Мелани Милберн - Притворись моей невестой

— Я сейчас не один.

Не один? С кем? Блейк нахмурился.

— Что происходит?

Отец покраснел. Блейк уже много лет не видел на его лице румянца.

— Я принимаю гостя.

У него гость? Человек, который жил в одиночестве и отказывался даже выйти в магазин… принимает гостя? Человек, который упорно не желал пойти куда‑нибудь пообедать или сыграть в бридж, чтобы хоть иногда пообщаться с людьми?

— И кто же это за гость? — спросил Блейк.

— Одна дама. Я познакомился с ней в реабилитационном центре, — ответил отец. — Она вдова, потеряла мужа в тридцать с небольшим, и с тех пор у нее никого не было. Ну, мы подружились… ну, больше, чем подружились. Ты не мог бы прийти в другое время?

«Ничего себе…» У отца больше секса в жизни, чем у него. Хотя ему не очень‑то хотелось секса с кем‑либо. Не хотелось с тех пор, как Тилли положила конец их отношениям. Секс с другой — это последнее, что было у него в голове. Да его тошнит при одной мысли об этом. Он не представлял, что может целовать, дотрагиваться до кого‑то еще, кроме Тилли.

— Я собирался тебе сказать, но ты был очень занят последнее время, — произнес отец.

«Занят? Да, можно выразиться и так».

— Папа, я выкупил Макклелланд‑Парк, — сказал Блейк. — Я весь прошедший месяц этим занимался. У тебя снова есть твой дом. Ты можешь в любое время вернуться и жить там. Дом твой. У меня есть документы…

— Ох, Блейк, я даже не знаю, что сказать… Это потрясающий поступок. Действительно. И так свойственен тебе — ты всегда думаешь обо мне. Но я не могу вернуться.

«Не может вернуться?»

Черт! Что?! Не может вернуться? Он из кожи вон лез, чтобы вернуть поместье отцу, а тот не хочет там жить?

— Но ты же любишь это место. Это твой родной дом. Там ты был счастлив и там…

— Дом перестал быть родным после смерти твоей матери, — сказал отец. — Эта часть моей жизни закончилась. Я ушел от этого… полностью. Если мне придется вернуться и жить там, это было бы похоже на жизнь в обратном направлении. Да, мне дорого все, что осталось там, но без твоей матери это уже ничего для меня не значит. Это просто большой старый пустой дом.

— Но он не будет пустым, если в нем будешь жить ты со своей подругой, — сказал Блейк. — Вы вместе устроите новый дом и…

— Видишь ли, тогда я сделаю то, что ты считаешь лучшим выходом для меня, а не то, что я сам считаю лучшим для себя, — ответил ему отец. — Я знаю, как трудно тебе пришлось за эти двадцать четыре года. Я был тяжким бременем, и я хочу положить этому конец. Прямо сейчас.

Вот чего Блейк совершенно не ожидал — это подобного конца. Отец не хочет жить в Макклелланд‑Парке? Его усилия, чтобы вернуть поместье… напрасны? Он пошел на большие жертвы, он нарушил границы дозволенного… дозволенного для себя. Он завяз в отношениях с Тилли.

— Блейк, пожалуйста, уходи, ладно? — попросил отец. — Со мной все в порядке. Тебе больше не надо со мной нянчиться. Я позвоню тебе на днях, и мы с Сузи пообедаем с тобой. Ты можешь прийти не один, если захочешь. Ты встречаешься с кем‑нибудь?

Ничего себе! Отец устраивает его светскую жизнь.

— Ни с кем особенно не встречаюсь.

— Ну, придешь один. Мы будем рады.

«Но я не рад».

Тилли заметила приближение грозы в пятницу к вечеру. Она заканчивала украшение торта для субботней свадьбы. Пару раз отключалось электричество, и Тилли с беспокойством думала о Трюфельке. Как‑то она одна дома? Трюфелька очень боялась грозы, забивалась под диваны и пряталась по углам, и так жалобно подвывала, словно приближался конец света. Бедная собака! Сидит одна в доме и страдает.

Тилли уехала домой раньше обычного, оставив Джоанн закрывать кондитерскую. Ветер завывал в ветвях деревьев, гнувшихся под сильными порывами. Она подъехала к ограде коттеджа и резко затормозила — калитка была не просто распахнута, а сорвана с петель, сломанные ветки декоративного дерева валялись на дорожке. Сгибаясь под шквалом дождя и града, Тилли обежала задний дворик, но собаки там не было видно.

Ее охватила паника, громкий стук сердца перебивал стук градин по каменной дорожке. Единственное, что могло подбодрить мистера Пендлтона, — это Трюфелька. Как Тилли скажет ему, что собака потерялась? А если Трюфельку сбила машина и бедняжка лежит окровавленная и со сломанными костями в грязной канаве? А если, раненная, уползла умирать в придорожные кусты, или в поле, или в лес? Мистер Пендлтон не переживет потери Туфельки. Он впадет в депрессию, и сколько бы Тилли ни угощала его домашним зефиром, ничто ему не поможет.

Вымокшая и забрызганная грязью, Тилли бежала по улице и звала собаку. О ужас! Трюфельки нигде нет. Тилли остановилась, задыхаясь. Где же собака?

«Думай. Думай. Думай».

Может, побежала в Макклелланд‑Парк? Это дом, где Трюфелька провела два года своей собачьей жизни. Теперешний коттедж ей не настолько знаком. Возможно, она, испугавшись грозы, выскочила в сад, а потом убежала прочь.

Тилли было все равно, натолкнется она в усадьбе на Блейка или нет. Скорее всего, Блейка там нет — с тех пор, как Макклелланд‑Парк был наконец ему продан, он туда не переехал. Она быстренько обежит вокруг и поищет Трюфельку. Поместье в двух километрах отсюда, но ведь собаки могут преодолевать и большие расстояния.

«Пожалуйста, будь там».

Тилли повторяла это как заклинание… и не знала, о ком она молится: о собаке или о Блейке.

Блейк в любом случае собирался поехать в Макклелланд‑Парк в конце недели. Что с того, что отец настолько поглощен своей возлюбленной и у него даже нет времени, чтобы отпраздновать с сыном возвращение родового поместья? И не важно, что погода испортилась, словно желая нанести ему еще одно оскорбление. Ему наплевать. Он сам выпьет шампанского и съест икру. Разве у него нет повода для праздника? Он добился того, чего хотел добиться. Ну и что, если отец не желает теперь здесь жить? Место снова принадлежит Макклелландам, и останется таковым навсегда.

Жить здесь самому? Это Блейку на ум не приходило. Хотя… не совсем так. Вообще‑то приходило. И не раз. Он просто отгонял эту мысль, не давал ей укорениться в мозгу и посеять смятение.

Блейк отпер парадную дверь. Дом казался пустынным и холодным, как пещера, как заброшенный готический особняк с лязгающими ставнями и скрипящими полами, особенно в грозу, бушующую наподобие злобного зверя.

Он закрыл дверь от завывания ветра, от дождя и града, но никаких восхитительных запахов его не встречало. И никаких ваз со свежими цветами на столике в холле. И мебель в доме всего лишь мебель. Да, удобная, но создает впечатление антикварного магазина. Не слышен радостный лай собаки, стук лап по паркету, когда она бежит ему навстречу.