Анастасия Туманова - Жёны Шанго

– Ошосси?

– О да! Обвести его вокруг пальца Ошун ничего не стоило! – рассмеялась Нана. – Уж что-то, а морочить мужчинам головы она умеет как никто! Ошосси столько времени мечтал переспать с ней… Впрочем, кто из вас об этом не мечтал? Послушай, мальчик, как ты выносишь мою Оба, когда рядом бегает Ошун? Думаю, она не отказалась бы и тебе…

– Дальше.

– Дальше?.. Дальше Ошосси получил, что хотел, и дал Ошун слово – как последний дурак! И сейчас выполняет обещание! Я пыталась его остановить, но у меня ничего не вышло! Хотя, конечно, стоило предусмотреть, что Шанго в очередной раз окажется идиотом. Какого чёрта он вытащил Ошосси из тюрьмы и не убил?! Право же, повод был немалый! И не так уж они друг друга обожают, эти твои братья! И со стороны Ошосси было глупо иметь виды на Йанса. Жёны Шанго всегда остаются его жёнами. Уж кому, как не тебе, это знать, мой мальчик.

Огун разглядывал стеклянную столешницу. Не поднимая взгляда, напомнил:

– Это ты ослепила Шанго. И сделала так, что его понесло в дурь.

– Уж поверь мне, для этого не нужно делать ничего особенного! – жёстко усмехнулась Нана. Огун на это лишь неопределённо пожал плечами.

– И, честно сказать, я никак не ожидала от Эшу… такой преданности моей Эвинье. Вот уж, в самом деле, кто бы мог подумать!..

– Ты чуть не отправила его на тот свет.

– Я? – холодно подняла брови Нана. – Ты несправедлив ко мне, Огун. Эшу знал, что делал, когда без позволения входил в мой дом. Нельзя брать то, что принадлежит Нана Буруку!

– Если бы он этого не сделал, ты убила бы Шанго и Ошосси.

Нана лишь молча улыбнулась.

Вошла секретарша с подносом, наполнила чёрным кофе бледно-лиловые чашки из тонкого фарфора. Когда она скрылась за дверью, Огун спросил:

– Зачем ты позвонила Йанса и подставила Ошосси? Это было совсем ни к чему. Йанса вполне могла бы не знать про эту… историю с Ошун. Она, кажется, никогда не переходила твоей дороги.

– Ах, это… – Нана с минуту молчала, извлекая тонкую сигарету из пачки. Некоторое время она ждала с незажжённой сигаретой во рту. Но Огун не шевельнулся, и Нана, презрительно улыбнувшись, сама щёлкнула зажигалкой и прикурила от голубого язычка.

– Честно сказать, я слегка забеспокоилась, когда «Молнии Шанго» разнесли участок, – задумчиво созналась она. – Я боялась, что Йанса вздумается помочь Ошосси, что она кинется за ним в мир эгунов… Ты ведь знаешь, когда доходит до серьёзной схватки, Йанса лучше вас всех вместе взятых. Эта девочка умеет сражаться, и вред от неё мог быть большой. Тем более, на её собственной территории.

– И ты решила её нейтрализовать?

– Разумеется, полковник. Слава богу, Йанса ещё немного женщина. И мчаться за мужчиной, который вытер об неё ноги, ниже её достоинства… – Нана вдруг отрывисто выругалась, выпустила в сторону клуб дыма. – Там, где сейчас находится Ошун и твои братья, мне не хватало только нашей местре! Я и так ума не приложу, как это всё теперь разгрести! – Нана с досадой швырнула в пепельницу едва раскуренную сигарету и подняла на Огуна полные гнева глаза. – Твои братья и эта дура Ошун вмешались в дела времени! В дела судьбы и ори! В давние начертания Ифа! В мои дела! Вмешались, прекрасно зная, что не имеют права этого делать! Если бы ты только знал всё!..

– Так расскажи мне об этом, Нана Буруку, – сказал Огун, глядя на неё через стол. – И я решу, что нужно делать.

