Дарья Кузнецова - Шешель и шельма

— То есть ты с тех нор так невзлюбил мошенниц? — предположил Май. История действительно оказалась грустной, только князь прекрасно понимал, что выражать сочувствие будет более чем неуместно, не за тем к нему Шешель пришел в таком странном настроении.

А вот зачем — большой вопрос!

— Ну… Как-то так. Вообще, наверное, если совсем уж закапываться в глубинные мотивы, то злился я поначалу на себя и себя считал виноватым. Может, я его тем телефонным разговором и дожал. Но винить себя в такой ситуации очень непродуктивно, поэтому я благополучно переключился на преступников. А потом какая-то газета на волне очередного случая раздула эту шумиху с Кокеткой, и идея, что называется, упала на благодатную почву. Я их, если посчитать, с полсотни за эти двадцать лет переловил, аферисток этих, у меня на них уже специфический нюх выработался.

— Учитывая, что ты и Майю подозревал поначалу, это скорее паранойя, — хмыкнул Недич.

— Может быть, — не стал отрицать следователь. — Но даже если и так, ошибаюсь я гораздо реже, чем угадываю, так что польза от нее в любом случае есть.

— Но пришел ты явно не ради этой истории, так?

— Нет. Это ты спросил, да и… оно все предыстория, облегчающая понимание ситуации. Проблема в нынешней моей… добыче. Вернее, нет, с ней-то как раз все ясно, а проблема во мне. Она очень талантливый маг-самоучка. Те чары, которыми она пользовалась для маскировки, наших спецов привели в искренний восторг, но только разобраться в них по результату, как ты понимаешь, невозможно, нужно знать механизм. А она, конечно, не дура, чтобы такой информацией делиться. Если знаешь механизм, гораздо проще научиться противостоять и, возможно, вычислить, где именно она этим пользовалась. И этой магией, а также самой мошенницей заинтересовался владыка. Предложил полное прощение всех грехов в обмен на учебу и работу на благо Ольбада.

— Владыка… практичен, — вздохнул Недич. — Но вы вроде раньше прекрасно понимали друг друга в подобных вопросах, разве нет? Честно говоря, в этой ситуации даже я не вижу ничего ужасного. Она не убийца и не маньячка, просто аферистка, и если есть возможность заставить ее отработать собственные грехи перед обществом более эффективно, в роли мага — то почему нет? Хотя с учетом того, что ты мне только что рассказал… Проблема в твоей навязчивой идее, да?

— Отчасти, — признал Стеван. — Хотя, наверное, будь дело только в ней, было бы легче.

— А в чем тогда? — окончательно запутался Недич.

— Так. Извини. — Шешель поморщился, зажмурился, потер обеими ладонями лицо. — Я тут к тебе за советом явился, а ты в итоге из меня все клещами вытягиваешь. Тьфу. Сложно сформулировать все это вслух, а когда пытаюсь, такая чушь выходит… Знаешь, наверное, главная проблема в том, что я в этой ситуации чувствую себя идиотом.

— Потому что поймал, но посадить не можешь?

— Нет, не поэтому. Я ее поймал буквально за руку, но — в Регидоне, совершенно случайно, — попытался он зайти с другой стороны. — Меня туда занесло по другому делу, а ее завезла очередная жертва. Потом эту ее жертву убили, что, впрочем, лично к ней не имеет отношения… Короче, так совпало, что удирать нам оттуда пришлось вместе. И самое нелепое во всей этой истории, что я с самого начала подозревал — она аферистка, и почти сразу нашел тому подтверждение… Слушай, твое предложение выпить еще в силе? Плесни чего покрепче, а!

Май молча поднялся из-за стола, подошел к бару, которым в этом доме пользовались редко, налил в бокал брадицы, задумчиво поглядывая на гостя. Все же Шешель, который не может найти слов и внятно о чем-то рассказать, — явление сродни извержению вулкана посреди Беряны. То есть нечто невозможное, но однозначно пугающее.

Подумав, он плеснул пару глотков и себе — больше из вежливости, чтобы гость не пил в одиночестве. Впрочем, тому явно было не до таких мелочей: бокалы тихо звякнули друг о друга, и свой Стеван опрокинул залпом.

— Короче, проблема в том, что, несмотря на все сказанное ранее и отчетливо понимая, с кем имею дело, я… влип. Очень крепко.

— Куда влип? — не понял Май, а потом предположил, сообразив наконец, что могло довести до такого состояния этого обычно чрезвычайно рассудочного типа: — Погоди, ты что, влюбился в нее?!

— Ну… Да, наверное. Наверное, именно так это и называется.

— Кхм. И что именно не так, если ее вроде бы лично владыка согласен помиловать на благо всего Ольбада? Тебя беспокоит, что ты повторяешь глупость отца? Так ты вроде не собираешься сводить счеты с жизнью, разве нет?

— К счастью, я не настолько тронулся умом. Да и отец тут, несмотря на иронию судьбы, все же ни при чем…

— Хм. Женщина категорически против твоей компании? Ее можно понять, тебя трудно выносить, особенно в больших количествах, — проговорил Недич.

— Когда мы разговаривали последний раз, она кричала, что ненавидит меня, и явно мечтала свернуть мне шею, — иронично улыбнулся Шешель.

— Это явный успех, — насмешливо фыркнул Май. — Но мне почему-то кажется, что тебе не нужен совет в вопросе завоевания женского сердца. Тогда что?

— Я не понимаю, на кой оно мне вообще нужно.

— Что — оно?

— Сердце, — лаконично отозвался следователь, задумчиво заглянул в пустой бокал.

Недич тоже посмотрел на свой, допил все, что там было налито, и пошел за бутылкой, потому что от вывернутой логики гостя уже начала пухнуть голова и требовалось немного расслабиться. И вообще, обсуждение таких вопросов на трезвую голову шло со скрипом, тут он Шешеля отлично понимал.

— Поясни, — налив себе и гостю, попросил Май. — Что значит — на кой?

— Да очень просто. Я не понимаю, что со всем этим делать. До сих пор все было просто и понятно. А сейчас… Чтоб мне посереть! Она пробыла в моей квартире часа три, а я теперь не могу туда возвращаться, потому что она мне там мерещится. Я постоянно о ней думаю и с трудом заставляю себя сосредоточиться на работе, и это ненормально!

— Я тебя, наверное, сейчас расстрою, но это как раз нормально, — растерянно улыбнулся Недич. — Это совершенно нормально — думать о любимой женщине, хотеть ее увидеть и скучать. Слушай, Стей, не обижайся, но… Может, тебе к доктору надо?

— Зачем? — искренне озадачился тот.

— Потому что у тебя явные проблемы с головой, если возникают подобные вопросы. Я до сих пор не верю, что ты вот это все всерьез говоришь. Ты что, вообще никогда не влюблялся?

— Бывало, но уже очень давно. И мне кажется, тогда все это проходило гораздо легче.

— Детские болезни во взрослом возрасте вообще, говорят, тяжелее переносятся, — засмеялся Май. Немного нервно, потому что странный разговор все время казался ненастоящим, и хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. И он радовался, что Майи сейчас здесь нет, потому что… Ничего удивительного, что Шешель не хотел обсуждать все это при ней. — Вообще, для большинства нормальных людей любовь — это важная часть жизни. И ты сейчас говоришь очень странные вещи. Может, просто попробовать расслабиться и получить удовольствие? Это приятно, честно.