Анастасия Туманова - Невеста Обалуайе

Над садом спустилась ночь. Тонко, жалобно запела старуха-куруру. Лунный свет голубоватыми полосами лежал под деревьями. Над белыми, словно светящимися во мраке гардениями золотыми и зелёными искрами мелькали светляки. У тёмной стены дома слышалось сосредоточенное сопение и топот: там пировали после вечернего набега на мусорную кучу броненосцы. В ветвях мелькнула быстрая мохнатая тень: гамба – опоссум – охотился за птенцами. Дневная жара уже спала, воздух сделался почти прохладным и сладко пах цветами. Со стороны ручья тянуло свежестью и слышалось едва различимое бормотание воды. Эва спала в гамаке на веранде, свернувшись в клубок и что-то невнятно шепча во сне. Марэ стоял рядом, держа руку сестры, и его радужная аше слабо светилась над гамаком, напоминая волшебный фонарь.

– Ну, как? – спросил Обалу. Он сидел на крыльце, глядя на застрявшую в ветвях луну. Костыли лежали рядом. – Твоей аше хватает? Если нет, я могу тоже…

– Уже всё. – Марэ отошёл от гамака, устало присел рядом с братом. – Теперь ей нужно только спать. С ума можно сойти… Как просто всё оказалось! Какая умница Эвинья! Слышишь – козодои больше не кричат. И возле ручья ни одной цапли… Как вы с Ироко выдержали здесь целую неделю – уму непостижимо! Я бы, наверное, не смог.

Обалу хмуро улыбнулся, и в лунном свете его улыбка показалась ещё более неприятной, чем обычно. Марэ искоса взглянул на него. Отвернувшись, спросил:

– Ты увидишься с твоим… с Ироко?

– Нет. Зачем? – Обалу не отрываясь смотрел на пробирающийся среди ветвей жёлтый диск. – Не подумай, что я осуждаю его за что-то. Мне ли не знать, до чего может довести человека Нана Буруку… Но вот сейчас, в мои двадцать восемь лет – зачем мне отец? Всё закончилось, и я рад, что никто не погиб… Но мы с Ироко не нужны друг другу. Никак. Ни для чего.

– Если бы не он, вы все погибли бы там, в лесу, – осторожно напомнил Марэ. – И ты, и парни, и Йанса…

– По-твоему, я должен из благодарности немедленно признать его своим отцом?

– Не должен. Вернее, это не имеет значения. Он и так твой отец.

– И это тоже ровным счётом ничего не значит. – Обалу взял костыль, ухватился за столбик перил и поднялся. – Я хочу спать, брат, не будем больше болтать.

– Скажи, а эта девушка, Габриэла…

– Не говори мне о ней. Никогда.

Из глубины сада послышались тяжёлые шаги. Светлячки всполошённой стайкой взвились над клумбой. Гамба юркнул в переплетение ветвей и исчез. Маленькая испуганная сова вылетела из кустов, как крылатый ёршик для мытья посуды. Вслед за совой вынеслась, истерически пища, стайка разбуженных колибри – и за ними в полосу лунного света вступил Шанго.

– Вот ты где! – не здороваясь, бросил он Обалу. – Пошли!

– Куда? – растерянно спросил тот. Мрачная физиономия Короля Молний не предвещала ничего хорошего.

– Куда?! – рявкнул он так, что в ветвях мангового дерева послышался треск: там явно улепётывало по ветвям ещё какое-то ночное существо. – Ты спрашиваешь – куда?! В Баию, мой дорогой! Ты забыл, что там творится по твоей милости?!

– По твоей тоже! – оскалился Обалу.

– По нашей! – не стал спорить Шанго. – Так что вставай – и пошли! На моём джипе доберёмся за полчаса: ночь, дорога пустая!

