Маргарита Кармин - Царица снов

Несколько минут продолжался этот немой разговор двух сердец. Наконец Маргарет какими-то воспоминаниями и каким-то отчаянным усилием заставила себя одуматься и попробовала вырвать из пальцев Короля свою руку. Но едва она сделала эту слабую попытку, как он очутился у ее ног и горячо прильнул губами к ее руке, которую она напрасно старалась высвободить. Еще немного — и… оглушительная развязка, думает читатель, не так ли?

Нет, никакой развязки не было; Лолиана несколько секунд стояла, молча собираясь с духом, затем, наконец, словно одумалась и испуганно отшатнулась от Короля.

— Не надо! — умоляюще воскликнула она. — Поднимитесь, никогда больше не делайте этого! Мне так тяжело…

— Маргарет… — прошептал Король, поднимая на нее печальный взгляд.

— Нет, нет, вы не должны этого делать… больше никогда… Ах, вот идет ваш помощник. Мне… мне нужно идти.

Войдя в гостиную, Кино застал Джоуда одного: тот молчал, погруженный, как видно, в свои горестные думы. Кино подошел к нему совсем близко и, нагнувшись, заглянул своему атаману в лицо.

— Король, вы так сильно изменились за последнее время, — проговорил он тихо. — Вас трудно узнать.

— О, молчи, Кино, — прервал его Джоуд, и в словах его сквозили нотки грусти.

— Вы знаете тому причину, а я могу только догадываться. Но я думаю, что мое предположение верно. Вы ли это, государь, вы, равнодушный к женским чарам и горящим глазам, томимым страстью? Вы ли это, известный сердцеед, покоривший столько женщин? Вы ли это, Король, к ногам которого бросалось столько красавиц со слезами отчаяния и мольбы?! Не от любви ли к вам сходило с ума столько женщин в этом замке и окрест? Не вы ли говорили, что вам уже надоели все эти быстрые победы и страсти? Эта женщина, таким странным образом попавшая к нам, так изменила всю вашу натуру…

— Замолчи, Кино, или я убью тебя! — воскликнул Король вскакивая.

— Ну и что? — равнодушно глядя на него, ответил помощник. — Убейте, если вам от этого станет легче… в чем я сомневаюсь. Это, пожалуй, единственное дело, в котором я не могу помочь вам; но я считал, что вам и не понадобится моя помощь в любовных делах. Однако, если моя смерть хоть как-то облегчит ваши страдания, сделайте милость: вот, я здесь. Прошу великодушно…

— Кино, замолчи! — с отчаянием воскликнул Джоуд, бросаясь в объятия верного друга. — Ты издеваешься, когда я, по-моему, окончательно потерял рассудок!

— Ну-ну, не так круто! — невольно улыбнувшись, ответил помощник. — Это уже с лихвой. Вспомните, как вы говорили, когда были чуть-чуть помоложе. А? Ну, то-то же.

— Неужели ты не понимаешь, какая существует разница между прежним и настоящим?

— Отчего же? Отлично понимаю! Эта — куда красивей прежних…

— Идиот! — в сердцах воскликнул Джоуд. — Ты, кажется, ничего не хочешь и не можешь понять! Оставь меня… я должен остаться один…

— И заколоться с горя? — насмешливо проговорил помощник. — Нет, наверное, мне лучше остаться, выслушивать ваш бред…

Как видно, помощник не принимал вздохов Джоуда всерьез. Или хотел просто развеселить его? Но все попытки разбивались о суровый взгляд Короля. Кино любил Джоуда; их дружба завязалась еще десять лет назад, и сейчас, несмотря на значительное возвышение его друга, между ними чувствовалась эта неразрывная, крепкая духовная связь. Но… увы, увы…

Лолиана и Король не виделись весь последующий день. Она тихо сидела в своей комнате, как мышонок в норке, и никого к себе не впускала. Она лежала на кровати, закрыв глаза, и молча скорбела о своей несчастной судьбе. Лишь вечером, когда слуга принес ей ужин, она открыла дверь: голод взял свое. Чуть подкрепив силы, она уселась у окна и опять молча глядела в звездную даль. За окном уже стемнело. Прошел еще один день ее жизни, такой печальной и почти ненужной ей самой. Она хотела спуститься вниз, разыскать Джоуда, чтобы развеять свою грусть, но огромной силой воли заставила себя оставаться на месте. Она знала, что Король хотел бы ее видеть, она сама желала снова встретиться с ним, но оставалась неподвижна, только лишь мыслями уносясь в гостиную, где, может быть, ждал ее он. Она знала, что ее недолгое забвение здесь — в замке Любви, как называли его между собой разбойники, — близится к концу, она с тоской ожидала роковой развязки и всем своим существом чувствовала ее приближение. Она не шла в гостиную, боясь, что оттого самое ужасное свершится еще скорее, но она так же боялась остаться одна… Взошла луна, бросая в ее окно свой призрачный свет. Лолиана вспомнила песню, которую пел Король на празднике, и, как будто вновь слыша наяву его прекрасный голос, пришла в еще большее отчаяние. Она забылась. Вновь — слова той песни, его взгляд, устремленный на нее, как тогда, во время пения… От этих чудесных воспоминаний и видений ее оторвала другая, столь же чудесная, чарующая, но реальная мелодия. Она доносилась откуда-то снизу. Звуки гитары Короля. Лолиана как будто испугалась: она уже не хотела слышать знакомой песни Джоуда, от которой так тяжело сердцу, но… в то же время она жаждала услышать его голос снова и снова; желание было смутным, томительным, но сладостным. Секунду она колебалась. Затем стремительно встала и порывисто ринулась вперед. Дверь тихонько отворилась. Лолиана в несколько секунд спустилась вниз по лестнице и оказалась в саду. Тихий чарующий голос лился из беседки на террасе, где она когда-то любовалась фейерверком. Она старалась идти тихо, чтобы услышать все слова новой песни Джоуда; и поэтому, пока она приближалась к беседке, Король как будто не замечал ее.

— Маргарет, зачем вы спустились сюда? — Не поворачиваясь, спросил Король, едва закончив песню.

— Чтобы послушать, — дрожащим голосом ответила Лолиана, подходя ближе.

— Вы слышали ее всю?

— Да.

— Вы знаете, о ком она? — спросил он.

Лолиана молчала.

— Вы знаете? — повторил Джоуд. — Она о вас!

Лили как будто слышала в его словах какой-то едва уловимый упрек, досаду, горечь, боль. Она и сама почувствовала, что ее сердце словно всхлипнуло от боли.

— Почему же обо мне? — спросила она тихо.