Елена Машенцева - Песнь о птице Алконост

–Насколько странный?– не унимался Рашаль, буравя взглядом вмиг погрустневшего великана.

–Да не узнать его.– Наконец-то дожевал рассказчик и, одобрительно разглядывая кулеш, облизал мохнатые лапы с короткими толстыми пальцами.– Друзей новых завел, все с ними ошивается, а за меня совсем забыл.– Подумал и добавил.– В баню четвертого дня не пошел!

На округлившееся в священном ужасе глаза захмелевшего тролля страшно было смотреть.

–Может, и девушки у него там новые есть?– как бы невзначай, совсем без интереса, поинтересовалась я.

–Может и есть, лучину не держал,– скабрезно отрезал громила.

А в ушах у меня предательски зашумело, как будто бы крылья разом онемели и костяная глиняная земля со страшной силой неслась мне навстречу. И заныло, заскулило от обиды обманутое сердечко. И почему последний месяц переплавил сильную, независимую гарпию в жалкую дуру? Ишь ты, позволила себе разнежиться, размечталась. Вот и получай, раз мало жизнью ученная! Я снова посмотрела на помятый листок, чернила заморгали и поплыли синими кляксами.

ЛиККар Лаб, щепку назад умилительно наблюдавшая за моим радостным лицом, нахмурилась, протянув к посланию маленькую, почти детскую лапку.

–Дай ка, – быстро пробежала по смятому листку глазами и, уронив на стол, гневно прихлопнула сверху.– Ты чего это, дубина, девку до слез довел?! Троллья праматерь, котелок лопоухий! В баню с тобой Повелитель не пошел! Странный, – Зло передразнила гномиха.– Ну и ну! Был бы не троллем вонючим, а девкой красной- другое дело. А так, как не глянешь, чисто задница волосатая. Клопов бы лучше клопогоном погонял, чем о Владимире тосковать, цветик синецветик! Да кто ты ему есть? Слуга! А что дружите с детства, так это только его на то желание! Письмо то, поди, раз сто прочел? Чего зенки от меня воротишь?

Енк сначала удивленно поднял брови, подбирая в уме слова, чтобы похлеще ответить нежданной заступнице, но потом окончательно растерялся, и ответ вышел совсем уж нечленораздельным. ЛиККар Лаб словно и не замечала жалких потуг к диалогу.

–А может, это тебе сам Повелитель приказал про девок брехать? Ну, говори! То- то. И нечего отсебятину нести. В письме-то какие слова теплые, впору и от счастья повизжать. А может, ты завидуешь?

От последних слов тролль застыл с куском лепешки возле раззявленного рта, а потом и вовсе подскочил с места, с грохотом роняя на пол дубовую скамью.

–Тьфу ты, бабы-дуры,– рука с лепешкой в последнем порыве метнулась ко рту, но была поймана прицелом его же глаз. Енк брезгливо уставился на ломоть, мгновение поразмыслил и остервенело зашвырнул им между мной и ЛиККар Лаб.– Собирайся, на рассвете едем!– коротко бросил он и, круто повернувшись, отправился к себе.

А я возликовала и одновременно оробела. Вот как увидит меня Владимир и рук своих не протянет. А хуже того скажет: «По что приехала? Неужто поверила и возомнила?» Думы менялись у меня в голове с пугающей быстротой. И страшно было и трепетно. Манила меня дальняя дорога, тянули к себе новые места, вкусно пахнущие свежим лесным воздухом. Отчего так? Не ведаю. Может, стосковалась я по Владимиру, а может отсидела себе бока, в бездействии и тоске поглядывая за ворота замка. Чего мечтать? Утро вечера мудренее.

Енк, наверняка, заснул: дорога была долгой, а завтрашний день тоже обещал тяготы – да только у меня не получалось. Ни овечки, ни вороны, понятное дело, не помогали. Да и какой тут сон, когда, дней через пять, а если не останавливаться на ночлег, то, пожалуй, даже через три, я увижу Владимира? Что с ним стало за последнюю луну? И увидеть желанного хотелось до дрожи в коленях, и боялась нашей встречи. Будь что будет!

