Сара Кравен - Пламя дьявола

“Так лучше, — говорила она себе. — Просто убраться из его жизни”.

Она была не в состоянии оставаться и ждать дальнейшей еще большей боли.

Всю обратную дорогу от Вивавиченцио, пока Марк болтал с Хайме, Рэчел обдумывала, что ей делать дальше. Она знала, что на машине можно добраться до Боготы приблизительно за три часа, и что Хайме редко забирает ключи из своей машины. Она обычно оставалась стоять Во дворе. Следовательно, ей надо только дождаться, когда все в доме уснут, потихоньку спуститься и выйти из дома, чтобы воспользоваться этой машиной. Она может оставить ее в одном из гаражей в Боготе, и попросить вернуть ее Хайме, или хотя бы сообщить ему, где находится его машина.

Мысль о возвращении в Англию и о неизбежных объяснениях с дедом мало ее согревала, но ничего другого не оставалось. Посвятить в свои планы Марка она тоже не могла. Вероятнее всего, брат заявил бы ей, что она сама во всем виновата, раз связалась с таким человеком, как Витас де Мендоса. Теперь она начинала думать, что он был бы прав, говоря так.

Она старалась заставить себя думать именно так, старалась заставить себя рассердиться за ту боль, которую он причинил ей, потому что знала — спасение для нее только в гневе, в ненависти. Она не могла стать его женой и делать вид, что не замечает его измен.

Теперь она ни сколько не сомневалась в том, что связь его с Вирджинией установилась надолго, и что он не откажется от нее. Тем более, что приходилось еще думать о будущем ребенке. Рэчел болезненно глотнула. По крайней мере, теперь она знала, что у нее самой ребенка не будет. Она не носит ребенка Витаса, как это произошло с другой женщиной. Она подумала: бросила ли та своего мужа? Возможно, она уже ожидает развода, и, если Рэчел уберется с их дороги, Витас сможет жениться на Вирджинии.

Она подавила рвущееся рыдание. Она должна заставить себя понять, что ей еще повезло. Какая бы сложилась жизнь у нее с Витасом, если бы она вовремя не узнала правду насчет Вирджинии? Они жили совершенно по-разному, были совершенно непохожими людьми, не говоря уже о других вещах. Он увидел ее и захотел на некоторое время, но это вовсе не может быть основанием для постоянных и крепких, по-настоящему близких, отношений, какие необходимы ей. Напрасно она позволила себе поверить, что раз он сделал ей предложение, значит хочет быть с ней вместе, что она ему нужна по-настоящему. Она почти уже поверила, что ее собственная любовь может совершить чудо и превратить ее смуглого любовника-пирата, этого миллионера, бизнесмена и плейбоя в любящего мужа. Значит, она была просто дурой.

Речел приоткрыла дверь спальни и осторожно выглянула в коридор. Не было слышно ни звука. Она не спустилась обедать под предлогом головной боли. Ведь утром Витас обещал поговорить с ней, а она знала, что не сможет перенести эту встречу и разговор с ним. Она попросила, чтобы ее не беспокоили, и ее желание было выполнено.

Пробираясь на цыпочках по галерее к лестнице, она пожалела, что не может проститься с сеньорой де Мендоса.

Добравшись до основания лестницы, Рэчел почувствовала, что вся дрожит. Она неслышно прошла через холл к парадной двери и с удивлением обнаружила, что дверь была не заперта. Она повернула массивную ручку и тихонько вышла. Она уже сделала первые два шага, как вдруг услыхала шум приближавшейся машины. Рэчел застыла на месте. Бежать с тяжелым чемоданом в руке она не могла, просто бросить его тоже было невозможно и не было времени спрятать его так, чтобы его не заметили. Она растерянно огляделась, но мощный свет фар уже выхватил ее из темноты. Машина въехала под арку и остановилась у самого крыльца в нескольких ярдах от Рэчел, застывшей с глазами, расширившимися от ужаса. Она уже ничуть не сомневалась в том, кто был за рулем.

Витас неторопливо вышел из машины и направился в ней.

— Интересно, куда это ты направляешься? — В его голосе клокотал гнев.

— Я теперь отлично все знаю, — ответила она. — И потому возвращаюсь в Англию.

— Можно спросить почему?

Она пожала плечами.

— Я получила утром письмо от своего агента, — сообщила Рэчел. — Мне сделано потрясающее предложение на роль в новой пьесе. Это — шанс, который нельзя упускать. Потому я принимаю предложение.

— А как насчет более раннего обязательства — передо мной?

— Не думаю, что ты предлагал это всерьез. Я хочу сказать, — поправилась Рэчел, — что в этом больше нет нужды. Наверное, мне следовало сообщить тебе еще утром, успокоить тебя. Ребенка не будет, так что можешь за меня не беспокоиться больше.

— Не беспокоиться, — тихо повторил он. — Из всех грубых и жестоких вещей, которые ты мне наговорила, эти слова самые жестокие.

— Не смей говорить мне о жестокости! — воскликнула Рэчел.

— Что это значит?

— Не имеет значения, — пробормотала она измученно. — Ничто уже не имеет значения. Пожалуйста, отпусти меня.

Витас тихо выругался, нагнулся, вырвал из ее рук чемодан и отшвырнул его подальше в кусты.

— Ты никуда не едешь, — заявил он. — Без меня ты никуда не поедешь, ты слышишь меня, Ракиль?

Он поднял ее на руки и внес в дом, в салон, где бесцеремонно бросил на один из диванов.

— Как ты смеешь так со мной обращаться! — крикнула она. — Я свободный человек. Я…

— Ты будешь моей женой, — сказал он.

— Нет. — Она покачала головой. — Ты… ты слышал, что я сказала тебе, Витас? В этом нет больше нужды — нет нужды в притворстве. Я… я не беременна, и, значит, ты можешь сразу отказаться от этого фарса.

— Фарса? — недоуменно переспросил он. — Ты говоришь о венчании со мной, как о фарсе?

— Да, говорю, — крикнула Рэчел. — И в этом фарсе у меня даже не первая роль.

— А это что значит? — медленно спросил он. — Будет лучше, если ты объяснишь мне, Ракиль.

— Я видела вас, — устало проговорила она. — Я ответила на телефонный звонок у тебя в кабинете сразу после твоего ухода, и это звонила она… твоя Вирджиния. Она — женщина с фотографии, верно? Та самая, которую ты возил в Кордильеры?

— Да, — ответил он. — И что из того?

— Тебе даже не стыдно?

— Мне еще надо узнать, почему я должен стыдиться. Ты говоришь, что видела меня. Надо понимать так, что ты поехала за мной в Вивавиченцио из-за этого звонка?

— Да, — призналась она. — И видела вас вместе в отеле. Я видела… какая она. Слышала, что она тебе сказала… о том, как она счастлива. — Она с трудом набрала воздух в легкие. — Ну, так, когда я исчезну, вы сможете быть еще счастливее. Не можешь же ты ожидать, чтобы я вышла за тебя замуж, а потом делала вид, что не вижу, как ты развлекаешься.

Темное лицо его застыло и стало похожим на каменную маску, холодное и далекое, как вершины Андов.

— Ты считаешь, что у меня такие намерения?