Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Что же, в таком случае остается делать нам? — напрямик спросил Роджер Маклиш.

— Держать ухо востро, если вы уж спрашиваете у меня совета, не поддаваться на уговоры, посулы, не бояться угроз. Наоборот, надо дать понять Логану, что совершенно не боишься его. И самое главное — держаться всем сообща. Мы ведь друг от друга совсем недалеко живем, не дальше полета пули, во всяком случае, — Кевин Мейсон опять улыбнулся уголками рта, но все его морщинистое, гладко выбритое лицо и особенно темно-серые глаза оставались предельно серьезными.

Сюсси тогда очень испугал этот разговор. Она долго не могла уснуть ночью, боясь перевести взгляд с бревенчатого потолка на окно, за которым стояла непроницаемая темнота безлунной ночи, Сюсси словно впервые почувствовала, сколь велики безлюдные пространства, окружающие несколько строений, прилепившихся к берегу реки.

Может быть, впервые она пожалела о том, что оставила Тару. Там было так спокойно, так привычно. Небо, и то другое. Какие там горячие звезды, они так сияют на южном небосводе, что кажутся мохнатыми, пушистыми. Как ласково, тихо шумит там ветер в ветках сосен, он словно шепчет что-то.

Сюсси почувствовала, как две крупные горячие капли выкатились из уголков глаз, поползли вниз по вискам, соскользнули в уши. Боясь всхлипнуть, она осторожно перевела дыхание, прислушалась. Только ровное дыхание Дэна слышалось в комнате. Как орут цикады в Джорджии по ночам! А здесь и сверчков-то приличных нету, так, пиликают потихоньку нечто унылое.

Индейцы, рыскающие по прерии — мало ли что Роджер рассказывал о миролюбии шайеннов. Они ведь должны как-то существовать. А раз у них все отобрали, значит, и они должны отбирать. Отбирать индейцы могут только у них, Маклишей, еще у Мейсонов, Кэссиди, Брендонов. Теперь этот Логан. Несомненно, это самая серьезная опасность, угрожающая их существованию здесь. Она же видела, как помрачнел Роджер Маклиш, когда Кевин Мейсон рассказывал о банде Логана. А ведь Роджера трудно чем-то устрашить, он давно живет в здешних диких условиях.

Они могут появиться ночью. Убить Дэна, он же совсем мальчишка еще в свои двадцать два года. Убить Питера и Роджера. Два дробовика мало что значат в схватке с настоящими бандитами, это даже она, Сюсси, понимает. Ведь здесь даже на поезда нападают, она слышала много рассказов об этом, а на поездах всегда ездит охрана.

Но ровное течение их жизни ничем не нарушалось в тот год. Пришла осень, пришли ранние заморозки, как и предупреждал Мейсон. Вся семья работала, поднимаясь в четыре часа утра и ложась в десятом часу вечера. Выходных не существовало, ведь за скотиной надо ухаживать каждый день.

Стаи гусей, крупных диких гусей, каких Сюсси в жизни не приходилось видеть, летели с севера, с бескрайних холодных просторов Канады, направляясь на юг и отдыхая на берегах небольших озер и речек. Они не подпускали к себе койотов, лис и охотников, поднимаясь в воздух с оглушительным гоготом и хлопаньем больших мощных крыльев. Но все же как-то Роджеру удалось подстрелить двух птиц. Они весили не меньше десяти фунтов каждая.

Рядом с домом вырос хлев для коров, навес для сена и небольшой загон для бычков. Большего мужчины просто не успели сделать, несмотря на то, что Питер Маклиш привозил на подмогу трех работников из Шайенна.

А зима пришла внезапно. Как-то, проснувшись утром, Сюсси обнаружила, что все вокруг покрылось белой пеленой. Такого она еще никогда не видела. У них на Юге зима была скорее холодной осенью, со слякотью, с бабьим летом в середине декабря, зима почти совсем бесснежная, короткая.

Этой зимой Сюсси впервые узнала, что такое настоящий холод, она впервые поняла, что такое настоящий снег, когда сугробы вырастали под самую крышу. И этой же зимой она почувствовала в себе новую жизнь.

По этой дороге Уилл Бентин ездил уже много раз. Ездил в двуколке, ездил в разбитой телеге, скрипевшей вне зависимости от того, смазывали ее или нет, ездил в повозке чуть получше, но всем всем предыдущим экипажам было далеко до его теперешней коляски. С изящными стальными спицами, с обтянутыми каучуком ободьями, с кожаными сиденьями, с откидным прорезиновым верхом, с рессорами, начисто избавляющими седоков от тряски при езде даже по неровной мостовой, не говоря уже про проселок, сверкающая лаком она вселяла в сердце Уилла чувство самой настоящей гордости за обладание ею. Да и лошади, здоровые, сытые, ухоженные, в новой сбруе, тоже были под стать коляске. Коляску можно было считать подарком Уэйда, потому что хотя он и покупал ее для совместного с Уиллом пользования, но почти никогда на ней не ездил, предпочитая услуги верного Лавджоя. Дела Уэйда и его компаньонов на фабрике в Джонсборо пошли настолько хорошо, что теперь он мог позволить себе не только покупку коляски.

Уилл ехал встречать Сюсси. Дочь прислала телеграмму, где были дата, номер поезда и слово «встречай». Сюсси не было в Таре вот уже больше года, с тех пор, как она уехала с семьей Маклишей куда-то на Запад. Именно: «куда-то», потому что точного местонахождения дочери Уилл так и не знал до сих пор. На конвертах с письмами, приходившими очень редко, стоял штемпель Шайенна, но Сюсси в первом же письме сообщила, что в Шайенне они не живут. В мае она написала, что, возможно, приедет в Тару осенью. С тех пор прошло три месяца, в течение которых от нее не поступало никакой корреспонденции. Так что телеграмма для Уилла и Сьюлин была подобна обильному ливню после долгой изнуряющей засухи.

На вокзале Уилл появился за полчаса до прихода поезда, уже заранее переживая, что поезд может немного опоздать или вообще не прийти сегодня. Он поставил коляску в тени здания вокзала и сидел на козлах, вперив неподвижный взгляд на сверкающие стальные нити, уходящие к темнеющей на горизонте гряде леса. Оттуда, с северной стороны, должен был появиться поезд, везущий его дочь. Лишь изредка Уилл переводил взгляд на фабрику Уэйда и его компаньонов, расположенную ярдах в двухстах от вокзала. Что и говорить, близость фабрики от железной дороги значила очень много.

Публика, заполнившая перрон, рассматривала неподвижную фигуру одноногого ветерана, неподвижно застывшую на козлах шикарной коляски. Многие, очевидно, полагали, глядя на его застиранный комбинезон и старое кепи, что это работник, посланный хозяйкой встретить хозяина, или нечто в таком роде.

Но вот между зданиями станционных складов неожиданно возник локомотив, и Уилл удивился — как же так он проморгал его подход. Толпа на перроне заметно оживилась, покатившись к платформе, куда, выбрасывая, словно громадные усы, клубы густого пара, подкатывала стальная черная громада, тянувшая за собой синие кубики вагонов.