Энн Уилл - Английская тетушка

— Насильно он, конечно, не станет ее удерживать. Но пока к девочке не вернулась память, захочет ли она сама уехать с вами?

— Боже! Что за дурацкая ситуация!

— Почему дурацкая, сеньорита? Ребенку здесь хорошо. Разве для вас это не важно?

Реджина высунулась в окно:

— Вам легко говорить… Я все равно ее заберу!

— Давайте немного обождем, сеньорита. Люси вас не помнит, и вам просто надо начинать сначала. Не будете же вы ее увозить по принуждению! Как потом вам вместе жить?

— Как жаль, что Люси отдали не под вашу опеку! — в сердцах воскликнула она. — Все решилось бы гораздо проще.

— А почему вы решили, что я вел бы себя иначе, чем Хуан?

Реджина и сама не знала. Рафаэль не производил впечатления добродушного малого, но она была уверена, что он никогда бы не позволил себе использовать сомнительные средства, чтобы завоевать чью-то любовь.

— Не знаю, — честно призналась она. — Просто мне так кажется. А почему ваш брат так поступает?

Вопрос был не из легких.

— Не могу вам сказать, сеньорита. Я не отвечаю за брата. Спросите его сами.

Реджина в который раз рядом с этим человеком почувствовала себя обескураженной. В чем дело? Она же со всеми умела находить общий язык! И выход из любой ситуации.

Они подъезжали к скопищу хижин. Но вместо того чтобы свернуть на дорогу к асьенде, «лендровер» поехал по улице с обшарпанными домишками. Женщины и дети выходили на порог, чтобы поприветствовать Рафаэля. «Неудивительно, — подумала Реджина, — все-таки брат хозяина». Однако куда они едут? И как отнесется Хуан к тому, что они не следуют за его «кадиллаком»?

За домами крутой склон уходил мысом в Рио-Лиму. Здесь воздух был свежее, хотя иногда наносило запах сточных вод, спускаемых прямо в реку. На мысу стоял длинный каменный дом под низкой черепичной крышей с пологим наклоном. Перед окнами — раскрытые белые ставни, вход увит цветущими растениями. Возле этого дома Рафаэль остановился.

Реджина удивленно посмотрела в его сторону. Он как раз потянулся, и на волосатой груди сверкнул небольшой серебряный крест. Заметив ее взгляд, Рафаэль торопливо выпрыгнул из машины и сказал:

— Идемте! Я сварю вам кофе.

— Это ваш дом? — недоверчиво осведомилась Реджина.

— Я здесь живу, — коротко пояснил он. — Когда я здесь. Роскоши, как на асьенде, здесь не найдете, но все чисто и удобно.

— Он мне нравится! — поспешила заверить его Реджина и вышла из машины.

Рафаэль открыл перед ней тяжелую входную дверь. По длине всего дома шел коридор с каменными стенами, без всяких украшений. По обе стороны были расположены многочисленные двери. После жары улицы здесь было приятно прохладно. В воздухе витал дух свежесмолотого кофе. Рафаэль открыл одну из дверей, и они очутились в уютной жилой комнате.

— Располагайтесь! Я сейчас. — Он вышел.

Реджина осмотрела комнату и выглянула в коридор. Он один здесь живет? Она вспомнила замечание Констансии, что Рафаэль ко всему относится как врач. Может, он и в самом деле доктор? А здесь не только его квартира, но и врачебные помещения? И что значит, что он живет здесь, когда он здесь? На асьенде он точно не живет!

Она проскользнула в коридор. Все двери были заперты, кроме одной, последней. Заглянув в нее, Реджина поняла, что это кухня. Рафаэль как раз наливал в кофейник воду.

— Помочь?

Он резко обернулся почти с тем же неприязненным видом, как в аэропорту Мехико.

— Нет, сеньорита. Справлюсь сам.

Так же, как и там, Реджина не придала значения его тону.

— Вы здесь живете один? — Она провела пальцем по грубой деревянной столешнице, чисто выскобленной.

— Более или менее.

— Что это значит?

Рафаэль достал кружки.

— Иногда доктор Родриго передает на мое попечение пациентов. У меня достаточно места.

— Вы доктор?

— У меня есть диплом, если вы это имели в виду, сеньорита. — Ответ был более чем двусмысленным. — Простите, не могу предложить вам фарфор, — сказал он, наливая в кружки кофе, потом указал на сахарницу и молочник. — Прихватите, и пойдем в комнату.

— Здесь тоже очень мило, — натянуто улыбнулась Реджина. Она уселась на высокий деревянный табурет.

Рафаэль садиться не стал. Он прислонился к раковине и поднес свою кружку к губам. Реджина украдкой наблюдала за ним. Почему он ее волнует? Почему ей все время хочется смотреть на его смуглое лицо и тренированное сильное тело? Ну красивый мужчина, но она знала многих и попривлекательнее. Она закусила губу. Что за мысли? Она здесь не для того, чтобы флиртовать с мексиканцем! Ей надо завоевать доверие Люси и увезти ее на родину.

— Так вы полагаете, я должна здесь задержаться?

— Это вам решать, сеньорита.

— Сеньорита! Опять сеньорита! Неужели вам трудно говорить мне Реджина?

— Мой брат обращается к вам по имени, сеньорита?

— Разумеется, нет! — удивилась она. — С вашим братом мы едва знакомы.

— А со мной?

Тут он был прав. Но Реджину не покидало ощущение, что ее отношение к Рафаэлю совсем иного порядка. Ему она могла доверять.

— Мне кажется, вас я лучше понимаю, — задумчиво проговорила она. — С вами все по-другому.

Ее простые слова вызвали в Рафаэле бурю, которую он всеми силами старался смирить.

— Ошибаетесь, сеньорита! Наши отношения нисколько не… другие. То есть, нет никаких отношений! Наоборот! И вообще! Обращайтесь лучше с вашими проблемами к Хуану! — взвился он и холодно добавил: — Если вы выпили ваш кофе, можем…

— Я еще не допила! — обиделась Реджина. — И не понимаю, чего вы так разнервничались. Я, можно сказать, сделала вам комплимент.

— Я не нуждаюсь в комплиментах, сеньорита. — Он резко отвернулся, поставил кружку в раковину и нетерпеливо забарабанил пальцами по бедру.

Дрожащими руками Реджина взяла свою кружку:

— Если вам так неприятно мое общество, не понимаю, зачем вы меня сюда привезли.

— Потому что мне стало вас жаль, — не поворачиваясь, ответил Рафаэль.

Она одним глотком допила кофе, обжигая язык и губы.

— Ваша жалость нужна мне так же, как вам мои комплименты. Я готова. Можем идти.

Обратный путь они проделали в полном молчании. И, только выйдя из «лендровера», у ступеней асьенды Реджина порывисто обернулась:

— И все-таки спасибо за кофе! У вас очень уютный дом.

Глаза Рафаэля потемнели, мучительный взгляд на короткую секунду задержался на ее чувственных губах с опущенными уголками, но хриплый голос нисколько не потеплел:

— Не стоит, сеньорита! Не стоит! — Он снова завел мотор, но его остановил оклик матери:

— Рафаэль! Минуточку, Рафаэль!

Донья Кончита величественно спускалась по широкой лестнице. На Реджину она не обратила ни малейшего внимания, та отступила в сторону. Донья Кончита подошла к автомобилю и начала говорить с сыном по-испански. Реджина почувствовала себя здесь лишней и стала подниматься по пологим ступеням.