Джеки Эшенден - Один шанс на соблазнение

Ее сомнения относятся к ней самой. Хватит ли ей секса, чтобы забыть о потребностях души? Заполнит ли ребенок пустоту, которая образовалась в ней, и честно ли ожидать этого от ребенка?

– О чем думаешь? – спросил Данте. – Нравится?

– Нравится, – ответила Стелла. – Наверное, это хорошо, что мы будем жить недалеко от твоего брата. Наши дети будут играть вместе.

Данте фыркнул.

– Не знаю, хорошо это или нет. Ты ведь еще не познакомилась с ним.

– А я познакомлюсь? – Она накрыла его руки своими.

– Познакомишься. На приеме в честь нашей помолвки.

Ну конечно. Данте позаботился о том, чтобы новость об их отношениях не просочилась в прессу. Он не хотел, чтобы кто‑то узнал об этом, во всяком случае, до тех пор, пока он сам не будет готов. К счастью, за прошедшую неделю никто в тусовке не заметил его отсутствия. Он решил, что прием в честь помолвки будет лучшим способом объявить об их отношениях, потому что СМИ, как он сказал, становятся менее назойливыми, если им сразу рассказать всю историю, а не выдавать ее тщательно отмеренными маленькими порциями.

Стелла поделилась с ним своими опасениями в отношении отца, так как не могла предугадать, какие шаги тот предпримет, когда узнает, что она отказалась от плана мести. Данте сразу предложил отправить на Монте‑Санта‑Марию своих представителей, чтобы сообщить ее родителям о том, что она находится под его покровительством и скоро выйдет за него замуж. К этому он добавил баснословную сумму, чтобы заставить Санто сидеть тихо и не рыпаться, и предупреждение о том, что если он попытается связаться со Стеллой, то будет тут же арестован.

Стелла была благодарна ему. Такое положение вещей ее устраивало. У нее не было желания общаться с отцом. Она смирилась с тем, что ее попытка исполнить отцовскую вендетту потерпела крах, и память о Маттео больше не доставляла ей такой сильной душевной боли.

«Вот если бы не ее слабость, потребность в любви».

– Ты собираешься пригласить его, да? – спросила она нейтральным тоном, пряча мучившие ее сомнения.

– Естественно. Он же мой брат. – Данте потерся носом о ее шею и чмокнул в затылок. – Только придется утаить тот факт, что мы познакомились, когда ты пыталась убить меня, ладно?

– Ты боишься, что он что‑то мне сделает?

Данте рассмеялся:

– Нет. Ему пришел бы конец, если бы он причинил тебе вред.

– Тогда почему просто не рассказать ему?

– Он разозлится, а нам не нужен злой Энцо. Нам с ним нужны добрые отношения.

Стелла различила теплые нотки в его голосе. Это еще одно доказательство того, что ему, несмотря на его заявления, не плевать. Ему, к примеру, дорог его брат. Почему он выбрал это палаццо, если не за близость к дому Энцо?

«Но к тебе он никогда так относиться не будет».

А ей это и не нужно, правда? Ведь он даст ей все остальное: дом, финансовую поддержку, помощь в воспитании ребенка и физическое удовольствие. Разве ей нужно, чтобы он как‑то иначе относился к ней?

«Ты знаешь ответ на этот вопрос».

Да, знает. Она всегда мечтала, чтобы в ее жизни появился человек, которому она будет небезразлична. Но родителям был нужен только Маттео. А на нее не обращали внимания.

Теперь же она собирается связать свою жизнь с мужчиной, которому она не особо нужна.

Неожиданно Стеллу охватило желание вырваться из объятий Данте. Она убрала со своей талии его руки и сделала несколько шагов вперед.

Ей показалось, что наступившая тишина пронизана напряжением. Она спиной ощутила его взгляд.

– Котенок? – через секунду окликнул он ее. – Что‑то не так? Это как‑то связано с моим братом?

– Энцо тебе небезразличен. – Она повернулась к нему лицом. – Верно?

– Он мой брат, – хмурясь, ответил Данте. – А почему ты спрашиваешь?

Стелла сама не знала почему. Просто… она не могла не думать о его категорическом отказе признать тот факт, что ему не все безразлично. Что ему очень многое дорого. Только вот она в этот перечень не входит.

– Значит, ты, Данте, способен кого‑то любить.

– Если ты хочешь…

– А меня ты когда‑нибудь полюбишь? – непроизвольно выпалила она и сразу поняла, что не надо было задавать этот вопрос.

Выражение его лица стало жестким. Он словно отгородился от нее.

Нет, никогда он ее не полюбит.

Да, она всегда мечтала, чтобы кто‑то любил ее. Однако она не знала, что нуждается в этой любви именно от Данте. Ни от кого больше.

Не от того безответственного бабника, с которым она когда‑то познакомилась, а от нового Данте, полного тепла и заботы. От того Данте, который взял ее на свое попечение, несмотря на то что она пыталась убить его. Который поддерживал ее и не дал ей сломаться, который вселял в нее силу, когда она в этом нуждалась.

– Все в порядке, – поспешно проговорила она, не желая услышать то, что сейчас он мог сказать.

Однако выражение его лица не изменилось. И его взгляд не стал мягче.

– Тогда зачем ты спросила?

Он злится на нее, что вполне объяснимо. Ведь они приехали смотреть дом, а не выяснять свои отношения.

– Не важно. – Стелла отвернулась к окну.

– Это как‑то связано с тем, что я сказал тебе в Риме, да?

– Мне не надо, чтобы ты…

– Если хочешь знать правду, получай. Я буду заботиться о тебе, Стелла. – Его голос был холоден, как сталь. – Но нет, я никогда не смогу полюбить тебя.

Слова падали, как острые камни, оставляя на ней царапины и синяки. И оттого, что это были слова правды, становилось еще больнее.

«А ты ждала чего‑то другого?»

Не ждала. Надеялась.

И вся проблема в том, что она любит его. Все то, что она испытывает, глядя на него, – все это любовь. В том числе и боль. И тоска по нему, и желание утонуть в его объятиях…

Что еще это может быть?

Только любовь.

Больше ничто не причиняет таких страданий.

Стелла смотрела на кипарисы, выстроившиеся в линию по границе лужайки, и пыталась сдержать слезы.

– Ты имеешь в виду, что не полюбишь.

– Не полюблю, не смогу полюбить – какая разница?

– Для меня – большая.

– Замечательно, – бесстрастно произнес Данте. – Не полюблю.

Две недели назад ей бы удалось скрыть слезы, но сейчас не получилось. Да и какой смысл прятать их, если она и так раскрыла свои чувства?

– Я не твоя мать, – сказала она, не понимая, зачем вообще спорит с ним. Неужели она надеется что‑то изменить? – Я не алкоголик, который борется с зависимостью. Я просто женщина, которая хочет, чтобы ее любили. Ты же это понимаешь, не так ли?

– Конечно, понимаю. – В его тоне слышался гнев. – Но моя мать тут ни при чем. И мое прошлое ни при чем. Все дело в том выборе, что я сделал много лет назад. И я не собираюсь ничего менять.

Слезы уже текли у нее по щекам.

– Даже ради меня? – только и спросила она.

Внезапно она почувствовала на плечах его руки. Он повернул ее лицом к себе и увидел слезы.