Барбара Картленд - Месть графа

Они остановились напротив Линдон-хауса.

Из дверей моментально выбежали двое лакеев в строгих ливреях и напудренных париках, чтобы расстелить красную ковровую дорожку.

Чарльз помог Рании сойти на землю.

– Надеюсь, вам понравится мой дом. Я всегда считал его одним из самых красивых в Лондоне. Несколько лет назад мой дядя подарил его мне, поскольку сам он никогда не выезжает из деревни.

– Подарок получился замечательный, Чарльз, и я уверена, что вы были ему бесконечно благодарны.

– Уверяю вас, я известен своими хорошими манерами, – шутливо отозвался он.

– Вам есть за что быть благодарным, – без тени улыбки сказала ему Рания.

Она с благоговейным чувством и вместе с тем со страхом вступила в аванзал с его изящной лестницей и камином, обложенным мраморной узорчатой плиткой.

У входа их приветствовали поклонами два лакея и дворецкий.

Чарльз заявил, что желает, чтобы им как можно скорее подали обед.

Рания на миг представила себе, какая суета поднялась бы у нее в доме, если бы ей пришлось без предварительного уведомления срочно потребовать накрыть на стол, однако слуги Чарльза остались совершенно невозмутимы.

– Я подам бутылку шампанского в кабинет, сэр, – нараспев провозгласил дворецкий, – и сообщу шеф-повару о вашем прибытии.

Ранию же проводили вверх по лестнице в самую шикарную спальню, которую она когда-либо видела.

Здесь была огромная кровать с пологом на четырех столбиках, которые вместе с изголовьем были украшены резными птицами и бабочками. Они сверкали позолоченными крыльями, вырезанными столь искусно, что казались настоящими.

Девушка сбросила пелерину и сняла шляпку.

Служанка налила ей теплой воды, чтобы она умыла лицо и руки.

Экономка в черном атласном платье и с серебряной цепочкой для ключей на поясе показалась ей неугомонной и слегка назойливой.

Она властным тоном отдала распоряжения служанкам, а потом поинтересовалась у Рании, не нужно ли ей достать что-нибудь из ее сундука, который успели внести наверх, пока она умывалась.

– Боюсь, что в нем почти ничего нет, – ответила Рания. – Завтра я собираюсь совершить множество покупок и потому привезла с собой очень мало нарядов из деревни, где прожила последние годы.

Ей не хотелось отвечать на дальнейшие расспросы, пока она не выяснит у Чарльза, что именно должна говорить.

Посему она поспешно сошла вниз, где застала его в кабинете, весьма схожем своими размерами с кабинетом в ее доме. Отличие заключалось в том, что все в кабинете Чарльза было отполировано и буквально сияло.

Хотя слуги и не ожидали приезда Чарльза, на всех столах стояли цветы.

В лучах заглядывающего в окно солнца золотом искрилась чернильница и поблескивали эксклюзивные фигурки севрского фарфора на каминной полке.

Пока Рания была наверху, Чарльз уже успел послать за майором Монселлом.

Он протянул своему секретарю листок бумаги с текстом объявления, которое должно было появиться в газетах.

– Я знаю, что сегодня воскресенье, майор, но если вы сейчас же отправитесь на Флит-стрит, то наверняка сумеете убедить редакторов дать объявления в завтрашних выпусках. В противном случае оно появится не раньше вторника.

– Полагаю, что разместить его в завтрашних газетах не составит особого труда, – ответил секретарь. – Во всяком случае, я сделаю все, что смогу, а пока позвольте поздравить вас с событием, которое, я уверен, станет приятным сюрпризом не только для ваших родственников, но и для всех остальных!

– Свою невесту я знаю еще с тех пор, когда она была совсем маленькой, а ее брат был моим лучшим другом во времена нашего обучения в Итоне.

Затем Чарльз сообщил майору, что Гарри отбыл в Линдон-холл и что ему следует перечислить деньги, какие ему только потребуются для покупки лучших лошадей для скаковых конюшен.

Майор Монселл был слишком опытен, чтобы ничем не выдать своего удивления, да и Чарльз знал, что может вполне положиться на него в том, что тот не станет сплетничать об этих неожиданных новостях.

– Я привез мисс Темпл с собой в Лондон, но вы сами понимаете, что, поскольку она жила в деревне в крайне стесненных обстоятельствах, я не желаю, чтобы она встречалась с членами моей семьи или вообще с кем-либо до тех пор, пока не обзаведется новыми нарядами.

Майор Монселл кивнул.

– Я подумываю о том, – продолжал Чарльз, – чтобы пригласить кого-либо из своих родственниц взять над ней шефство. До тех пор, пока этот вопрос не будет улажен, я буду вам весьма признателен, если вы станете всем отвечать, что за мисс Темпл приглядывает ваша супруга, в случае если кто-нибудь вдруг об этом спросит.

– Разумеется, нет ничего легче.

Когда Чарльз только нанял майора, тому негде было жить, что стало огромной проблемой для бывшего солдата и его верной супруги.

Ломая голову над приемлемым решением, Чарльз вдруг сообразил, что оно лежит прямо на поверхности. Линдон-хаус был слишком велик для холостяка, и потому он распорядился относительно Монселла и его жены меблировать три комнаты, пристроив к ним небольшую кухоньку, чтобы супругам не докучали остальные слуги. По существу, в главном доме получилась отдельная квартира.

Все остались довольны подобным решением, и сейчас это намного облегчало положение Чарльза.

Рания поселилась в доме холостяка, но о нарушении приличий и речи быть не могло, поскольку здесь же находилась и миссис Монселл.

Женщиной она была тихой и незаметной, и Рании, собственно говоря, не было никакой нужды встречаться с нею, но все же эту договоренность не посмел бы критиковать никто.

Майор прекрасно понял, что имел в виду Чарльз.

– Если моя супруга может чем-либо помочь вам, – сказал он, – то, как вам прекрасно известно, она с превеликой радостью сделает все, что в ее силах.

– Благодарю вас, майор, а теперь давайте перейдем к тому, что мне понадобится завтра прямо с утра.

Он протянул майору список лучших магазинов на Бонд-стрит и перечислил то, что их продавщицы должны были доставить в Линдон-хаус как можно скорее.

– Если вы скажете им, что все это требуется для приданого, то они с ног собьются, но выполнят вашу просьбу. В любом случае они всегда казались мне крайне любезными и предупредительными.

По губам Чарльза скользнула слабая улыбка – в его памяти всплыло, как он накупил в одном из таких магазинов одежду для своей очередной пассии, киприотки, и как та пришла в полный восторг от доставленных оттуда нарядов.

Не имея состоятельного благодетеля, она не могла позволить себе таких дорогих платьев, и он вспомнил, как она отплатила ему за его щедрость, а после возымела такой успех, что ей отдавали главные роли в лучших спектаклях «Друри-Лейн».