К часу ночи я с удивлением обнаружила, что упаковалась в дорогу неожиданно тщательно, а лучше сказать, взяла все, что стала считать своим за последние две луны. Призадумалась и совсем не заметила бурной деятельности рук. Серебряное зеркальце и костяной резной гребень, которым по привычке я гладила косу перед сном, аккуратно завернутые в тряпицу, покоились где-то в недрах дорожных сумок. Не отыскать уже, решила я с раздражением. А количество этих самых сумок перевалило за полдюжины. Такую поклажу на ахалтинца не навьючишь, а если и выйдет все прицепить, то Буран станет походить больше на верблюда, чем на дорогого норовистого скакуна. Пришлось вывалить содержимое на постель и еще раз все придирчиво оценить, к сожалению, ополовинить не получилось: ничто решительно не желало исключаться из списка жизненной необходимости для юной девушки, направляющейся на судьбоносную встречу с женихом. А ведь раньше такие приготовления в лучшем случае вызвали бы у меня только презрительную ухмылку. Зевнув, я потянулась, разминая уставшие плечи и справедливо решила не тратить время на выбор, а по простому отдаться на волю случаю. Возьму утром наугад что полегче.

Поначалу Енк попробовал упираться, в тайне надеясь, что я все же передумаю и захвачу с собой только съестное. Рашаль ему не помогал, считая это совершенно бессмысленным занятием. Он на собственном опыте (все-таки на луну больше, чем у товарища) убедился, что противоречить женщине, да ещё и гарпии, себе дороже.

–Миски?! – экзальтированно вопил тролль, вознося лапы к небу.– Ты взяла в дорогу дюжину мисок!

–Ну,– Я неуверенно покосилась на сумку, содержимое которой произвело на Енка такое глубокое впечатление. Похоже, с мисками действительно был перебор.– А если бульону захочется, а потом сразу каши и… помыть негде.

Объяснение получалось смазанным и крайне неубедительным. Рашаль скромно похихикивал за спиной. Я тихо бесилась. И зачем он выставляет меня на посмешище? Достаточно было просто поговорить с глазу на глаз. По правде говоря, сегодня все начинало видеться в другом свете. Я посмотрела на себя с их стороны. Девчонка несмышленая.

–Двенадцать!– торжественно пересчитал тролль и уставился на Рашаля с многозначительным раздражением.– Ты чего замолк?

Рашаль в ответ лишь виновато пожал плечами.

–Понимаешь, Келено. Это немного не-ра… Енк, скажи.

–Нерационально.

–Вот, вот.

Я устало махнула рукой.

–Ладно, возьмем пол дюжины.

Енк тут же отсчитал шесть мисок и выкинул в примятый сугроб обочины. Я вздохнула. Каждую вещь приходилось прямо таки выбивать с боем. Хотя сопротивлялась я больше из-за упрямства. Да ну их. Уже поворачиваясь к троллю спиной, я заметила, как Рашаль подмигивает Енку. В ответ на что в ближайших кустах приглушенно тренькнуло три раза. Так, понятно. Но спорить уже не хотелось. Я угнездилась на почерневший от сырости пенек и покорно уставилась вдаль.

–А это что?

О, мой Зевс. И как я могла позволить ему копаться именно здесь? Поворачиваться не было нужды, но я все равно обернулась. На мясистом пальце Енка, брезгливо отведенном в сторону, сиротливо покачивался мой запасной лиф, заботливо вышитый Окипетой. Тончайший шелк позволял складывать его неприметным свертком величиной с хороший орех и держать всегда при себе. Подарок ведь. Трогательные котятки с бантиками на хвостиках, целующиеся поросята и большой, неуклюжий, ощетинившийся ёж посередине, подозрительно похожий на клыкастую колючку. Наверное, задумка сестры выглядела несколько иначе, но на тот момент Окипета умела вышивать только это. Вообще то, все можно было перевести в шутку. До этого момента…