АlshBetta - Hvalfanger / Китобой [СИ]

— Я тебя — сильнее.

И, под звонкий лай счастливого Кьярвалля, воодушевленно целует своего Большого Кита.

Вот какое оно, счастье.

Ice lykke.

Сигмундур догоняет Бериславу у кромки поляны.

Ее, такую ловкую, быструю и маленькую, что лишь придает скорости, перехватывает за мгновенье до намеченного поворота. Прижимает к себе.

Берислава взвизгивает, даже предпринимает попытку вырваться, отчего ее волосы цвета красного дерева змейками взвиваются к небу, но прекрасно понимает, что попалась. Бежать от льва шансов у нее нет.

Где-то рядом тявкает Кьярвалль. И боясь Сигмундура, и желая отвоевать хозяйку, он то подбегает поближе, то отскакивает назад. В преданных голубых глазах попытка пересилить свои страхи. И, в конце концов, пес решается. Хватает хозяина за штанину, оттягивая ее в сторону. С тихоньким рыком.

— Маленький кит спасет меня от Большого, — смеется Берислава, дергаясь в разные стороны из объятий китобоя, — ну-ка, Кьярвалль! Так его!

Сигмундур хохочет, не намеренный отпускать свою сладко пахнущую, любимую добычу. Его руки не причиняют боли, а каменные объятья вовсе не каменные, просто надежные. Влюбленный человек не отнимет у любимого свободу.

Но что-то он отвлекается.

Берислава, взметнув своей огненной шевелюрой, умудряется вырваться! И теперь бежит дальше. С Кьярваллем наперегонки.

— Ну держись, девочка… — рычит китобой, разминая плечи. Делает глубокий, заполняющий легкие вдох. И кидается за Бериславой по сухой, прорезавшейся сквозь мерзлую прежде землю, траве.

Нагоняет он ее без труда.

С распахнутыми глазами наблюдая за его приближением, почти чувствуя его, она предпринимает последнюю попытку бегства — резко повернуть налево за деревом, чтобы сбить с пути.

Только Сигмундур уже знает этот прием. Он оказывается в нужном месте быстрее, изначально направляясь в него. И очень вовремя. Успевает подхватить Бериславу, когда падает вниз. Поскальзывается на одной-несчастной луже, оставшейся на всей поляне.

— Держу, держу, — успокаивает мужчина, когда, испугавшись, она хватается своими ладошками за его. Дышит часто и сбито, почти задыхается. Зато утихает страх в глазах. Лужа позади, дерево тоже, а он здесь.

Берислава, очаровательно улыбнувшись, обхватывает китобоя за шею. Тепло, признавая свое поражение, к нему прижимается.

— Ты победил, мой Большой Кит.

— И что же, не будешь требовать реванша? — Сигмундур мягко гладит спутавшиеся от беготни волосы.

— Надо уметь проигрывать честно, — серьезным тоном докладывает Берислава. Утыкается в его шею, освобожденную от курток и воротников, оголенную байкой, и целует кожу над сонной артерией. — Что ты со мной сделаешь, победитель?

Мужчина усмехается. Многообещающе.

— Прежде всего — зацелую.

— Мне нравится твоя угроза…

— Мне тоже, — блеснув взглядом, Сигмундур наклоняется к ее лицу, губам, осторожно, не проявляя и капли жесткости, их целуя. Невесомо и настолько тепло, что весна, кажется, завидует. Солнечные лучики, играющие на лице Бериславы, дразнят их обоих.

— Красивый мой…

Девочка, приподнявшись на цыпочки, сама достает до губ мужчины. Ей особенно нравится целовать их уголки, дабы затем перейти на щеки. В нежности Берислава чемпион. Ему до нее еще учиться и учиться.

— Ты гораздо красивее, — докладывает китобой, не согласный с таким выводом. Убирает с лица спавшие пряди, открывает ровный, светлый лоб для своего поцелуя, — сколько же в тебе прелести, моя Северная ночь.

Кьярвалль, мало того, что лишенный партнеров по игре, так еще и забытый, обиженно поскуливает за спиной мужчины. Китобой шикает на него, не намеренный прекращать начатое с Бериславой действо. Ему чудесно известно, чем все кончится.

— Маленький кит настырный…

— Я — настырнее, — ни мгновенья не сомневаясь, скалится Сигмундур. — Кого выбираешь?

— Это глупый вопрос, — мягко отзывается она, вдруг взглянув на него с такой любовью, что китобой теряется. Зеленые глаза так и пышут тем волшебным чувством, в которое он, до появления этого чудесного создания в своей жизни, верить даже не собирался. — Не будь ревнивым.

Он рыкает, усмехнувшись. Подхватывает Бериславу на руки, утягивая в дом.

Горит камин. Тлеют угли. Спальня окутана теплом.

Сигмундур закрывает их дверь от настырного Кьярвалля, а затем укладывает свою бесценную ношу на постель. За единое мгновенье стаскивает с себя байку.

Берислава радостно, как ребенок, улыбается его обнаженному торсу. Ей нравятся мышцы, что так заметны сквозь кожу, нравится их гладкость, то, как перекатываются от малейших движений, как сообщают о своей силе… неизмеримой, почти нечеловеческой, когда одним движением можно уничтожить, а на деле — сделать так хорошо, как никогда не бывало. До седьмого неба.

Девушка, выгнувшись на простынях, нетерпеливо протягивает к возлюбленному руки.

— Иди же сюда, ну пожалуйста…

Сигмундур, так же широко улыбаясь, исполняет ее просьбу. Ему только этим отныне и хочется заниматься.

Он осторожно нависает на девушкой, тщательно балансируя на руках, и забирает причитающийся себе поцелуй. Глубокий, страстный и наполненный желанием. Пылающий им.

Его горячим, широким ладоням Берислава помогает снимать с себя одежду. Стаскивать даже.

Особенно нетерпелив китобой по отношению к бюстгальтеру.

— Не надевай его, — почти требует он, с рыком стараясь побороть застежку, — Берислава…

— Она спереди….

— Хороший бюстгальтер… но все равно не надевай…

Девочка смеется под ним, крепко-накрепко обвивая руками за шею. Ее пальцы зарываются в густые волосы, ноготки скребут кожу. Внутри Сигмундура все вспыхивает тотчас, едва она это делает. Знает. Все знает, что ему нравится. А он знает, что нравится ей.

Берислава и пикнуть не успевает, как оказывается сверху. Уже полностью обнаженная. С роскошными волосами, ниспадающими по плечам и груди. Кажется, локоны стали подвиваться на концах.

— Моя девочка, — не скрывая того, с каким трудом приходит каждый вздох от одного ее вида такой — растрепанной и отчаянно желающей его — почти стонет китобой. Целует идеальную небольшую грудь, пальцами умело потягивает соски. — Ни вдоха без тебя…

Расправив плечи, используя для опоры его талию, Берислава многообещающе облизывает губы.

С китобоя это срывает последние оковы.

— Шалунья, значит? — распаленно рявкает он. И тут же пальцы, обретшие полную свободу, касаются ее паха.

Берислава вздрагивает всем телом. Ее ладошки на его груди сжимаются в кулачки.

— Стой…

— Поздно, — опускается ниже, — ты сама напросилась…

— Подожди, — вдруг ее рука, в лучшем проявлении своей мягкости, накрывает его пальцы. И голос звучит уже совсем по-другому. Смущенно, каплю отчаянно и вдохновленно. В нем прослеживается энтузиазм.