Маргарита Кармин - Царица снов

В тот миг Лолиана была, как обычно, серьезна, в ее глазах не было даже слезинки, хотя перед этим ее глаза почти не были сухими. Все, что было, прошло сполна. Рассудок покорил ее чувство, и сила воли одолела последний взрыв сердечных сил.

Она без запинки завела речь о пустяках, спросила, где смог Король достать такую редкую картину, что висела в гостиной на стене…

Она знала, что никогда больше не увидит Короля, а если и будет случай встретиться с ним, она не пойдет навстречу; она знала, что их дороги больше не пересекутся. Она называла себя и Джоуда безумцами, потому что они, как дети, увлеклись своей дружбой… Она старалась быть веселой; наверное, у нее это получилось, но когда она вернулась в свою комнату, вся ее скорбь вылилась наружу в словах молитвы.

Наутро Лолиана поднялась чуть свет и быстро привела себя в порядок. Если бы она была уверена, что Джоуд спит сейчас, она спустилась бы к нему и в последний раз взглянула бы на него. Но даже этой счастливой возможности она была лишена. В конце концов она решила, что чем раньше уедет из этого дома, где все напоминает ей о ее роковой любви, тем будет лучше. Она тихо спустилась во двор и была счастлива, что никого не увидела. Карета была уже готова, ее вещи сложены, а в кошельке, который ее заставил взять Король, лежали деньги. Лошади нетерпеливо фыркали и били копытами.

Лолиана в последний раз взглянула на замок. Рой воспоминаний, чувств, страхов пронесся у нее в голове. Она не удержалась и перевела взгляд на заветное окно Джоуда, словно надеясь увидеть его там. Но гардины были задернуты, и за ними было темно. Она вздохнула и хотела уже сесть в карету, как вдруг заметила у беседки чью-то фигуру. Она тут же узнала Короля.

Секунду она смотрела на него, затем тихонько вскрикнула и бросилась к нему.

Он сделал несколько шагов вперед и остановился, словно боясь нарушить свое обещание. А любовь снова на какое-то время победила рассудок Лолианы, отчаяние вновь переполнило все ее существо. Она бросилась в объятия Джоуда и залилась слезами. Невозможно описать, насколько сильно было отчаяние Короля. Этот блаженный миг, когда он обнимал ее, был, пожалуй, самым счастливым моментом в его жизни. Он осторожно коснулся губами ее волос, развевавшихся на ветру, он прижался щекой к ее щеке, не выпуская Лолиану, и так же осторожно, но не менее страстно, поцеловал ее в губы. Это была минута забвения, которую испытали и он, и она.

— Прощай! — прошептала Лолиана, прижавшись к нему. — Наша роковая разлука настала… О, сердце мое!.. За свое краткое счастье мы должны поплатиться долгой мукой!

Она с силой оторвалась от его губ и бросилась в карсту. Едва дверца закрылась, щелкнул кнут, и лошади пошли к воротам.

Когда Лолиана вырвалась от него, Джоуд почувствовал, что земля разверзается перед ним. Он обхватил голову руками и медленно побрел прочь. Так он дошел до крыльца замка. Он начал было подниматься по лестнице, но ступеньки слились в одну плоскость у него перед глазами. Он сел на крыльце и, запрокинув назад голову, закрыл глаза. Внезапно он почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Он порывисто повернулся, но вместо той, о ком думал, увидел Кино. Тот грустно смотрел на своего господина.

— Кино, это ты!.. — разочарованно пробормотал он. — Что тебе нужно здесь, и почему ты постоянно там, где ты не нужен?!

— Я не нужен вам? Вы хотите, чтобы я оставил вас в таком состоянии одного? — спросил тот. — Впрочем, вы никогда не доверяли мне, в то время как я считал вас самым близким мне человеком. Что ж, если вы не хотите меня видеть, я ухожу и больше не буду надоедать вам…

Он повернулся, чтобы уйти.

— Стой! Куда? Верный помощник! — с горькой иронией воскликнул Джоуд. — Куда ты идешь? Куда? Такова твоя верность мне? Постой же, неужели ты не видишь, что со мной?

— Вижу, но я и не думал, что это настолько серьезно… Не убивайтесь, Король…

— Кино, ты не понимаешь! Это кара за все мои грехи, за все мои деяния! Любить ее, знать, что она любит меня, и не быть рядом с ней! Поверь, я бы мог без волненья, без страха смотреть на то, как будет рушиться весь мир, я вынес бы спокойно самый ужасный плен, какой может устроить закон Англии, но сознавать эту любовь!..

— Такова судьба, Король. Быть может…

— Ты слышишь? — внезапно вскочил Король. — Ты слышишь крик?

— Что с вами? — испугался помощник.

— Ты слышишь ее голос, ты слышишь, она зовет меня!..

— Нет никого… кругом тихо, все еще спят. Полно вам, господин! Быть столь безрассудным, убиваться от сердечных привязанностей!..

— Кино, я люблю ее, безумно люблю! Один ее взгляд — это рок и плен!..

— Да перестаньте же! Будут еще красавицы в нашем замке…

— Замолчи! Только в ней одной и счастье, и мука. Прости мне мой гнев, не сердись…

Король отвернулся от него и прислонил голову к руке, что сжимала его руку.

— Что это? — воскликнул Кино. — Вы плачете?! Вы, Король?! У вас слезы!

— Ты видишь, что моя судьба стала адом. Да, Кино, ты видишь, и ты свидетель, — я плачу впервые… Любить так, как я, и после этого жить… Кино, уйди в замок, ты должен оставить меня…

— Вы хотите, чтобы я оставил вас? Сейчас я не ручаюсь, что ваша жизнь будет в безопасности, если я уйду.

Джоуд как-то странно, удивленно посмотрел на него:

— Ты думаешь, что я убью себя? Разве могу я убить себя, если она обещала мне… Не бойся, я не сделаю этого. Но для того, чтобы успокоиться, я должен побыть один. Иди.

— Вы обещаете мне? — сурово глядя на него, спросил Кино. Разговаривать так с Королем, грозным атаманом, который может заставить одним взглядом пасть на колени, еще не смел никто.

— Да.

— Хорошо, но я уйду лишь в том случае, если вы возьмете плащ: ветры холодны, зима приближается.

Ничего не ответив, Король взял плащ и направился в лес.

Такое неистовое чувство, читатель, было непонятно и самому Королю! На земном пути он сходился и расходился со многими, не раз делился своими мечтами и желаниями с другими, не раз с его уст сходило слово “Прости!”. Но до этой роковой встречи он был уже один. И сейчас, потеряв ту, что заменила ему всех на свете, он испытывал горечь, что радостная сила сердца уступит его жестокой судьбе, что эта богиня с установленного ею небосклона не сойдет к нему, что больше никогда не сможет он обнять царицу снов.

Он пытался сжать в узел нить, проходящую между сердцем и сознанием, он боролся со своим отчаянием долго, терпеливо и упорно; он, кажется, завязал этот узел. Внешне он был спокоен и бесстрастен, он больше не упоминал имени той, что изменила всю его жизнь; казалось, он и забыл ее совсем. Он не вспоминал о ней, никто не напоминал ему о его страданиях. Он смирился с судьбой. Необычайной силой воли он сузил свой круг, замкнул дверь в свою душу потерянным навсегда ключом и поставил у входа своего хранителя, черного ангела с горящим мечом…