Мелани Милберн - Притворись моей невестой

Она дотрагивалась до него нежно, так, будто боготворит его, но, тем не менее, это порождало огонь. По коже пробегали мурашки, когда она осторожно сжимала его член. Ее робость была трогательной и одновременно возбуждающей. В ее ласках было все, что ему недоставало. Она отвечала на его стоны удовольствия своими стонами. У них будто установился свой особый язык, не известный больше никому. Она узнавала его тело со всевозрастающей уверенностью и смелостью, порождая в нем вихрь разнообразных ощущений.

И он готов доставить ей максимум всевозможного наслаждения. Он касался ее тела во всех местах, целовал в живот и ниже в нежные женские местечки. Она так податлива, так отзывчива… Между ними доверие, чего он не чувствовал ни с одной женщиной.

Секс с Тилли не только секс. Это — путешествие в мир чувств с неожиданными и волнующими открытиями.

Она покорилась его языку, рукам, обхватив голову Блейка, чтобы устоять под накалом страсти.

— Вау… вау… — повторяла она с раскрасневшимися от удовольствия щеками.

Блейк улыбнулся и положил ее поверх себя. Он взял новый презерватив, но она задержала его руку:

— Дай мне.

И натянула осторожно, мягко, бережно. У него закружилась голова. А потом она изогнулась и погрузила его член в свое лоно со стоном и придыханием.

— Теперь ритм задаешь ты, — произнес он. — Медленный или быстрый, как подходит тебе.

— Мне подходишь ты. — Она опустила к нему лицо и поцеловала.

Блейк вкусил сладость ее рта, языка. Сколько же наслаждения она дарит ему! Движения Тилли, медленные, круговые, доводили его до экстаза, они вместе в этом интимном танце. Удовольствие, которое она испытывала, отражалось на ее лице, их тела созвучны чувствам.

— Ты можешь, — побуждал ее Блейк, видя, что она близка к оргазму. — Не сдерживайся.

Словно повинуясь ему, Тилли пронзительно вскрикнула, по ее телу пробежала дрожь, передавшаяся ему. Следом за ней взорвался и он. Тилли повалилась на Блейка, ее волосы щекотали ему лицо и шею, грудь у нее вздымалась и опускалась.

Блейк гладил атласную кожу, получая удовольствие от ощущения мягкого тела, прижимавшегося к его твердому, как гранит.

— Ты больше не будешь стесняться меня? — спросил он.

Тилли повернула голову и провела языком у него за ухом.

— Я чувствовала себя немного… непристойно.

— Ты выглядела такой красивой.

Щеки Тилли покраснели еще больше. Она нарисовала дорожку от его небритой скулы ко рту.

— Я знала, что секс — это здорово, но не представляла, насколько здорово.

Блейк убрал с ее лица растрепавшиеся прядки волос.

— Не всегда бывает вот так здорово.

— Даже у тебя? — удивилась Тилли.

— Даже у меня, — признался он, удивляясь тому, что сказал правду.

Тилли приподнялась на локтях и смотрела ему прямо в глаза. Обнаженная грудь с тугими бутончиками сосков снова дразнила его.

— Мне не с чем сравнивать… ну, ты ведь знаешь… — Щеки у нее запылали, и она отвела взгляд.

Блейк приподнял ей подбородок.

— Стыдиться нечего. Доставлять себе сексуальное удовольствие — это ключ к тому, чтобы узнать, что тебе подходит, а что нет, и особенно это важно для женщины.

Она сжала губы, потом сказала:

— Я знаю, но… трудно отбросить то, с чем выросла… что надо в себе это подавлять. Я часто спрашивала себя, полезно ли воздержание.

— Так считал твой бывший?

— Да. Саймон и не говорил о таких вещах, — усмехнулась Тилли. — Я как‑то спросила его, получал ли он когда‑нибудь сексуальное удовольствие, а он рассердился, сказал, что я веду себя неприлично, думая о сексе.

— И ты собиралась выйти замуж за этого парня?

Тилли снова сжала губы, на щеках обозначились два розовых пятна. Она отодвинулась от Блейка и стала искать свою одежду.

— Такому мужчине, как ты, вероятно, трудно понять, почему я хотела быть с Саймоном, но…

— При чем здесь я? — Блейк перекинул ноги на край кровати.

Тилли подхватила свои вещи и прижала к груди.

— Ты красивый, успешный, ты можешь заполучить любую девушку, какую захочешь. А у таких, как я, все по‑другому.

— Я что‑то тебя не понимаю. У тебя ровно столько же прав вступить в нормальные отношения, как у любого другого. Почему ты удовлетворилась меньшим?

Она выразительно на него взглянула.

— А почему тебя удовлетворяют случайные связи, а не более продолжительные?

Он уставился на нее.

— Разговор не обо мне. О тебе.

Тилли, забыв про бюстгальтер, натянула через голову платье и расправила на бедрах… которые еще несколько минут назад прижимались к нему. У нее вырвался вздох.

— Я в школе не пользовалась успехом. Правда, друзей я заводила легко, но мы часто переезжали, и мне приходилось заводить новых. Я научилась приноравливаться к обстановке.

— Для застенчивой девочки это тяжело.

— Да. Но когда я встретила Саймона, мне было шестнадцать, и… я потянулась к нему, потому что он казался мне разумным, рассудительным по сравнению с другими мальчиками в школе. Он не баловался наркотиками, не тусовался, и у него были правильные взгляды. Да, он был старомодным, но мне это нравилось. Я сама так воспитывалась. Мы стали встречаться, стали парой, и были парой до дня свадьбы.

— А когда он сделал тебе предложение?

Тилли закусила губу, отвела глаза и подняла с пола свои трусы. Она свернула их в комок и держала в руке.

— Когда мне исполнилось двадцать один год. Но это не было предложением… скорее обсуждением.

— И ты ни разу не засомневалась, что он тебе не подходит? Ведь и его родители были настроены против тебя?

— Я, наверное, просто старалась не обращать на это внимания. Думала о том, что у нас все хорошо, а не о том, что плохо. Я мечтала о задушевном друге, хотела видеть такого в Саймоне и отметала все остальное. — Тилли скривилась — но как мило! — Ты, конечно, не веришь в задушевных друзей?

Блейк подумал об отце и матери. У них был идеальный, прочный союз, который выявлял в них только самое лучшее. Блейк часто спрашивал себя, мучилась бы мать точно так же, как отец, если бы умер он, а не она?

Встав с кровати, он надел брюки.

— Если и существует родство душ, для себя этого я не захотел бы.

— Почему?

Он пожал плечами. Лучше бы он промолчал!

— Не хочу, и все тут.

Тилли наморщила лоб.

— Из‑за отца? Из‑за того, что с ним произошло, когда умерла твоя мать?

«Точно».

Блейк принял равнодушный вид, но чувствовал, что карие глаза Тилли готовы сломить его нежелание открывать эту часть своей жизни.

— Эй, я‑то думал, что ты собираешься накормить меня обедом? — произнес он, как ни в чем не бывало, и криво усмехнулся.

Тилли продолжала смотреть на него.

— Тебе не хочется говорить о ней?

«Черт подери. Не хочется».