Нэнси Холдер - Наваждение

Последний уцелевший голем стискивал голо вуНиколь.

«Он убьет ее!»

Не сбавляя хода, Ричард вскинул винтовку. Послышался еще один тихий хлопок. Истукан покачнулся и, не выпуская свою жертву, рухнул наземь.

Илай, словно в замедленной съемке, перекатился на бок, сел и, вскинув руки, начал читать заклинание. Губы его двигались, но слов было не расслышать.

Ричард завел руку за спину и вытянул из заплечных ножен дожидавшийся своего часа длинный кинжал. Медленно вращаясь, лезвие прочертило в воздухе дугу и вонзилось в землю между ног Илая. Лицо колдуна стало белее полотна.

— Сиди и не дергайся, — прорычал Ричард.— Рыпнешься — убью.

Спотыкаясь и оскальзываясь, Филипп сбежалвниз по склону. Сердце колотилось как бешеноеИлай сидел, не шевелясь и даже не моргая.

Томми спихнул с себя мертвого голема и накинулся на Ричарда:

— А если б вы попали ей в лоб?

— Ее лоб был на полфута ниже, — отмахнулся Ричард, баюкая дочь в объятиях.

Николь рыдала, повиснув на шее отца. По лицу старого воина текли слезы радости. Он протянул руку навстречу подбежавшему Филиппу и привлек его в Круг.

Филипп тронул любимую за плечо, и его будто ударило током. Ахнув, он перевел взгляд на округлившийся живот Николь.

«Да она же беременна!»

Голова пошла кругом.

«Как?.. Когда?.. Что за чудеса... — И вдруг Филипп с убийственной ясностью понял: — Ребенок не мой...»

— А эта четверка откуда взялась? — спросилТомми, чуть отдышавшись.

— По-моему, они шли за нами, — сказал Филипп.

Саша обвелавзглядом поле битвы, опасливо д отронуласьдо ближайшего голема и тут же от дернуларуку.

— Им нужен был ты, не Николь, — пояснила она.— Похоже, это те же големы, что охотились за Амандой.

— Вряд ли, — возразил Томми. — Аманда-то в Лондоне.

— Подумай хорошенько, — тихо сказал Филипп. — Ауру Аманды мы скрыли. Вот они и переключились на того, кто носит в себе частичку ее души. Вы связаны узами, а значит, живете друг в друге. Когда мы разделились, големы, очевидно, почуяли в тебе Аманду и пустились в погоню.

Томми поежился.

— По-вашему, мы их всех укокошили?

Саша покачала головой.

— Жеро говорил, что за Холли охотилось четверо. Эта четверка, — показала она, — выслеживала Аманду. Логично предположить, что и за Николь ихотправилось четверо. Однако мы видели только троих.

— Четвертого убил я, — тихо сказал Илай. — В замке.

Саша повернулась к сыну.

— Спасибо, что вытащил ее оттуда.

— Плевал я и на вас, и на ваши спасибо!— процедил Илай, — Попадись вы мне в руки, я бы вас всех прикончил.

— Пообрывать ему ручонки, и дело с концом— пробормотал Томми.

Судя по выражению лица, Филипп был «за» и только уважение к чувствам матери мешало емувысказать, что он думает по этому поводу.

Саша перевела взгляд на сына — в глазах его пылала злоба. Илай медленно поднялся, косясь на Ричарда, который следил за каждым его движением.

— Рогатый Бог вас в порошок сотрет, всехдо единого, — прошипел он.

— Илай! Не для того я тебя растила, чтобыты стал слугой зла.

— Да? Когда ты меня растила? Насколько япомню, ты сделала ноги и предоставила сие занятие отцу. А теперь явилась не запылилась, да ещесмеешь меня осуждать! Если уж кто и заслуживает осуждения, так это ты. Ты не задумываясьбросила своих детей, а теперь корчишь из себясвятую невинность и удивляешься, что мы пошлив отца? Чего ж тут удивительного? Он остался с нами, дал мне первые уроки магии, научил меня водить машину, втолковал мне, как обращаться с женщинами.Ты же знала, что он за человек, вот илюбуйся на результат!

Красный как рак, Илай с криком занес руку, будтособираясь ударить мать. Краем глаза Саша заметила, что Ричард вытягивает еще один нож, и вдругсвалившийся невесть откуда демон сбил Илаяс ног.

Черный, с блестящим панцирем и шестью ко нечностями,он был похож на гигантского тара кана.Чудовище шустро вскочило, развернулось инацелило клыки на горло Илая. Однако колдун нерастерялся и двинул кулаком по рогатой баш ке.Противник, скуля, засеменил прочь.

Илай встал на ноги.

— Прощайся с жизнью, — прошипел чей-то го лос.

Саша обернулась и увидела целившуюся из лука нимфу.

— Нет! — крикнула она и, бросившись к сыну, толкнула его в сторону. И, уже падая вместе с Илаем, почувствовала, как вонзается в спину стрела, впиваясь все глубже и глубже — туда, где билось сердце. В глаза ударил ослепительный свет, в ушах зашумело, засвистело...

Мать и сын рухнули на землю, оказавшуюся почему-то очень ровной, каменной и выстланнойсоломой.

— Добро пожаловать, — вкрадчиво промурлыкал женский голос.

Саша подняла голову, чем несказанно удивиласаму себя, — и зашлась истерическим смехом.

— Кто это? — Голос Илая сочился страхом.

Над ними стояла величественная красавица врасшитых серебром черных одеждах. Голову женщины венчала серебряная диадема с черной вуалью.

Незнакомка изогнула губы.

— Я Изабо из рода Каор. Добро пожаловатьв мой дом.

— Куда они подевались? — крикнула Николь.

Еще мгновение назад Саша с Илаем были здесь.А потом упали, что-то гулко громыхнуло, и вот— ни того, ни другой.

Демон в облике нимфы зашатался ис булькающим хрипом осел на землю. В груди у него торчал нож. Томми свернул шею тараканообразной твари и теперьмедленно поднимался на ноги. Мощась от отвращения, он вытер лицо, забрызганное лиловойкровью, иответил:

— Не знаю. Похоже, это как-то связано с об рядом,который устроили мы с Амандой.

— Объяснись, — потребовал Филипп.

— Мы немножко поворожили, чтоб остаться живыми-здоровыми и никогда не разлучаться. А когда закончили, почувствовали мощный всплеск силы. То же самое я ощутил сейчас, за миг до их исчезновения.

У Николь закружилась голова.

— Может, Пабло сумеет отыскать их след, — выдавилаона, сглотнув подкативший к горлу ко мок —А где он, кстати? И остальные?

Филипп с Томми украдкой переглянулись. «Решают, какую часть правды мне расска зать», —поняла она.

— В Европе, — осторожно ответил ей отец.

Николь подняла голову и вдруг увидела его новыми глазами.

— Ты же говорил, что покончил с войной, что все твоибоевые умения забыты! Ты всегда скры вал отнас свое прошлое. А мама и знать не хо тела.

Взгляд отца был красноречивее любых слов. Николь явственно ощутила боль, которую он носил в себе все эти годы.

— Мама морщилась при виде твоих шрамов всегда затыкала тебе рот. Излей ты душу, может, оправился бы. Но она и слышать ничего не хотела. И тогда ты превратился в тихого, незаметного человечка, простака и скромнягу. Отец, правда все-таки выплыла наружу: ты...

— Ш-ш-ш. Не надо, милая. Ты в безопасности, а все остальное неважно — Нежность, светившаяся в глазах Ричарда, сменялась мрачной решимостью. — А теперь надо отыскать твою сестру.