Марина Ефиминюк - Лучшие враги [litres]

– Заодно и к мастеру косметической магии, – улыбнулась я.

– Персик, зачем тебе маска? – удивился Холт. – Ты прекрасна в естественном виде.

Снова вспомнился перекошенный рот кузины, я содрогнулась и мысленно пожелала проклясть безрукого колдуна, исхитрившегося превратить хорошенькую кузину в страшненькое чудище.

– Кто сказал, что она для меня? Маска для Люсиль.

– Решила принести извинения? – одобрительно уточнил Калеб.

– За что мне извиняться? – искренне озадачилась я. – Просто хочу позлить тетку Мириам.

Наверняка тетка впадет в ярость, если во время свидания с мэром замшелого городка, по ее мнению, совершенно недойным светлой Истван, Люси будет походить на демонически прелестного ангела.

– А как же интрига с приворотом? – напомнил он о самом большом провале в моей ведьмовской карьере. Никогда не пойму, как в один момент горячий ревнующий парень умудряется обращаться в раздражающего моралиста, которого хочется проклясть икотой.

– Приворот?! Узнаю свою девочку! – оживился Холт и сделал вид, будто не заметил, как на нарочитых словах «моя девочка» у противника окаменело лицо, а в глазах вспыхнул нехороший, совершенно не подходящий светлому чародею огонек. – Расскажешь, темная Истван?

– Увольте меня от своих дружеских бесед! – отрезал Калеб.

– Да мы вообще тебя можем уволить, господин дуэнья, и замечательно погулять по столице. У тебя сегодня совсем нет дел? – одними губами улыбнулся мой блондинистый приятель.

– Есть, – охотно согласился светоч «доброй магии и морали», – сопровождать дорогого гостя из Деймрана, куда бы он ни собрался.

В столице и ее окрестностях распогодилось. Ветер очистил бледное небо, раздел закутанное в облака солнце, а теперь хулиганил на улицах: играл с одеждами прохожих, раскачивал вывески торговых лавок и не позволял сартарским стягам уныло свисать бесполезными полотнищами. Реяли как миленькие во славу королевской семьи.

До портального перехода из Иствана в окрестности столицы на самой шикарной карете Парнаса мы успели выяснить, что Калеб знал достойного мастера масок. В голове немедленно возник закономерный вопрос: откуда он знаком с этим чародеем? Косметическая магия была исключительно темной и, как правило, привлекала только женщин. Но я молчала и мрачно таращилась в окно экипажа.

За меня спросил Холт, не упустивший возможность достать идейного врага.

– Нравится прихорашиваться, старик?

Издевательский смешок явно был лишним. Он и сам не чурался чар красоты, иначе вместо серебристой густой шевелюры на голове торчал бы белесый жиденький ежик.

– Я сотрудничал с мастером по службе, – спокойно ответил Калеб.

Какая нескладная ложь!

– Нескладная ложь, – буквально озвучил мои мысли Холт, наплевав на мужскую солидарность.

Внутри пекло от обжигающей, как сартарский красный перец, ревности, и собственница, живущая во мне, строила кровожадные планы. Если вчера хотелось обоих чародеев превратить в умертвия, то сегодня я решила ограничиться одним. Двоих же не прокормишь!

Белобрысого приятеля пощажу и отправлю ближайшим переходом на историческую родину, а жениха превращу в зомби. Если умертвие хорошо кормить, то оно никогда не сбежит к безликим фигуристым женщинам из прошлого, забывающим в чужих поместьях белые платья. Будет держаться у ноги! Это только живым мужчинам приходит в голову мысль ради спорных удовольствий уйти из дома, где им мягко стелют и вкусно кормят, а воскрешенные ни скукой, ни недальновидностью не страдают. Страдать нечем, и глупым мыслям рождаться негде.

– Что-то случилось? – изогнул брови Калеб.

– В смысле? – вынырнула я из упоительной фантазии.

– Ты на меня смотришь, как будто хочешь превратить в умертвие.

– Это мой нормальный взгляд… Кстати, может, знаешь, где в Сартаре найти хорошего некроманта?

Рядышком тихо в кулак прыснул темный колдун, не подозревая, что одной ногой уже практически вернулся в Деймран.

– Зачем тебе? – почуяв опасность, насторожился жених.

– Так… – Я дернула плечом и мрачно добавила: – На будущее.

В пафосно обставленном магическом салоне нас встретила неземной красоты помощница мага, наглядно демонстрирующая умение мастера создавать качественные маски. Если под невесомой паутинкой и пряталась дурнушка, то догадаться, насколько она невзрачна, было невозможно.

Хитрость заключалась в том, что колдовство не изменяло внешность до неузнаваемости, а лишь преображало отдельные черты лица, доводя их до совершенства. Превратить клиента в другого человека, конечно, мастер был способен – магия границ не знает, но за подобные противозаконные фокусы чародеев лишали этой самой магии.

Девушка с божественной внешностью обрадовалась Калебу как старому другу:

– Господин Грэм, давно вы у нас не были! Бесконечно рада вас видеть.

– Мы сегодня без предупреждения.

– Что вы! – всплеснула руками помощница мага. – Мастер никогда не откажет нашему лучшему клиенту. Вы снова привели девушку…

С выжидательной улыбкой она обратила взор на девушку, то есть на меня. Девушка, в свою очередь, обратила нехороший взгляд на нее и спокойно поправила:

– Невесту. В этот раз ваш лучший клиент привел невесту, – приструнила я всех разом.

Ясно, что лучшим он стал не потому, что умный и хорошо воспитан, а потому, что оставил в магическом салоне кучу денег. В моих мыслях подруги Калеба свалились в смертельной агонии, а сам жених превратился в умертвие без помощи некроманта, лишь силой хорошего проклятия.

– Эннари, может быть, закажешь, что хотела, и повезем твоего лучшего друга развлекаться в театр теней? – миролюбиво предложил Калеб.

– Нет-нет, не думайте обо мне, – не скрывая сарказма, отозвался Холт с дивана, куда успел с комфортом пристроиться, уложив ногу на ногу. – Я уже отлично развлекаюсь. Более того, мне давно не было настолько весело.

– В таком случае, госпожа… – Она вопросительно изогнула брови.

– Истван, – подсказала я.

– Темная Истван? – неожиданно опешила помощница.

– Хотите проверить насколько? – одними губами улыбнулась я, удивляясь, что еще ничего не успела в городе натворить, а уже превратилась в страшилку для окружающих, и кивнула. – Идемте к мастеру.

Девушка поспешно провела меня в соседнее помещение, отдаленно напоминающее театральную гримерку с витражными окнами и антикварной мебелью, окутанной бытовым заклятием чистоты. Пока дверь медленно и величаво закрывалась, я успела услышать, как Холт вполне серьезно спросил у Калеба:

– Светлый, ты у стряпчего написал последнюю волю на посмертие?

– Нет!

– Самое время.