Джеймс Уоллер - Унесенные ветром. Век XX

— Поступать надо нетривиально, иначе за этим сукиным сыном Бергсоном нам пришлось бы бегать до конца века. Лично мне такая перспектива не светит.

Бергсон жил неподалеку от набережной, на тенистой улочке. Не доезжая ярдов ста пятидесяти до его особняка, автомобиль, шедший первым, остановился. Один из агентов, выбравшийся из него, сказал подоспевшему Колтрейту:

— Это вон там, шеф, — и указал рукой на въезд в особняк.

— Ага, — проворчал Колтрейт. — К нему незамеченным не подберешься.

Барнетт и Лефлер сели в автомобиль и, развернувшись, отъехали.

— Ты, Красавчик, сейчас пойдешь к нему и передашь деньги, словно ничего не случилось. Смотри, не вздумай сотворить какую-то глупость. Иначе она будет последней в твоей жизни, это я тебе гарантирую.

Барт понимал, что Колтрейт не шутит. Можно было сказать, что сейчас он поставил на карту свою карьеру и пошел ва-банк.

— Как только он войдет в дом, — обратился Колтрейт к двоим агентам, — сразу же бегите и занимайте места с боков дома. Мы с мистером Гамильтоном последуем за вами.

Он выждал некоторое время и скомандовал Красавчику Доновану:

— Пошел!

Барт наблюдал за тем, как удалялся Донован, в своем шикарном, но изрядно измятом костюме, в шляпе, сдвинутой на затылок, как на его спину и плечи падает тень каштановой листвы. Его охватило ощущение нереальности всего происходящего. Почему-то Барту казалось, что Красавчик Донован не дойдет до двери особняка — он либо сбежит по пути, либо просто испарится, исчезнет.

— Так, все нормально, — произнес Колтрейт, и Барт подивился его способности ощущать момент. Именно эти слова подсознательно он ожидал более всего сейчас, да и агенты тоже наверняка думали о том же.

Красавчик Донован нажал на невидимый звонок у калитки, отпер ее, прошел по газону, прикоснулся рукой к притолоке входной двери и через несколько секунд скрылся внутри дома.

— Вперед! — скомандовал Колтрейт агентам. Те с места рванули бегом, в несколько секунд достигли калитки, пробежали по газону и промчались дальше, занимая места по обеим сторонам от дома.

Колтрейт, держа руку в правом кармане пиджака, заспешил следом за агентами. Он сделал Барту знак рукой, приказывая тому держаться сзади, а не рядом. Уже находясь в нескольких футах от двери дома, Барт заметил за противоположным его углом Лефлера, державшего в обеих руках поднятый вверх стволом револьвер.

Колтрейт поднялся на крыльцо и быстро нажал на кнопку звонка. Никто не открывал.

— Хартмэн! — скомандовал Колтрейт невидимому агенту. Зазвенело стекло разбитого окна. Через десяток секунд дверь дома распахнулась, ее открыл Хартмэн. Колтрейт, выхватив револьвер и держа его перед собой, ворвался в дом.

Первое, что увидел Барт, вбежав следом за Колтрейтом, это Красавчика Донована и еще двух мужчин, стоявших с поднятыми руками. Другой агент держал их под прицелом своего револьвера.

— Хартмэн, обыщите их, — распорядился Колтрейт.

Агент быстро обыскал сначала Красавчика Донована, вынув из его кармана револьвер, разряженный еще в прокуратуре, потом — мужчину с белесыми волосами и такими же бровями.

— Мистер Колтрейт, это нарушение неприкосновенности жилища, — спокойно заметил белобрысый.

— А это — незаконное хранение оружия, — парировал Колтрейт, принимая у агента отнятый у белобрысого револьвер. — И еще кое-что посерьезнее, — прибавил он с удовлетворением, беря конверт, который Красавчик Донован недавно передал адресату.

— Этот джентльмен, разумеется, друг дома? — насмешливо спросил Колтрейт, кивнув в сторону другого мужчины. — А у него пушка для чего? Пистолеро [6] Пистолеро (исп.) — дословно: стрелок. Здесь в значении бандит или наемный убийца. Гусман! Сплоховал ты нынче, амиго, что и говорить. На тебя плохо действует северный климат, твоя горячая мексиканская кровь, даже наполовину разбавленная текилой [7] Мексиканская водка. все же не циркулирует здесь, как надо.

Мужчина — низкорослый, но широкоплечий, со смуглым цветом лица и густыми черными бакенбардами — угрюмо молчал, его налитые кровью глаза могли выражать что угодно: злобу, ярость, тупое недоумение, и хотя выражали они эти чувства как-то особенно, не как у других людей, за одно мог поручиться Барт: пистолеро Гусман не питал дружеских чувств ни к нему, ни к агентам, ни к Колтрейту.

— О’кей, Бергсон, — естественно, это был тот самый Бергсон, — тебе, значит, требуется документ, по которому мы можем нарушить неприкосновенность твоего жилища? Вот этот документ. — Колтрейт вынул левой рукой из кармана пиджака сложенную вдвое бумажку и помахал ее перед лицом Бергсона. — Постановление прокурора участка Лейк-Вью на проведение обыска у тебя. Мое, то есть, постановление.

— Не могу понять, чем же я обязан столь высокой чести — такой высокий чин вдруг навещает меня в моем скромном доме, — кривя губы в презрительной усмешке, произнес Бергсон.

— Это еще что. Вот сейчас здесь появится твой добрый знакомый, лейтенант Холтон. Я решил преподнести сюрприз — ему и тебе. С твоего позволения я воспользуюсь телефоном, — Колтрейт подошел к аппарату и попросил соединить его с полицейским управлением.

— Срочно разыщите Холтона, — распорядился он. — Да, это Колтрейт.

Потекли напряженные секунды ожидания. Колтрейт угрюмо смотрел на Бергсона и Гусмана, по-прежнему стоявших с поднятыми руками. Наконец, Холтон отыскался.

— Холтон, — приказал Колтрейт. — Срочно берите четверых полицейских и появляйтесь в доме нашего общего знакомого, мистера Бергсона. Как, вы не знаете его адреса? Ну, старина, вам следует всерьез побеспокоиться о своей памяти.

Он назвал адрес, и Барт понял, почему прокурору понадобился именно Холтон — очевидно, что-то связывало лейтенанта с Бергсоном.

Наконец, Колтрейт велел Гусману, Бергсону и Красавчику Доновану опустить руки и сесть. Красавчик Донован расположился почему-то рядом с Гусманом, который теперь находился между ним и Бергсоном.

Лейтенант Холтон не заставил себя долго ждать. Минут через пять послышался шум автомобильных моторов, потом торопливые шаги у входа в дом, и в дверь вошел мужчина лет тридцати, тучный для своего возраста, с маленькими холеными усиками на бледноватом отечном лице. Он был в форме, как и четверо сопровождавших его полицейских.

— Холтон, — обратился Колтрейт к лейтенанту. — Арестуйте этих троих. По подозрению в вымогательстве и незаконном хранении оружия. Можете обыскать их, лишний раз не помешает.

Люди Холтона обыскали троицу и надели на всех наручники.

— Теперь слушайте меня внимательно, Холтон, — сказал Колтрейт. — Мистер Бергсон поедет в одной машине с нами. А тех двоих вы побыстрее доставите в управление и разместите их в разных камерах. В одиночных камерах. Постарайтесь подыскать помещения.