Сара Кравен - Пламя дьявола

Наконец он шевельнулся, вошел в комнату, каблуком сапога захлопнул за собой дверь. Она вся напряглась, не сводя глаз с его лица, и ждала, когда он обойдет кровать и приблизиться к ней.

Только он этого не сделал. Он остановился по другую сторону кровати и стал расстегивать рубашку.

Слова его прозвучали холодно:

— Забирайся в постель, chica, прежде, чем успеешь простыть. Да не забудь отвернуться, у меня нет желания просить у Марии пару к этому несообразному костюму, чтобы не заставить тебя краснеть.

Она лежала на боку, уставившись в темное окно, затянутое от насекомых сеткой, стараясь не слышать звуков его движений, шуршания одежды, которую он снимал. Она услышала, как заскрипели пружины кровати, когда он лег. Потом лампа потухла.

Долго лежала она без движения, не веря в произошедшее, потом руки ее сжались в кулаки и прижались к ледяным дрожащим губам.

На следующее утро, когда она открыла глаза, было уже поздно. По тому, под каким углом падал в окно свет солнца, она могла судить об этом. Она села и бросила взгляд в вторую кровать. Кровать была пуста и аккуратно застелена. Создавалось такое впечатление, что пустовала она уже давно.

Рэчел вяло откинула одеяло и опустила ноги на пол. Глаза у нее болели, как будто она совсем не смыкала их всю ночь. Однако она знала, что это было не так. Она спала и видела какие-то смутные и тревожные обрывочные сны.

Кто-то — Мария? — поставил на столик у кровати кувшин с водой, уже остывшей, и она умылась, получая большое удовольствие от прикосновения к лицу и шее прохладной воды. Потом она сложила сорочку, очень тщательно и аккуратно, и положила ее на одеяло. “Больше она уже не понадобится”, — подумала она.

Рэчел быстро оделась и вышла во двор. Первым делом она заметила веревку, на которой сушилось белье — ее собственное рядом с детским. Пока она нежилась под лучами утреннего солнца, во двор с бельевой корзиной в руках вышла Мария. Глаза у нее засияли при виде девушки и она поставила корзину на землю.

— Buenos dias, Senorita [12] Добрый день, сеньорита. Как отдохнули? , — добродушно приветствовала она ее. — Como este usted?

— Muy bien, gracias [13] Хорошо, спасибо. . — Это был общепринятый ответ, хотя и не совсем точный. — Er — donde esta elsenor? [14] Где сеньор?

Пухлое лицо Марии выразило удивление. Она явно считала, что Рэчел сама знает это, и ее ответ, сопровождавшийся быстрыми жестами, остался для девушки совершенно непонятным. Но Рэчел почему-то решила, что она просто говорит, что его нет здесь и что он отправился куда-то с Рамоном.

Речел слегка нахмурилась. Она ожидала, что он уже оседлал лошадей, готовясь пуститься в путь. Она ведь говорила ему о срочности их путешествия в Диабло. Что же могло произойти?

Тут она заметила, что Мария зовет ее завтракать, и заставила себя улыбнуться и кивнуть. Войдя в жилую часть дома, она уселась за стол и стала наблюдать, как суетится Мария, готовя для нее пышный омлет. Он показался ей вкусным, так же как и хрустящие золотистые шарики из маисовой муки и сыра, с которыми Мария его подала, и которые она назвала “bunuelos”.

Рэчел запила омлет двумя чашками крепкого кофе и почувствовала себя значительно лучше. В какой-то степени она чувствовала и облегчение от того, что не столкнулась с Витасом сразу по пробуждении. Ей жутко было представить себе, как она станет с ним разговаривать, и как он посмотрит на нее при встрече. Уж очень унизительной для нее оказалась прошлая ночь, — горько размышляла девушка. Значит, он не ожидал найти ее закрытой волнами белоснежной ткани. Но ведь она и сама этого не ожидала, но не могла поверить, что выглядела в этой одежде столь уж отталкивающе. Ясно, что упаковка оказалась недостаточно экзотической для его вкуса, — говорила она себе. Возможно, он предпочел бы черное кружево, которое только оттеняло бы, а не скрывало, — мысль эта страшно разочаровала ее.

Она заметила, что Мария исподтишка наблюдает за ней, и постаралась принять невозмутимый вид. “Женщина, наверно, неправильно истолковывает мой утомленный вид и заспанные глаза”, — подумала Рэчел грустно.

Она посмотрела на часы и с ужасом увидела, что уже полдень. Им давным-давно следовало бы выехать. Где же Витас? Что он делает? Несмотря ни на что, его первой обязанностью было проводить ее до Диабло, как он ей обещал.

Она вышла на веранду и стояла там, глядя на уходящую вдаль дорогу, но там не находила его следа. Мария вышла за ней и с беспокойством следила за выражением ее лица. Рэчел снова взглянула на часы.

Последующие несколько часов она провела бесцельно слоняясь по комнатам и по двору. Время тянулось неимоверно медленно, а ее осторожные предложения помочь Марии были с улыбками отклонены. Один раз она попыталась прилечь, но так вертелась на постели, что решила лучше подняться.

Самое странное во всем этом было то, что Мария не проявляла беспокойства из-за отсутствия мужчин и в ответ на вопросы Рэчел лишь улыбалась и пожимала плечами.

В конце концов Рэчел вышла на веранду и села в качалку. Настроение ее падало с каждой минутой. Было около четырех часов, когда ей пришло в голову, что он может вообще не вернуться. Она положила веер, которым отмахивалась от мошек, и резко выпрямилась в кресле.

— “Бог ты мой, — подумала она, — но ведь этого не может быть. Он не мог… он не бросит меня вот так запросто. Или да?”

Тот факт, что он стал для нее необходим, как воздух, не исключал и другого факта: она его практически совсем не знала. Речел крепко сцепила пальцы, чтобы они перестали дрожать, и набрала в грудь побольше горячего влажного воздуха. Может, он всегда так делает. Уезжает и все. Может, весь восточный склон Кордильер усеян брошенными им женщинами, и все они сидят, как само Терпение на памятнике и слегка улыбаются.

Может, через некоторое время подойдет Мария и сообщит ей эту новость на языке жестов.

“Да прекрати же, — приказала она себе. — Ты просто смешна. Если уж он решил бы тебя бросить, то зачем ему оставлять тебя у собственных друзей, тем более у идеализирующей его Марии!”

“Все равно он исчез безо всякого объяснения, — спорила она сама с собой. — А его исчезновение означает, что мы прибудем в Диабло, по крайней мере, на один день позже”.

Она почувствовала, что краснеет. Может, он пришел к выводу, что больше ее не хочет, и его исчезновение — просто способ дать ей это понять.

Она беспокойно поднялась и вернулась в дом. Мария сидела у стола, перед ней стояла потрепанная картонная коробка, на лице у нее была нежная улыбка, и Рэчел стало стыдно за свое дурное настроение. В конце концов Рамона ведь тоже нет, а Мария явно считает это нормальным явлением, а не концом света.

Мария подозвала ее жестом и показала на скамейку рядом с собой. Ее просили подойти и посмотреть, что у Марии в коробке. Ей стало стыдно, что Марии приходится изобретать для нее развлечения. По крайней мере, надо было сделать заинтересованный вид и выполнить ее просьбу.