Джеки Эшенден - Один шанс на соблазнение

– Стелла, – строго проговорил он, – почему это для тебя так важно?

Она подняла на него глаза, понимая, что готова ответить на вызов.

– А ты как думаешь? Потому что ты, Данте, дорог мне.

Он до боли сжал ее плечи.

– Котенок, я же предупреждал, чтобы ты этого не допускала!

Стелла сглотнула комок в горле.

– Поздно.

У Данте так сильно стучало сердце, что биение отдавалось в ушах. Что‑то мощное зарождалось у него в груди и взламывало его.

Кто мог подумать, что женские слезы способны сотворить такое? Мать часто пользовалась слезами, если хотела добиться от него чего‑то. Но слезы Стеллы были другими. Они медленно катились по щекам, одна за другой, а в ее голубых глазах отражалась боль.

Глупый, глупый котенок. Она привязалась к нему. Господи, зачем ей это надо? Тем более после того, как он в Риме предупредил ее. После того, как он отмел всю эту чепуху про неравнодушное отношение к людям.

Она сама во всем виновата. Не он. Он четко все ей разъяснил. Что он не станет привязываться к кому‑то или чему‑то. Она знала это с самого начала.

Тогда почему же при виде ее слез и муки в глазах он чувствует себя так, будто она и в самом деле взяла в руку нож для конвертов и воткнула ему в грудь?

Данте попытался прогнать боль, но она не уходила, и это злило его. Вызывало желание сжать Стеллу в объятиях, осыпать ее поцелуями, подарить ей наслаждение.

Повинуясь этому желанию, он уже начал тянуть ее к себе, но она уперлась ладонями ему в грудь.

– Нет, Данте, – дрожащим голосом сказала она. – На этот раз нет.

В нем поднялась потребность сделать что‑то – что угодно, – чтобы помешать ей произнести слова, которые он отчаянно не хотел слышать.

– Ты говорила, что никогда не откажешь мне.

– Знаю. – Несмотря на слезы, в ее глазах светилась твердая решимость. – Но это было до того, как я поняла, что люблю тебя, Данте Кардинали.

«Любовь». Опять это проклятое слово. Все эти годы он с таким упорством отгонял его от себя, что забыл его значение. Оно стало для него пустым звуком. А может, не стало?

– Я не хочу, чтобы ты любила меня, – процедил он. – Я тебя об этом не просил.

– Я тоже об этом не просила. – Стелла гордо вскинула голову. – Если честно, я меньше всего на свете хочу любить человека, которому я безразлична. Однако ж люблю.

Он стиснул зубы. Она такая теплая, такая мягкая. Один поцелуй – и она растает. Так было всегда. Он знает, как добиться этого. Он знает, как заставить ее позабыть обо всем.

– И что? – Он опустил руки на ее бедра и опять попытался прижать ее к себе. – Это ничего не меняет. – И не поменяет. Потому что он этого не допустит.

– Данте, нет. – Стелла еще сильнее уперлась ладонями ему в грудь. – Ты не понимаешь. Это меняет все.

Он сердито фыркнул. У него нет желания отпускать ее от себя. Ему хочется, чтобы она была рядом, потому что если он отпустит ее, то вернуть уже не сможет. В этом нет сомнений.

– Но почему?

Ее бледные щеки покрылись нежным румянцем.

– Отпусти меня.

– Ты хочешь уехать, да? – Он не смог удержаться от этого глупого вопроса. – Как только я тебя отпущу, ты уйдешь.

Несмотря на боль в глазах, в ней чувствовалась несокрушимая сила, та же решимость, что и в ту ночь, когда она пыталась отнять у него жизнь. Только на этот раз она не заставляла себя делать то, что считала неправильным, на этот раз она знала, что поступает правильно, как бы дорого ни пришлось за это заплатить.

