Дэни Вейд - Откровения соблазна

Ретта обожгло волной гнева и смущения. Желая получить ответы, он не знал, о чем спрашивать – и мог лишь ходить по комнате взад‑вперед, чтобы дать эмоциям хоть какой‑то выход. Наконец, подойдя к окну, он развернулся и вновь посмотрел на женщину, сидящую на кровати. Выражение ее лица сменилось уже хорошо ему знакомой маской невозмутимости – сейчас Тринити казалась большой куклой, молча глядящей на него. Постепенно растерянность и боль в душе Ретта сменились одним непреодолимым желанием – узнать правду, какой бы она ни была.

– Скажи мне правду – на сей раз все как есть! – потребовал Ретт.

Тринити почувствовала облегчение, когда он отошел от нее, – конечно, она не ждала от него угрозы, но и в таком смятении ей его видеть еще не доводилось. Жизнь научила ее быть осторожной. Однако заговорить она не могла: слова словно застряли в горле, и в голове крутилась лишь одна мысль: нужно было держать Ретта на расстоянии, а она не смогла, пожелав получить что‑то для себя, и вот оказалась в этом кошмарном сне, и из него нет пути назад. Как объясниться с Реттом, в глазах которого ее брак был фарсом? Майкл видел в нем залог безопасности, а для нее самой это было единственным способом поблагодарить человека, спасшего ее жизнь.

– Мне следовало доверять своим инстинктам, – произнес Ретт, возобновляя шаги по комнате. – О тебе говорили, что ты охотишься за состоянием – как я мог не обратить внимания? Ваш с Майклом брак был ложью, но я хочу знать насколько.

В это мгновение лед страха и неясности, сковывающий Тринити изнутри, растаял. Собравшись с духом, она пододвинулась ближе к краю кровати и накинула на ноги юбку. Заставив себя забыть о присутствии Ретта, прожигавшего ее насквозь критическим взглядом, она надела лиф и рубашку, застегнула пуговицы – и только тогда вновь взглянула на него. Он молча стоял и смотрел на нее – и в полумраке черты его лица были плохо различимы, чему Тринити радовалась: она вовсе не была уверена, что сумела бы вести этот разговор при ярком солнечном свете.

– Что ты хочешь знать? – спросила она, и ее голос был относительно спокойным.

Ретт же ответил ей глухо, и было слышно, что он борется с болью.

– Почему ты девственница?

– Потому что у меня никогда не было секса, разумеется.

Ретт неопределенно хмыкнул, и Тринити не могла понять, что означает эта его реакция: раздражение или что‑то еще. Ах, было бы прекрасно покончить со всеми этими реверансами и прямо поговорить о том, что было действительно важно.

– Ты была замужем за Майклом, – начал он, и Тринити кивнула, не доверяя собственному голосу. – Так отчего ты по‑прежнему девственница?

– Потому что Майкл не мог быть моим супругом в полном смысле этого слова. – Его резкий вздох сказал Тринити, что ее ожидают дальнейшие вопросы – и она решилась сообщить все сама, отчаянно надеясь, что ей при этом удастся не нарушить обещания, данного Майклу. – Даже если бы он и мог, он этого не хотел. Я говорила тебе и всем, кто готов был меня слушать: Майкл был моим лучшим другом с тех пор, как я была ребенком. Но романтического интереса в нем не было.

– Тогда зачем, черт возьми, он на тебе женился?

Приказав себе позабыть о боли, что воскресили эти его слова, Тринити ответила:

– Он хотел защитить свое поместье от тети и дяди: знал, что их интересует дом только лишь с точки зрения выгодной продажи. Единственным способом предотвратить это была передача имущества другому наследнику.

– Но он мог просто завещать дом и землю тебе.

– Он это и сделал. Но Майкл не хотел рисковать, зная, что Ричард и Патриция будут оспаривать его волю. Он хотел обезопасить себя и поддержать свой выбор по максимуму.

– И что, он собирался использовать тебя как суррогатную мать? – В голосе Ретта послышалось недоверие и осуждение. – Ему нужны были дети, но не секс?

На сей раз Тринити не сдержалась и поморщилась – было неприятно слышать, что ее считают легкой добычей и при этом даже не задумываются о том, заслуживает ли она истинной любви.

– Я этого не говорила.

Не то чтобы Майкл имел именно такие намерения, но Тринити понимала, что, выполняя его просьбу, она отказывается от мечты иметь собственную семью. Конечно, у нее и не было тогда поклонников… в чем, собственно, она сейчас и вынуждена оправдываться.

– Мы не спали в одной спальне, и ты это знал, – попыталась она перевести разговор в другое русло.

– Множество пар так живут, но занимаются сексом – особенно во время медового месяца. Вы были мужем и женой целую неделю! Да что я говорю, вы знали друг друга много лет – почему он не.

Тринити услышала нетерпение и разочарование в его голосе – и поняла, что вопросы сдержать ей попросту не удастся. Рассказать все, как есть, – будет ли это предательством памяти мужа?

– Почему ты вышла за него? – с плохо скрываемым раздражением произнес Ретт.

Тринити свела вместе ступни, затем колени и бедра – аккуратные движения отвлекали от волнения.

– Потому что он попросил меня.

– Но это не был брак в привычном понимании этого слова?

– Нет, – наконец сдалась она. – У Майкла были очень специфичные ожидания – а я должна была их оправдать, вне зависимости от того, рядом он или нет.

– Так это была сделка, деловое соглашение? Мне бы следовало догадаться.

Тринити склонила набок голову и посмотрела на Ретта – выдержать его взгляд ей было нелегко, но и отвести глаза она не могла себе позволить.

– Так он тебе заплатил? – настойчиво допытывался Ретт. На миг Тринити захотелось исчезнуть, раствориться, чтобы не слышать этих слов – но Ретта было не так‑то легко игнорировать. – Он платил тебе, чтобы ты притворялась его женой?

– Не так, как ты себе это представляешь, – отозвалась она, ненавидя себя в эту минуту. И вдруг почувствовала прохладу на лице, а потом поняла, что плачет. Слезы, подступившие так внезапно, уже катились к подбородку и капали на рубашку, но Тринити не стала их вытирать, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Так просвети меня. Я не хочу снова оказаться в дурачках – не сейчас, и не с тобой.

Тринити ощутила, что больше не может сдерживаться – ее окутала невыносимая усталость, такая, что было трудно сидеть прямо. Всю жизнь она поддерживала других: мать, женщин в приюте, Майкла – и вот на недолгое время ей показалось, что рядом человек, на которого можно положиться. А теперь конец всему. После этой беседы он больше не будет воспринимать ее как прежде. Так к чему бороться с тем, что неизбежно? Может, если она расскажет правду, он оставит ее в покое зализывать раны.

– Майклу нужна была жена, и очень срочно.

– И он выбрал тебя? – Ретт в недоверии покачал головой. – Почему вообще он доверился тебе, позволил себе втянуться в подобную ситуацию?