Роберт Брындза - От тебя бегу к тебе

— Завтра в девять, да?

— Да, — улыбнулась я.

Когда в зале остались только Никки и Ксандер, я села.

— Я не знала об этом собрании, — сказала Никки. — Твои слова по-настоящему впечатлили меня, Натали. Когда ты смотришь все эти глупые шоу с присуждением наград и торгуешься за пиво для бара, то невольно забываешь, для чего ты работаешь в театре.

— Я это и имела в виду, — пробормотала я.

— Только один вопрос, — подал голос Ксандер. — Как ты собираешься привести Райана на репетицию, да еще и трезвым?

— Мне нужно позвонить, — сказала я.

С замиранием сердца и дрожью в руках я вернула бабушке ее бриллиантовое ожерелье, от которого остались лишь мелкие кусочки, завернутые в заляпанный пятнами жира пакет из «Макдоналдса». Когда я вернулась в квартиру, она выглядела обрадованной тем, что я не ночевала дома.

— Ну что, ночь, как говорится, прошла не впустую? — спросила она.

Я решила, что лучше сразу ей все рассказать и тем самым подготовить к тому что ожерелье порвалось. Сначала я рассмешила бабушку, описав ей в красках всю церемонию награждения, а потом заставила ее разинуть рот, рассказав о волосах Таппене Полпенни.

— Бог мой! Она лысая? — ахнула она.

— Да, как коленка…

— А как она отреагировала на то, что ты ее разоблачила? — поинтересовалась бабушка.

Я поставила пакет из «Макдоналдса» на кухонную барную стойку. Явно заинтригованная, она поспешно заглянула в него. Ее лицо стало темнее тучи. Она растерянно достала из пакета обрывки ожерелья. Несколько бриллиантов, проскользнув сквозь бабушкины пальцы, рассыпались по барной стойке.

— Прости меня, я его починю… Скоро оно будет как новое. В «Хаттон-Гарден» есть один парень, который сумеет его собрать, — сказала я.

Бабушкины губы угрюмо скривились.

— Вот же ж лысая сука! — проворчала она наконец.

— И она ничего не может с этим поделать, — добавила я.

Бабуля заметила синяк у меня на лице:

— А это еще что такое?

— Она заехала мне своей наградой за «Лучшие волосы», — объяснила я.

Бабушка с минуту изучала мой синяк, а затем расхохоталась. Да так, что по ее щекам потекли слезы, и ей пришлось схватить коробку с бумажными носовыми платочками и высморкать нос.

— Да, Натали, такое нарочно не придумаешь! — сказала она сквозь смех. — Разве ты не рада, что я привезла тебя в Лондон столько лет назад?

— Да: здесь не умрешь от скуки, — подтвердила я. — Значит мы договорились насчет бриллиантов? Я починю твое ожерелье.

— Конечно. Алмазы — самый прочный материал, известный женщине. Твоя голова гораздо важнее, Натали. Тебе следует прилечь.

— Я так и сделаю, только сначала мне нужно повидаться с Райаном… — сказала я.

Я приняла душ, переоделась и, съев тарелку бабушкиного гуляша, почувствовала себя лучше. Но, несмотря на все наши усилия, замаскировать синяк с надписью РАТ на лбу так и не удалось.

— Я когда-то знавала владельца похоронного бюро из Уайтчепела, но он убил себя, выпив жидкость для бальзамирования, — сказала бабушка.

— А я тут при чем? — спросила я, осторожно нанося слой крема-основы на синяк.

— Он мог превратить жертву автокатастрофы средних лет в семнадцатилетнего юношу… — вздохнула бабушка. — Только я не к тому, что тебе уже не семнадцать, — добавила она.

Я повернулась показать ей результат моих стараний.

— Ты выглядишь как очень красивая девушка, еще не до конца переболевшая свинкой, — сказала бабушка.

Сев в машину, я поехала в отель «Лэнгхэм» и поднялась в номер Райана. Когда он открыл дверь, моим глазам предстала свалка из коробок из-под еды на вынос, упаковок от пиццы, пивных банок и пустых бутылок. Райан встретил меня в тех же брюках и рубашке, в которых он был накануне вечером, с затуманенными глазами.

— Ты позволишь войти, пожалуйста? — спросила я.

Райан бросил на меня беглый взгляд и распахнул дверь. Я прошла вслед за ним в номер. Райан подошел и сел на край кровати. Я раздвинула шторы и увидела красивую панораму Грин-Парка.

— Нам нужно принять решение, — сказала я.

— Насчет нас? — спросил Райан, жмурясь от солнечного света, хлынувшего в номер.

— Нет, Райан. Нет никаких «нас». Я пришла поговорить о тебе и о театре.

Он пожал плечами:

— Ну; говори.

— Для начала я хочу тебя спросить: ты хочешь у нас работать?

— Я вроде бы уже работаю у вас, — сказал он.

— Не надолго…

На лице Райана появилось удивление.

— Я являюсь в театр каждый день. И вроде бы выполняю все условия нашего контракта, — пробормотал он.

— Сегодня утром было собрание, на котором обсуждался вопрос о твоем увольнении, — сказала я.

— Вы не можете позволить себе уволить меня, — хмыкнул Райан.

— В том-то все и дело, что можем. Мы получим хорошее страховое возмещение. А потом перестанем оплачивать твой номер в этом отеле и не оплатим твой перелет домой…

— И что с того?

— Это будет очень прискорбно для тебя, потому что ты лишишься денег, которые должен получить за «Макбета». И потом, конечно, на премьеру придут все кастинг-директоры и сценаристы, которые могли бы увидеть тебя в новом свете… Сейчас ты — пьянствующий актер, выгнанный с телешоу. У тебя больше нет менеджера. Эта постановка — твой последний шанс.

Райан вдруг разрыдался: его плечи заходили ходуном, поднимаясь и опускаясь при каждом всхлипе. Я подошла к нему и приобняла.

— Что мне делать? — промычал Райан.

— Ты разговаривал со своим куратором? — спросила я. Он помотал головой. — Значит, тебе нужно это сделать.

— И что дальше? Я уже не могу остановиться. И рядом нет никого, кто бы мог меня остановить, — сказал он.

— Я думала, что у тебя есть друзья в Лондоне.

— Это друзья для вечеринок… И я пережил унизительный опыт с одной из своих фанаток…

— Я не желаю ничего слушать о твоих случайных связях на одну ночь, — перебила его я.

— Нет, я о другом, — объяснил Райан. — Тут была одна девушка, которая появлялась везде, куда бы я ни направлялся с момента своего прибытия в Лондон.

Она была в аэропорту, когда я прилетел. Она каждый день простаивала у театра и каждую ночь торчала под окном номера. Пару дней назад я увидел ее поджидающей меня у входа в отель… А я как раз собирался поужинать… снова один… И вот я подумал — а почему бы нет? И пригласил ее поужинать со мной…

— И как прошел ужин? — спросила я.

— Ужасно. Ее восторг перед моей персоной начал медленно рассеиваться уже во время закуски. Так она разочаровалась во мне настоящем. И когда нам принесли десертное меню, она извинилась, сказав, что ей надо покормить кошку, и ушла. И я больше ни разу ее не видел. Она перестала поджидать меня у отеля…

Мы помолчали.

— А помнишь, когда мы были на ферме, ты обмолвился, что хотел бы быть частью семьи? — спросила я.