Джеки Эшенден - Один шанс на соблазнение

Данте едва сдержал порыв оттолкнуть ее и уйти. Однако он помнил, насколько она ранима. Он помнил, как прошлое жестоко обошлось с ней. И, несмотря на все это, сказал он себе, ее душа открыта. Она не такая, как он. Она никогда не будет безразличной.

И это делает ее идеальной матерью для их ребенка.

«В отличие от тебя».

Но Данте не хотел об этом говорить и еще меньше думать. Он был сыт по горло своим гневом и угрызениями совести.

– Хватит анализировать меня, – сказал он, беря Стеллу за руку. – Сейчас меня интересует кое‑что другое.

Он вынудил ее обойти столик и подойти к нему, а затем усадил верхом на свои колени.

– Данте, ты можешь доверять мне. Понимаю, из уст того, кто месяц назад целился в тебя из пистолета, это звучит странно, но все же. Я никогда не подведу тебя.

Он заскрежетал зубами – так сильно спазм вдруг сдавил грудь.

– Мне не нужно твое доверие, – пробурчал он, отдавая себе отчет в том, что ведет себя как последний мерзавец. – Мне нужно твое тело, ясно?

– Да, – спокойно ответила она. – Бери его. Я же говорила, что никогда ни в чем не откажу тебе.

Он не рассчитывал на такое. Он не рассчитывал, что она просто… уступит ему.

Его кровь наполнилась адреналином, сердце учащенно забилось.

– Плохая идея, котенок. – Его голос прозвучал глухо и хрипло. – Я не в том настроении.

– Мне плевать. Поступай как хочешь. Ты забыл, что я сильнее, чем выгляжу?

О да, это он отлично помнил.

Данте овладел ее губами, давая понять, что обязательно возьмет у нее желаемое. Стелла обхватила ногами его талию и приоткрыла губы, подтверждая свои слова о том, что она никогда не прогонит его. Не откажет ему. Она бросала ему вызов и звала на так желанную им битву.

Он подхватил ее на руки и влетел в гостиную. Там он уложил ее на толстый пушистый ковер и распахнул полы ее халата. Лучи вечернего солнца позолотили ее обнаженное тело.

– Ты хочешь меня? – услышал он собственный голос, вставая на колени между ее раздвинутых бедер и наклоняясь над ней. – Стелла Монтефиори, ты хочешь меня?

– Да. Очень хочу.

– Ты должна хотеть только меня.

Данте не знал, почему вдруг потребовал этого от нее, если учесть, что он продолжал настаивать на браке без секса. Его душа желала чего‑то, что олицетворяла только Стелла, гордая и решительная, полная сердечной теплоты и покорности. Только она могла дать ему это.

«Ты больше нигде этого не найдешь. И ты не хочешь, чтобы она искала это на стороне».

– Я передумал, – объявил он. – Когда мы поженимся, ты станешь моей. Для тебя перестанут существовать другие мужчины, ясно?

– Да, ясно. И для тебя не будут существовать другие женщины.

Данте едва не расхохотался: он, естественно, ожидал, что она потребует того же самого от него. Только спорить он не собирался.

– Мне больше никто не нужен. – Он надеялся, что она по его взгляду поймет, насколько он искренен. – Зачем мне кто‑то еще, когда ты можешь дать мне все, что нужно.

А после этих слов он целовал ее, брал от нее желаемое, наслаждался ее вкусом, впитывал ее жар. Время для него замедлилось, и он мечтал, чтобы эти сладостные мгновения не кончались.

– Ты потрясающий, – прошептала Стелла, с восторгом глядя ему в глаза. – Я в жизни не встречала более потрясающего мужчины.

Данте показалось, будто его грудь пронзила стрела, боль была сильной и горько‑сладкой. А все потому, что в объятиях Стеллы он впервые ощутил себя полноценной личностью, а не подлецом, позволившим умереть собственной матери, растратившим жизнь на самобичевание и попытки уверить себя в том, что ему все безразлично.

Она права. Ему не наплевать. Ему есть дело до всего. И в первую очередь до нее.

Стелла любовалась красивым видом, открывавшимся из высоких элегантных окон палаццо, зелеными лужайками и террасными садами, окружавшими зону бассейна.

Это старое палаццо под Миланом было идеальным семейным домом. А так как оно располагалось недалеко от особняка Энцо – хотя Энцо почти постоянно жил с семьей на крохотном островке, купленном около года назад, – ей хотелось побольше узнать о своем будущем родственнике.

Однако с того вечера на террасе ей так и не удалось снова вызвать Данте на разговор. Всю прошедшую неделю он проводил либо за компьютером, либо на телефоне, решая вопросы, связанные с бизнесом и с предстоящей свадьбой.

Он сказал ей, что она тоже должна внести свою лепту в организацию бракосочетания, однако почему‑то все эти обсуждения вызывали у нее чувство… неловкости. Ну при чем тут любовь и клятвы верности, если они оба знают, что их брак будет базироваться исключительно на родительской заботе о ребенке! Ею овладевала тоска. Ей было жаль и себя, и их ребенка. И ту жизнь, которая могла бы у них быть, но…

Теперь она точно знала, что Данте волнует очень многое, просто он отказывался признать это. А заставить она его не могла. И как это скажется на их ребенке? Что будет, если ему суждено расти рядом с отцом, который не признаёт любви?

Она сама выросла без любви, и именно потребность в этой любви заставила ее взять пистолет и нацелить его на Данте. Она знала, каково это, когда никто не обнимет тебя, не скажет, что любит тебя, что гордится тобой. Это больно. Очень больно. И она готова на все, что в ее силах, чтобы ее ребенок, будь то дочь или сын, знал, что он любим. Только вот будет ли любовь одного родителя достаточной?

По пустой комнате эхом отдались шаги, и Стелла почувствовала на талии теплые руки Данте. По идее, его сильные объятия должны были бы успокаивать ее и вселять в нее уверенность. Но сейчас этого не произошло. Потому что она с особой остротой осознавала, что сказка только наполовину стала былью, а остальная ее часть оказалась недостижимой мечтой.

Вот и их ребенок будет чувствовать то же самое. Он будет ждать от отца того, что тот не сможет ему дать. Возможно, когда‑нибудь Данте признает, что его отторжение прошлого вредит ему самому и его сыну. Но может случиться и так, что он не признает этого никогда.

«Тебе остается надеяться, что ребенку хватит твоей любви. Разве у тебя есть другие варианты?»

Один есть. Она может уехать. Но куда она поедет? Как она обеспечит достойную жизнь своему ребенку? Да и отпустит ли ее Данте? Нет. Конечно, не отпустит.

«А ты вообще способна расстаться с ним? Вот в чем суть».

Эта мысль сидела в ней, отражая холодную, жестокую реальность.

Данте изменил свое решение по поводу фиктивного брака. Он сказал ей, что она принадлежит только ему и что они будут искать физическое удовлетворение только в объятиях друг друга. Только у нее все равно остаются сомнения – нет, не в отношении того, сможет ли плейбой хранить верность. Она знает, что сможет. Он человек слова, и она верит ему.