Маргарита Кармин - Царица снов

Маргарет, я замолкаю. Я вижу, вам трудно говорить; я знаю: вам, доброй и милосердной, жаль, наверное, меня, в вашем благородстве я уже убедился. Но не пытайтесь утешить меня, это бесполезно. Моя любовь — безумие, и в этом виноват только я. Не ищите в своих поступках вину, в них ее нет; виновато лишь небо — оно одарило вас такой красотой и такой душой. Не плачьте, не жалейте меня. Когда мы расстанемся, хоть изредка вспоминайте обо мне, и я почувствую это. Если вам когда-нибудь понадобится помощь — помните, у вас есть верный друг, который всегда поможет вам. Позовите Короля Джоуда — и вы найдете поддержку и защиту. Вы можете быть уверены: пока жив Король, ни один волос не упадет с вашей головы, у вас всегда будет верный помощник.

А теперь… прощайте, женщина, подарившая мне веру в настоящую любовь и в ее существование на земле. Прощайте. Не плачьте обо мне, — сказал он, увидев, что Лолиана обливается слезами, — не жалейте меня, повторяю вам; видя ваше сочувствие, я позабыл о прошлом, и настоящее утратило для меня свою горечь. Зачем мне теперь страдать? Ведь я еще с вами. Но это ненадолго, и в этом виноват я.

Я не буду больше мучить вас своим присутствием, я ухожу. Прощайте! Я не прошу у вас на прощание поцелуй, который свел бы меня с ума, я не прошу последнего пожатия руки; я ухожу так, как мы и встретились, — ухожу никем для вас, в то время как вы для меня — все! Прощайте… и простите. С моей стороны, может быть, глупо жаловаться вам — ведь признание, которое не содержит ни ответа, ни просьб, наверняка, смешно, — но я делаю это. В первый и последний раз.

Король молча взял гитару, ловко перескочил через низкую ограду беседки и быстро пошел прочь. Лолиана кинулась за ним.

— Постойте, Король! — воскликнула она, догоняя его. — Постойте! Куда же вы?

— Если вы не хотите принять мою помощь, я не стану перечить вам. Вы хотели уехать, вы недавно сказали мне об этом. Разлука с вами будет тяжелой для меня, я не смогу спокойно смотреть, как вы будете уезжать. Поэтому я ухожу на некоторое время из этого замка, ухожу до тех пор, пока все в моем доме не перестанет напоминать мне о вас.

— Но куда же вы уходите? — ломая руки, воскликнула она и попыталась преградить ему дорогу. Он не останавливался.

— В лес, — услышала она. — Я постараюсь уйти как можно дальше, чтобы не успеть вернуться, пока вы еще будете здесь. Боюсь, только так я смогу устоять перед искушением видеть вас снова.

— Подождите, подождите, прошу вас! Не делайте этого, не смейте! Я не допущу, чтобы из-за меня… Постойте, ведь я еще не собираюсь ехать.

— Вы хотите остаться здесь? — Король остановился. Лолиана так и не смогла понять, какая интонация была в его голосе: то ли радостная, то ли горестная.

— Если вы не гоните меня, я побуду здесь еще. Скоро — Великий День [5] Великий День — Крещение, день открытого неба. Считается, что в эту январскую ночь, перед крещенской утреней, небо открывается. О чем помолиться — то и сбудется. ; быть может, он принесет мне исполнение моих желаний…

— Скоро? — переспросил Король. — Когда?

— Мне кажется, что… через три дня.

— Три дня, — прошептал Король. — Еще три дня вы… Нет, Лолиана, если у вас сохранилась хоть капля жалости, вы не станете просить меня, чтобы я провел эти дни в замке. Я расстаюсь с вами. Быть может, навсегда. Нет, я отказываюсь от тех трех дней, которые никогда не повторятся в моей жизни. Я должен сделать так. Не бойтесь: в этом доме никто не посмеет даже пожелать вам зла. Вашим телохранителем будет мой верный Кино, он будет не меньше заботиться о вас, чем я. Ему можно доверять не меньше, чем мне. Прощайте.

И Король зашагал прочь сквозь осенний лес. Бедная Лолиана, обессиленная недавней болезнью, волнениями и чувствами, переполнявшими ее душу, не смогла выдержать этого. Такое быстрое изменение обстоятельств сломило ее усталый организм. И, не успел Король сделать трех десятков шагов, как она, словно подкошенная, рухнула на землю, испустив при этом тяжелый вздох. Она стояла на коленях, закрыв лицо руками, когда Джоуд вернулся, чтобы помочь ей встать. Он поднял ее и повел к беседке. Она безропотно повиновалась. Король усадил ее на скамью и, встав позади нее, как будто растерялся, не зная, что должен делать. Ему необходимо было уйти сейчас, когда он собрал всю свою волю, но оставить Лолиану одну в таком состоянии он боялся.

Наконец, она подняла голову и сквозь слезы взглянула на него.

— Король, — тихо промолвила она, — я прошу вас, не уходите. Вы же видите, как мне тяжело расставаться с вами!.. Если бы у меня была такая же сила воли, как у вас, я могла бы спокойно отпустить вас, зная, что так будет лучше для нас обоих. Но я, к сожалению, лишь слабая женщина, и у меня не хватает сил разорвать нити моих привязанностей. Я не могу этого сделать. Поверьте, ваше признание испугало меня. Нет, нет, испугало не потому, что мне неприятна или отвратительна ванта любовь, но потому, что я не хотела бы, чтобы вы любили меня… Ах, что я говорю! Я хочу сказать, что… ваша любовь, Король, — это счастье, если бы вы… любили не меня, а другую женщину; я уверена, она была бы счастлива рядом с вами, она жила бы просто в земном раю. Если бы эта женщина не любила вас, то через несколько дней, через некоторое время она почувствовала бы, что лучшего она просто не может желать на этой земле. Если бы от этой женщины отвернулся весь мир, ваша любовь смогла бы заменить ей всех людей, всю радость общения. Но я не хочу, чтобы вы любили меня, я не хочу этого! Простите, может, я жестока в этом отношении, — но, если бы я могла ответить вам, я гордилась бы вашей любовью!

Что вас напрасно обманывать? Не верьте моему волнению! Коли эта ночь — ночь откровения, то выслушайте и меня!

Не зовите меня бесстрастной, не зовите меня холодной! В моей душе немало и любви, и страданий, и мук. Но, проходя перед толпою людей, я стараюсь закрыть свое сердце равнодушием, чтобы не изменить самой себе. Если бы вы знали, как мне больно это: всегда таить в глубине души печаль и радость, все то, что я люблю, все, чего мне жаль! Если б вы знали, как мне больно перед вами не сметь поникнуть головой, всегда шутить, болтать, смеяться, быть веселой, беззаботной и холодно-равнодушной! Если б вы знали, как часто я хотела дать свободу движению сердца, слезам, словам, которые должна была сдерживать!.. Не ложный страх и стыд, — мой долг, моя святая обязанность сушили на глазах мои слезы, и приличье сковывало мой язык, постоянно напоминая о себе! Я долго боролась со своей печальной участью, со своим горем… Но хватит! У меня нет больше сил; вы заставили меня говорить, вы начали этот разговор, поэтому — не вините меня! Мой рассудок изменил мне, теперь мой час настал… Теперь узнай же, что я люблю тебя! Узнай же, что лишь ты один — властелин всех моих дум, что лишь в тебе весь мой мир! Весь мой рай — в тебе! Себя и свою исповедь я предаю вашей воле. Осуждайте, любите или жалейте! Я вас люблю!