Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

– Господи, откуда у тебя это отвратительное платье? – не выдержал Калеб.

– Твоя экономка дала.

– Она, должно быть, смерти моей хочет, – пробормотал он. – Ты его можешь удлинить?

– Нет, предлагаю просто не таращиться на голые ноги.

– Если бы я мог…

– Я знаю дивные чары косоглазия. Когда смотришь прямо, а видишь то, что справа… или слева… что-то вспомнить не выходит. – Я говорила, а сама аккуратно проверяла перегоревшую печать, но магии в ней не осталось ни капельки. – Хочешь? Будет не больно и пройдет через пару часов.

– Нет. Я сам способен посмотреть направо и налево без твоих заковыристых проклятий, – уверил он.

– Как скажешь, но обращайся, если что. Обещаю быть ласковой… Поддержи меня, а то табурет шатается.

На талию вновь легли горячие ладони. Их тепло просочилось через ткань, прямо током через позвоночник протекло в голову, и в воображении появились такие картины, что колдовать стало решительно невозможно.

– Лучше подержи табуретку, – попросила я.

– Лучше тебя, – нахально отказался он.

В общем, я решила, что пусть будет вызовом моему умению сосредотачиваться, перевела дыхание и кончиком указательного пальца, исходящего темным дымком, осторожно начала водить по линиям. Печать начала напитываться свежей магией. Где-то на заднем плане с шелестом вернулось на прежнее место отодравшееся полотнище стенной ткани.

– Прекрасно! – удовлетворенно отряхнула я руки от остатков магии. – Готово!

– Господи, Энни, – неожиданно Калеб уперся лбом мне в лопатки, заставив остолбенеть, – о каком ты проклятии говорила?

– Косоглазия.

– Знаешь, почему-то эта идея мне больше не кажется плохой.

Осторожно я повернулась вполоборота, вынуждая его поднять голову. Помпезный табурет сравнял наш рост, глаза оказались на одном уровне, а между губами был совсем узкий зазор. Пауза показалась бесконечной, тягучей и гипнотической. Достаточно слегка податься вперед, чтобы проверить, хорошо ли Калеб целовался или умелым его делало любовное зелье. Я честно попыталась задушить острое желание срочно внести ясность в этот жизненно важный вопрос и даже перестала дышать.

– К демонам печати, – пробормотал он, сильнее сжимая мою талию. – Давай на сегодня закончим и отправимся на природу.

Умеют же мужчины разрушить волшебство момента, когда хотят!

– Хозяйку этого платья ты тоже привозил из города на пикник? – последнее слово почему-то прозвучало распевно, словно мне его было сложно выговаривать. Да кому я вру? Оно действительно вызывало у меня желание сжечь полянку, где это непотребное мероприятие проходило!

– Понятия не имею, кому принадлежало это платье. Я решил, что экономка дала одежду своей племянницы. Она приходит помогать, когда сюда приезжают гости. Если ты против пикников, пообедаем в садовой беседке.

– Ладно… – процедила я сквозь зубы, даже ощутив внутри разочарование, что не нашлось повода чего-нибудь разрушить. – Выкрутился.

Он помог мне спуститься на пол и все-таки не удержался:

– Эннари, ты вдруг заревновала или мне показалось?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо отозвалась я, направляясь к выходу из библиотеки. – Если у тебя остались дела, то советую ими заняться, я закончу с чарами сама. Увидимся за обедом. И, Калеб…

Я обернулась. Оказалось, он следил за мной взглядом из-под полуопущенных ресниц, на губах блуждала странная улыбка. Понятия не имею, откуда в голове появилась дурацкая мысль, что таким он мне нравится особенно сильно. Видимо, из крови выветрился не весь любовный дурман.

– Что, Эннари?

– Не забудь об оплате, – с королевским достоинством напомнила ему.

Последнюю печать я восстановила уже в глубоких сумерках, пряталась она во дворе. Когда солнце ушло за горизонт, на улице резко похолодало, и в легкой одежде стало по-настоящему зябко. Перспектива обедать в беседке уже не казалась привлекательной, но я привела себя в порядок, вернула теплому платью рукава и по тяжелой каменной лестнице, спускавшейся в холл резкими прямоугольными уступами, сошла на первый этаж.

Стеклянные двери музыкальной комнаты, ведущие во внутренний двор, были гостеприимно распахнуты. Я вышла в озаренный мерцающими фонарями сад и направилась в беседку, которую приметила еще днем, когда восстанавливала печати. С улицей всегда было проще, тонкие чары не требовались, достаточно поставить парочку знаков в разных частях двора и спать спокойно, зная, что ни один комар не просочится через невидимый контур.

Сад, когда-то давно разбитый хозяйкой, выглядел небрежным и странным, словно безымянный садовник ухаживал лишь за некоторыми клочками земли, а остальные отдал на откуп цветочным феям, но они заснули с приходом осени и думать забыли о своих обязанностях. В буйной растительности, покрывающей землю, встречались островки ровной, словно только-только подстриженной травы. Посаженные возле дорожки розовые кусты превратились в непролазные заросли, высовывали колючие ветки-щупальца и пытались ухватить за подол, словно желали остановить нежданную гостью. Каменную круглую беседку тоже увивали розы, но с аккуратными плотными бутонами, даже в вечерней прохладе испускающими густой аромат. Добиться такого эффекта без магии было бы невозможно.

Накрытый белой скатертью стол был сервирован на две персоны. В хрустальных бокалах отражался свет фонариков, расставленных на перилах. Привлеченная теплом огня, возле стеклянных колпаков кружилась мошкара. Калеба еще не было, и, недолго размышляя, порывом сквозняка я сдула весь гнус с ламп. Парочка ламп сковырнулась за пределы беседки и неугомонно светилась из зарослей.

– Святые демоны! – пробормотала недовольно, подумывая, стоит ли их достать или просто сделать вид, что их туда специально пристроили, так сказать, для антуража.

По гравию зашелестели шаги. Из-за одичалых роз появился Калеб, и я немедленно оставила мысль залезть в кусты. Он был одет в свежую рубашку и в руках держал тонкий металлический тубус, в каких обычно хранят под замком особо важные документы.

– Ты опоздал, – спокойно заявила я, хотя мы не назначали время.

– Не будь мелочной, я пришел позже всего на минуту.

Он по-свойски взял меня за локоть, помог подняться в беседку и отодвинул стул, предлагая сесть. Устроившись напротив, он протянул тубус:

– Твоя оплата.

Не верилось, что забрать соглашение окажется настолько просто. Я перевела взгляд с магического артефакта на Калеба. Он внимательно следил за моим лицом, словно ожидал, что у меня алчно вспыхнут глаза. Нет, зрачки у меня действительно, бывало, вспыхивали, но только от предвкушения добротной магической сделки.

– Благодарю.

Я взялась за тубус, потянула на себя и, ощутив сопротивление, дернула посильнее. Калеб будто передумал отдавать мне соглашение, пришлось выразительно изогнуть брови. Он разжал пальцы, и вожделенная вещь наконец оказалось у меня. Без спешки отвинтив крышку, я вытряхнула свернутый трубочкой хрусткий лист с родовыми печатями – мерцающими круглыми оттисками семейных гербов на красном сургуче.