Морин Чайлд - Тот самый мужчина

Глядя друг другу в глаза, они взлетали на гребень восторженных ощущений. Их губы соединялись, дыхание смешивалось, они двигались в старом как мир танце, когда двое становятся единым целым. Вместе они неслись к завершению этого танца, и вместе упали с обрыва в крепких объятиях.

Спустя минуты – или часы, – когда дыхание успокоилось, Рита взяла в ладони лицо Джека и прошептала:

– Надеюсь, что ты еще не выспался, как и я. Потому что мне снова необходимо поспать.

Он повернул голову и поцеловал ее в ладонь.

– Важно хорошенько выспаться, – засмеялся он.

Воспоминания померкли, и Джек застонал. Он снова остался один в комнате, внезапно ставшей слишком маленькой и тихой. И пустой.

Он все еще чувствовал ладошку Риты у себя на лице, видел ее улыбку, ощущал ее поцелуй. Тело напряжено от желания, мозг лихорадочно ищет возможность разрядиться. Но. он погасил свой порыв и принял холодную реальность.

Он виновен, а находиться так близко к Рите, не касаясь ее, – это последняя плата за его вину.

Вскочив с кровати, Джек вышел из раскрытых дверей на террасу и остался стоять там, обдуваемый ледяным ветром с моря. Он надеялся, что ветер остудит жар, одолевавший его.

Следующие дни были нелегкими.

Рита должна была признать, что поиск пути к настоящему, прежнему Джеку будет намного труднее, чем она ожидала.

Она вставала до того, как он просыпался, и отправлялась в пекарню, где работала целый день, стараясь делами вытеснить мысли о Джеке, который вечером ее избегал, словно она незваный гость.

Он отталкивает ее и ждет, что она сдастся и уйдет, когда время, о котором они условились, закончится.

– Ну, – пробормотала она, – от меня не так легко отделаться.

– Рада это услышать.

Рита застыла, узнав голос сестры Джека, Касс.

– Привет, – повернулась к ней она.

– Привет, – ответила та, проходя на кухню. – Я не хотела подслушивать, это вышло случайно.

– Иногда мне приходится разговаривать с собой, потому что я единственная, кто меня понимает.

Касс рассмеялась:

– О, мне это знакомо. Я тоже, бывает, говорю сама с собой, настолько замотана практикой, мужем и детьми.

Сестра Джека ей понравилась сразу, когда они познакомились на свадьбе. Рита чувствовала, что со временем они могли бы подружиться. Вопрос в том, будет ли у нее это время.

– Надеюсь, ты не возражаешь, что я здесь. Рыженькая в зале сказала, что я могу пройти на кухню.

Ох уж эта Кейси.

– Конечно, можно. Садись. Я как раз готовлю буханки хлеба, чтобы поставить в духовку.

– Боже, как чудесно пахнет. – Касс подвинула табуретку к мраморному рабочему столу. Оглядев кухню – подносы, подставки для охлаждения печенья, формы для хлеба и пирожных, – она сказала: – Хлеб, булочки… я могла бы здесь поселиться.

Рита засмеялась, подравнивая острым ножом длинные буханки, чтобы при выпечке тесто не вылезло из форм.

– Я обожаю находиться на кухне и печь.

– У тебя к этому призвание. – И вздохнула: – Мой муж выгнал меня из кухни, сказав, что моя готовка в современной науке называется отравой.

– Не может быть.

Касс пожала плечами:

– Да, это звучало бы обидно, если бы не было правдой. Поэтому мы взяли кухарку, и теперь все довольны. – Касс посмотрела на поднос с пирожными, покрытыми блестящей шоколадной глазурью, и попросила: – Можно я возьму одну штучку?

– Конечно.

Попробовав, Касс закатила глаза:

– Вау. Просто вау.

Рита засмеялась:

– Спасибо.

Несколько минут обе молчали. Наконец Касс объяснила причину своего визита:

– Я вообще‑то пришла сказать, как я рада, что ты вышла замуж за Джека.

Рита терпеть не могла чувствовать себя виноватой. Она воспитывалась католичкой, а никто не чувствует вину так остро, как итальянские католики. Она соврала своей семье. И семье Джека. И, возможно, себе тоже.

– Касс… – начала было Рита.

Сестра Джека махнула рукой:

– Не надо ничего говорить. Я хотела, чтобы ты знала: мы все рады, что он кого‑то встретил. Джек… он закрылся с тех пор, как вернулся домой из последней командировки.

Рита не знала, что сказать. Да и что она могла бы сказать?

– Мы все пытались с ним поговорить, но это все равно как поймать туман. Каждый раз, когда думаешь, что удалось, – хлоп, и все исчезло. – Касс машинально потянулась к еще одному пирожному. – Если бы была жива наша мама, она бы нашла путь к его душе. Она бы от него не отстала. Когда дело касалось ее семьи, никто не мог встать на ее пути. Но мамы нет уже пять лет, и выходит, что мы не знаем, как вернуть Джека. – Касс, волнуясь, раскрошила в пальцах пирожное. – Вот почему мы так рады, что у него есть ты. И ребенок.

Вина давила на Риту все сильнее. Что подумает о ней Касс и вся семья Джека, когда закончатся три месяца их с Джеком брака? Будут ли они обвинять ее в том, что ушла от него, так и не выяснив подлинных причин его замкнутости?

– Для меня хуже всего видеть беспомощность папы, – сказала Касс. – Он пытается поговорить с Джеком, но ничего не получается, и он испуган. Господи, мы все испуганы.

– Меня это тоже угнетает.

Касс улыбнулась:

– Значит, ты надавишь на него, и у тебя, возможно, получится то, чего не можем сделать мы.

Рита не была уверена, хватит ли у нее сил сделать то, на что надеялась семья Бьюканан, – вернуть прежнего Джека.

– Не знаю, говорил ли тебе Джек, но я врач.

– Нет, не говорил. Семейный доктор, да?

– Да. И как врач, а не сестра, могу сказать, что Джек страдает ПТСР [5] Посттравматическое стрессовое расстройство. , о чем, вероятно, ты уже догадалась.

Рита кивнула.

– Существует много степеней этого синдрома. Я много всего прочитала, когда Джек вернулся, и знаю, что не все одинаково с этим справляются. Лечить это – сплошной кошмар. Стандартного лечения нет, поскольку каждый случай не похож на другой, – пояснила Касс.

К такому выводу Рита пришла самостоятельно. Очевидно, во время последней командировки с Джеком произошло что‑то страшное. Полгода назад он уехал с обещанием будущего, пусть обещание и не было высказано, но они оба это чувствовали. А вернулся домой два месяца назад совершенно другим человеком.

– Мне не нравится ярлык «ПТСР» – слово «расстройство» меня озадачивает. Посттравматический стресс – я понимаю, но расстройство? Нет. – Касс покачала головой. – Это превращает людей в больных, в то время как они ранены. – Прости. Я погружаюсь в медицинские детали.

– Не извиняйся. Я с тобой согласна.

Касс доела то, что осталось от пирожного.

– Я еще на свадьбе поняла, что ты мне нравишься. И если ты сможешь помочь Джеку, я буду любить тебя вечно.

Ей тоже очень симпатична Касс. Если бы страдал один из ее братьев, Рита сделала бы все, что в ее силах, просила бы кого угодно, лишь бы получить необходимую помощь.