– Я всегда мечтала, чтобы появился человек, который обнял бы меня, – тихо проговорила она. – Прижал бы к себе и сказал, что любит меня. Но такой человек так и не появился. – Она продолжала пристально смотреть ему в глаза. – А если я выйду за тебя, то и не появится.

Эти простые слова оказались наделены огромной властью. Данте показалось, будто она пронзила его сердце не ножом, а мечом, способным разрубить камень.

Однако Стелла права. Если он женится на ней, он привяжет ее к себе, и она никогда не получит то, о чем мечтала. Потому что он не сможет дать ей все это.

Никогда не даст ей все это.

Нет. Не даст. И это его выбор.

В юности у него был выбор, когда мать сказала, чтобы он убирался, чтобы оставил ее в покое. Он так и сделал. Потому что был сыт ею по горло, ее постоянными отказами от его помощи. Он был сыт по горло своим стремлением полюбить женщину, которая таскала его за собой только для того, чтобы не остаться в одиночестве.

Которой он совсем не был нужен.

Ведь если бы Данте был ей нужен, она хотя бы попыталась стать той матерью, в которой он нуждался. Ведь так?

Нет смысла размышлять об этом. На все эти вопросы нет ответов.

«Если бы ты не ушел, все могло бы быть по‑другому».

Но он ушел. И теперь он никогда не узнает, что изменилось бы, если бы он остался.

И не узнает, смог бы спасти ее.

Угрызения совести опять заворочались у него в душе, и Данте запихал их в самый дальний уголок. Сейчас ситуация другая, но выбор ему приходится делать тот же самый. И он наверняка примет такое же решение, потому что знает, как история будет развиваться дальше. Он даст ей все, что она пожелает, все, что в его власти дать ей. За исключением той самой крохотной частицы самого себя. Однако для нее этого будет недостаточно. И со временем ее одолеют горечь и гнев. А потом придет боль. Которая разрушит те отношения, что им удастся построить, и жертвами этого крушения будут не только они двое, но и их ребенок.

Если бы не она, все могло бы быть иначе, зло подумал он. Своей потребностью в чем‑то большем она уже рушит то, что есть!

«Все верно. Вини ее в собственной трусости. Тебе это никого не напоминает?»

Данте проигнорировал доводы внутреннего голоса. Он раскрыл объятия, выпуская Стеллу, сделал несколько шагов назад.

– Вот, – ледяным тоном произнес он. – Иди, если хочешь. Я не буду тебя останавливать.

– Значит, так все и закончится? – тихо спросила она. – Ты снова уйдешь?

– Разве похоже на то, что я ухожу? – Он не смог скрыть владевшую им горечь. – Нет, дорогая, это ты не хочешь того, что я могу тебе дать.

У нее задрожали губы.

– Хочу. Просто я хочу все. Данте, я хочу, чтобы меня любили. Я хочу, чтобы меня любил ты.

Ему показалось, будто она провернула у него в груди тот самый меч.

– Ну почему? – Чтобы справиться с болью, он ухватился за свой гнев. – Почему ты не можешь радоваться тому, что у нас есть сейчас? Я дам тебе все, что ты пожелаешь.

– Я это знаю, – с грустью сказала она. – Возможно, еще неделю назад этого было бы для меня достаточно. Но не сейчас.

– Почему? – Он шагнул к ней, но тут же замер и сжал руки в кулаки. – Почему ты не можешь довольствоваться этим?

– Потому что я уже не та, какой была неделю назад. Данте, ты изменил меня. Ты заставил меня желать большего. Ты внушил мне мысль, что я достойна большего. И я… я не хочу прожить остаток жизни, довольствуясь тем, что ты решил выдать мне. – Стелла расправила плечи и гордо подняла голову. – Мне нужно, чтобы меня любили. И я не хочу зарабатывать твою любовь или всю жизнь менять твое восприятие, чтобы получить ее от тебя. У меня так было с отцом, и я не хочу, чтобы это повторилось.