Надежда Соколова - Невеста — такая работа

— Братьев вызову, — буркнул недовольно Витор, — завтра-послезавтра приедут. Расскажут о сплетнях.

Дело запутывалось все сильнее. Казалось, каждая новая крупинка информации приближает Алису к желанной правде. Но при этом вопросов возникало еще больше. К какой расе принадлежала Алиса? Какой магией владела? Почему оказалась в другом мире? Каким образом она там появилась? Что случилось с ее родителями?

— Братьев вызову, — буркнул Витор, и Алисе показалось, что необходимость общаться с ними раздражает Витора еще больше, чем настойчивость Ортанзы.

— Мы с тобой жених и невеста, теперь официально, — резко перевел тему Витор.

— И? — не поняла Алиса.

— И. Постельные игры никто не отменял.

«Вот же сексуально озабоченный», — фыркнула про себя Алиса.

— Не получится до свадьбы, — любезно просветила она Витора. — Контрактом не предусмотрено.

— При чем тут контракт?! Нас связала воля богов!

— При том, — Алиса на секунду замолкла, обдумывая, что и как можно рассказать Витору убедилась, что рассказывать придется практически все, вздохнула и продолжила. — Видишь ли, в моем мире, том, из которого я пришла, нет магии. Но есть техника, и она находится на очень высоком уровне. В меня вживлено несколько небольших устройств, — чипов — запрещающих любое нарушение контракта. Ни одна «невеста» не занимается, гм, постельными играми с «женихами» во время работы. Данный пункт четко прописан в контракте. За его нарушение «невесту» накажет то самое небольшое устройство. Так что пока срок контракта не истек, никаких постельных игр. А истекает он, если я правильно поняла, за день или через день после нашей с тобой свадьбы.

Витор слушал молча и все сильней хмурился. Похоже, рассказ Алисы его совершенно не устраивал. Когда она закончила объяснять, он что-то еле слышно пробормотал себе под нос, видимо, очередное ругательство.

— Две недели воздержания.

— Всего две недели.

В ответ — взгляд, способный убивать.

Хлопнула дверь. Алиса осталась в комнате одна. «Ничего, — усмехнулась она про себя, — недолгий целибат еще никому не вредил».

Тем более, за две недели у них, теперь уже настоящих жениха и невесты, будет возможность получше узнать друг друга. Ложиться в койку без малейшей симпатии Алиса точно не собиралась.

Когда время мое миновало

И звезда закатилась моя,

Недочетов лишь ты не искала

И ошибкам моим не судья.

Не пугают тебя передряги,

И любовью, которой черты

Столько раз доверял я бумаге,

Остаешься мне в жизни лишь ты.

Оттого-то, когда мне в дорогу

Шлет природа улыбку свою,

Я в привете не чую подлога

И в улыбке тебя узнаю.

Когда ж вихри с пучиной воюют,

Точно души в изгнанье скорбя,

Тем-то волны меня и волнуют,

Что несут меня прочь от тебя.

Джордж Гордон Байрон. «К Августе»

Полночи Витор провел в лаборатории — спускал пар: привыкал к новому, пусть и недолгому, необходимому теперь образу жизни. Заснул поздно, проснулся утром раздраженный, злой, готовый прибить любого, кто по своей глупости, случайно или намеренно, попадет ему под руку. Братьям магического вестника он правил еще вечером, перед работой в лаборатории, а потому ждал их появления с тем же чувством, с каким приговоренный к смерти ожидает свою виселицу.

Из-за матери, не терпевшей без жизненной необходимости нарушений этикета, пришлось спускаться к завтраку. Правда: недовольный новым этапом своей жизни: Витор демонстративно вышел к столу в домашнем костюме, сером в клеточку, теплом, но совсем не парадном, но мать, взбудораженная вчерашней новостью, предпочла не заметить откровенный демарш сына. А остальным родственникам было все равно, в каком виде Витор станет завтракать.

— Я пригласил братьев, — отрывисто сообщил он матери, едва усевшись на свое место.

В ответ — мягкая улыбка.

— Я рада слышать, что ты меняешься к лучшему, сын.

Если бы не сидевшая рядом Алиса, Витор высказался бы, причем совершенно нецензурно. Увы. Теперь приходилось постоянно помнить о необходимости держать язык за зубами.

Витор ел, не замечая, что кладет в рот. Насытившись, поднялся и молча вышел из- за стола. Привычная жизнь рушилась на его глазах, и это бесило Витора, бесило настолько, что хотелось обернуться, принять боевую форму тролля прямо в обеденном зале.

Время до встречи с очередными родственниками Витор провел в оружейном зале, тренируясь вместе с Дортундом. Привычный к перепадам настроения своего хозяина, слуга был отличным напарником, что уж греха таить, «грушей» для битья.

Братья появились вечером: веселые, довольные жизнью, пышущие здоровьем. Весь их вид твердил: «Мы — баловни судьбы. У нас есть то, чего никто не будет у тебя, — природная красота, любовь женщин, положение в обществе. Завидуй, Витор».

— И где она, твоя красотка невеста? — сально подмигнул Джакоб, средний.

Витор подавил желание съездить ему по роже. Дамский угодник, он, наверное, уверен, что и Алису уложит в постель. Ощущая зашевелившееся в груди удовлетворение, Витор продемонстрировал ладонь.

— Истинная? — изумленно присвистнул Ларри, младший. — Ну тебе повезло, братец. Прям как утопленнику.

Витор и сам так считал.

Лестница, два пролета — и вот уже он с братьями стучит в дверь Алисы.

— Войдите! — позвала она.

Витор привычно потянул ручку на себя, зашел, посторонился, пропуская братьев.

— Алайса? — удивленно выдохнул Джакоб, едва переступив порог.

День прошел как обычно в этом средневековом мире: скучно. Сначала — завтрак и обед с гостями, притихшими и больше не пытавшимися уколоть истинную их дражайшего родственника, затем — тщетные попытки выудить хоть малейшую информацию из галафона. Алиса сидела в кресле и перечитывала все доступные статьи чуть ли не по пятому разу, когда в дверь постучали.

— Войдите, — крикнула Алиса, пряча за спину галафон.

Сначала в комнате появился Витор, посторонился, и следом в спальне очутился высокий смазливый брюнет. Переступив порог, он застыл, как соляной столб, мешая пройти третьему мужчине, стоявшему в коридоре.

— Алайса? — изумленно выдохнул он, растерянно глядя на Алису бирюзовыми

глазами.

— Алиса: — поправила она, уже догадываясь, что перед ней один из братьев Витора, слишком уж ярким было сходство. — Мы знакомы?

Брюнет несколько раз моргнул, получил тычок в спину, пошатнулся, неохотно посторонился, впуская последнего гостя. «Нравы у них, — подумала Алиса, — деревенские. А еще дворяне, аристократы…»

— Н-нет, — выдавил из себя брюнет, безотрывно поедая Алису глазами. — Нет, извините… Но как… Это же..

— Отомри, — фыркнул миловидный шатен. — Простите его, госпожа. У Джакоба иногда случаются приступы грубости.