Когда-нибудь было так, что она не была такой?»

Скользящий звук пластика привел ее в чувство, и без лишних движений и зрительного контакта, она и Кистен перекатили женщину на него, прежде чем та опорожнила кишечник. Скрестив руки на груди подобно египетской мумии, они плотно ее завернули. Айви смотрела на руки, а не на размытое пластиком лицо женщины, пытаясь отделить себя от того, что они делали, когда они заматывали ее клейкой лентой, которую принес Кистен, как рождественскую елку огоньками.

Только когда они преобразовали человека к объекту, Кистен выдохнул, медленно и долго. Айви будет оплакивать ее позже. А после себя. Но только тогда, когда никто не сможет ее услышать.

— Холодильник, — сказала Айви, но Кистен заартачился. Айви посмотрела на него, когда она стояла, склонившись над трупом, а ее руки уже находились под плечами женщины. — Только до тех пор, пока мы не решим, что делать. Дэнни будет здесь через четыре часа, начнет месить тесто и делать пасту. У нас нет времени для того, чтобы убрать тело и вычистить тут все.

Кистен посмотрел на коврик, перемазанный кровью. Он поднял ногу и поморщился от липкого коричневого мазка на полу, который шел вниз и обратно.

— Да, — сказал он, его фальшивый британский акцент исчез, потом Кистен взял длинный сверток от Айви полностью и водрузил его на плечо.

Айви не могла не почувствовать гордость за него, что он так быстро отдышался. Ему было всего двадцать три, он взял на себя обязанности отпрыска Пискари в семнадцать лет, когда мать Айви нечаянно умерла пять лет назад, отрекшись от престола и положения. Пискари активно управлял Цинциннати, и Кистен делал немного больше, чем прибирался после мастера-вампира, и делал его счастливым. Подавить ее зависть, что Кистен получил вожделенную должность, было легко.