Нана молча смотрела на него. Затем, не отводя взгляда, протянула руку и включила компьютер.

Штат Пернамбуку, 1661 год

Они шли через джунгли целый день – без остановок, без отдыха. Ошун была среди воинов – Ошун в жёлтом одеянии с золотыми браслетами на запястьях. Она шагала с ними через залитый водой лес. Она позволяла нести себя на плечах, и у воина, взявшего на руки Ошун, исчезала усталость, распрямлялась спина, переставали ныть ноги, а сердце наполнялось сладкой радостью. Смех Ошун звенел сквозь шелест дождя, и лесные твари, мокрые и мрачные, смотрели на неё из зарослей полными зависти глазами. Смотрели – и не смели показаться. А охотник Ошосси неутомимо шёл впереди.

Сначала Мбасу опасался встретить людей ситаларга. Эти маленькие, похожие на ссохшихся стариков человечки могли легко перебить их всех своими отравленными стрелами – из засады, тайком, не пошевелив ни одного листа на деревьях. С ситаларга у киломбу был заключён зыбкий мир, но любая неожиданная встреча в лесу могла кончиться плохо. Ситаларга, к счастью, не появлялись. Вместо этого дважды встретились жесы, с которыми воины киломбу дружили. Жесы охотились в насыщенном водой лесу, пользуясь тем, что ошалевшая от наводнения живность панически спасалась из своих нор и гнёзд. Встретив толпу вооружённых негров вместе с их ориша, жесы дружелюбно поклонились чужим божествам и предупредили Мбасу о том, что из ручьёв повылезали йары [79] Йара – персонаж индейско-бразильской мифологии, речной дух. . Из-за сырости они сейчас в хорошем настроении, но кто знает, что придёт в голову духам? Мбасу поблагодарил охотников, те в ответ пожелали удачи – и, как призраки, исчезли в сыром лесу.

Йару они встретили на камнях возле разлившегося ручья. Она была довольно большой и, увидев людей, недовольно оскалилась. Мбасу остановился. Он видал йар и прежде. В реке возле киломбу жила такая. Иногда она плескалась совсем близко от человеческого жилья, не обращая внимания на прячущихся в зарослях детей. Когда же какой-нибудь сорванец высовывался из кустов, йара смотрела на мальчишку пустыми, водянистыми глазами, нехотя отворачивалась и сползала в воду. Ей можно было оставлять фрукты на берегу, она их очень любила. Взамен йара позволяла ловить рыбу в её ручье и отводила от берега опасных змей. Она не терпела только, чтобы рыбаки совались в густые заросли на другом берегу, где она со своими детёнышами спала в жаркие дни. Люди киломбу не сразу поняли это: йаре пришлось перевернуть две лодки, а в третью бросить злющую жарараку [80] Жарарака – ядовитая змея дождевых лесов Амазонки. , чтобы всем наконец-то стало ясно: заросли – чужой дом, и охотиться там нельзя. После этого люди и ручейный дух мирно зажили дальше.

Но здесь была совсем другая йара. Она сидела на мокрых камнях, выгнув худую спину, поросшую водяными растениями, и зло оскалив острые, как у пираньи, зубы. Её шипение, похожее на отрывистый кашель, разносилось далеко по воде. Воины замерли. Даже дотронуться до оружия было бы оскорблением для рассерженного духа. Сам Ошосси стоял у воды не шевелясь, опустив свой лук и склонив голову в знак почтения к хозяйке этих мест.

Ошун не спеша выбралась из толпы мужчин и пошла к йаре. Та настороженно следила за ней прозрачными глазами. Ошун улыбнулась, показала пустые ладони в знак добрых намерений. Подобрав платье, ловко уселась рядом с речным духом на камнях и о чём-то весело заговорила. Йара слушала, наклоняя голову то вправо, то влево, изо всех сил силясь понять, о чём толкует Ошун. Наконец, лягушачьи губы духа раздвинулись в безумной улыбке.