– «Вставай»? «Пошли»? – недобро усмехнулся Обалу. – Ты в своём уме? Дай мне хотя бы…

Но Шанго не собирался ждать ни минуты. Не обращая внимания на возмущённые вопли, он одним рывком вскинул Обалу себе на плечо, свободной рукой подхватил с земли его костыли – и целеустремлённо зашагал мимо тёмного дома к воротам. Вскоре оттуда донёсся звук включённого двигателя. Полыхнули голубым светом фары, взвизгнули шины – и снова наступила тишина.

– Проклятье… – хрипло прошептала Ясмина, выкрутив кран до отказа. Две капли звонко шлёпнулись на дно ржавой раковины и застыли там. – Проклятье… Опять вырубили воду!

Мутное пятно окна закачалось и поплыло перед глазами. Ясмина, хватаясь за стену, тяжело осела на пол. Жар мерно стучал в висках. Пересохшее горло саднило. Исхудалые руки, покрытые язвами, судорожно сжали мокрый от пота ворот платья. Хотелось заплакать – но не было сил.

Охая и цепляясь за подоконник, Ясмина только с четвёртой попытки поднялась на ноги. Долго стояла прислонившись к стене и ожидая, пока потолок перестанет вертеться. Затем, взяла семилитровую пустую пластиковую бутылку. Шатаясь, вышла в коридор. Заглянула в комнату. Мать и Зе лежали пластом. Малыш Йо, гудя, катал по полу машинку. Ясмина взяла в свою горячую и сухую ладонь его липкую ручонку. И потянула упирающегося сына за собой.

В Бротасе было сумрачно: снова собиралась гроза. В небе над провисшими проводами и пыльными макушками пальм сходились тучи. Время от времени ворчал гром. По пустым улицам медленно двигались полицейские машины. Ясмина насчитала их шесть, пока шла вниз по переулку. Каждый раз при виде бело-голубого автомобиля девушка и ребёнок ныряли в подворотни, в густую тень. По Бротасу ходили слухи, что всех заболевших будут насильно вывозить в госпитали, и никому туда не хотелось.

Квартал был пуст, но в конце улицы Аугусто Санчеса толпился народ. Ясмина немного воспряла духом: если люди пришли к источнику, значит, он жив! И в самом деле, у тоненькой струйки воды, бившей из бетонной стены, стояли люди с пластиковыми бутылками. Их шатало от слабости, лица и руки были покрыты нарывами, потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, шепча не то молитвы, не то проклятия. Несколько ребятишек, нахохлившись, сидели у стены. Их лица были чисты, глаза – ясны: проклятая хворь по-прежнему не трогала детей. Ясмина встала в конец очереди. Голова отчаянно кружилась. Небо в серых клочьях туч грозило вот-вот погаснуть.

– Йо, никуда не уходи… – успела сказать она… и в это время из-за угла торжественно выкатился огромный трейлер с размашистой голубой надписью на белом боку фуры: «А água baiana é a melhor do mundo!». На обеих подножках висели смеющиеся чёрные парни с автоматами. И, приглядевшись, Ясмина увидела следующий за трейлером джип с белыми и красными зигзагами на дверцах. Она слабо улыбнулась:

– «Молнии Шанго»… Их ничто не берёт!

Трейлер остановился. Джип затормозил тоже. Из него выпрыгнул Шанго и, словно не слыша радостных приветствий, которыми взорвалась очередь, подошёл к грузовику.

– Парни, выпускайте водителя! О, дон Себу, опять вы?! Моё почтение! Мама просила передать, что ваше илеке готово и надо бы его забрать!

– Здравствуй, Шанго. – Приземистый негр в белой тенниске неторопливо выбрался из кабины. – Стало быть, ты снова дома, малыш?

– Сами видите, дон Себу, – на неделю нельзя отъехать из города! Вон что сразу начинается! Сукины сыны, перекрыли воду в моём квартале! Додумались, нечего сказать! Так что ваш грузовичок окажется очень кстати… Вы откроете фуру, или парни сделают всё сами?