Маргарита Кармин - Царица снов

Но в этот самый момент окончательно отчаявшийся Альфред бросился к ногам Короля, восклицая с отчаянной жестикуляцией:

— Господин! Окажите милость, выслушайте меня! Прошу вас, не гневайтесь на такого человека, как я! Сжальтесь над несчастным, но честным человеком! Ведь я совсем не способен подстрекать к ограблению! Ваша милость, милосердие, добродетель, если вы смилуетесь надо мной, небо не забудет вам этого! Поверьте, я не товарищ этих бродяг, я не вор, не распутник! Меня заставили, как заставляют преступников делать ту работу, какую им дадут. Меня заставили, я не виноват! Если вы разгневались на меня за то, что я держал в руках ту шкатулку, — так я признаюсь вам, что мне ее всунул в руки Бартли. Он сказал, что там хранятся фамильные драгоценности, и что, если я помогу ему убить хозяина, то он отдаст мне ее. Простите великодушно, ведь я человек бедный, я решил на хитрость пойти — шкатулку взять, а хозяина не трогать. Простите, виноват только в этом, но ведь бедность — не порок! Умоляю вас, будьте милосердны, сжальтесь над бедным человеком! Ах, если бы я хоть что-нибудь имел, я бы все отдал вам, все, только бы искупить свою вину! Умоляю вас, сжальтесь, я и моя жена будем вам признательны всю жизнь! Поверьте, если бы она была здесь, она бы тоже упала перед вами на колени и умоляла о милосердии!

— Жаль, что ее здесь нет! — с деланным сочувствием ответил Король. Его презрение к этому человеку возросло еще больше, но сцена занимала его.

— Да, поверьте, моя жена очень красива! — продолжал Альфред. — Будьте так добры, умоляю, отпустите меня, и она всю жизнь будет молиться за вас. Господи, как же я жалею, что ее здесь нет!

— Отчего же? Или ты хочешь, чтобы ее постигла та же участь, что и тебя?

— О, моя жена сумела бы умилостивить такого грозного господина!..

— Ах, вот как? — усмехнулся Король. — Ты предлагаешь мне за свою жизнь свою жену?

В его усмешке таилось что-то страшное.

Несколько секунд Фред молчал, пытаясь уловить оттенок его голоса.

— Что? — невнятно пробормотал он. — Вы думаете… Конечно, если… если вы хотите…

Король с отвращением оттолкнул его ногой.

— Свинья! Мне очень жаль твою жену, если она живет с тобой. Как тяжело и противно, наверное, бедняжке жить с таким негодяем, как ты… если только она сама не такая же…

Фред понял, что надеяться ему теперь можно только на чудо:

— Простите, ваша милость! Пощадите!

— Как ты мне надоел! — раздраженно проговорил Джоуд. — Кино, до каких пор ты собираешься продержать его здесь?

Помощник знаком приказал стражникам увести его.

— Господин, помилуйте! — кричал Альфред и, как мог, отбивался от стражников. — Сжальтесь, выслушайте меня! О, если б вы знали, как я несчастен! Смилуйтесь, господин! Поверьте, ведь я ничего не предлагал вам! Я просто хотел сказать, что Лолиана… Умоляю, пощадите! Она будет любить вас как благодетеля…

Неожиданно Король стал прислушиваться к словам Фреда. Кино, ничего не понимая, смотрел, как изменилось лицо Короля.

— Как он назвался? — внезапно спросил Король.

Кино пожал плечами. Отчего его господина заинтересовал этот вопрос? Фреда тем временем выволокли прочь.

— Кино, спроси еще раз имя, — велел Король. Удивленный помощник направился вслед за стражниками. Через минуту он вернулся. Король встретил сто вопросительным взглядом.

— Он сказал очень невнятно — бедняга, дрожит как лист. Я так понял — Альфред Темпль.

— Как? — Король порывисто встал. — Как ты сказал?

— Альфред Темпль.

Секунду Король раздумывал. Кино с удивлением и беспокойством смотрел на его перекошенное лицо. Джоуд бросился к окну. По двору, как раз под окном, проводили пленника.

— Немедленно вели их остановить! — приказал Король. — Повременим пока с его смертью.

Изумленный Кино распахнул окно и крикнул что-то стражникам.

Через несколько минут пленника ввели обратно. Едва только Фред снова вошел в комнату, он тут же бросился перед Королем на колени и, дрожа, поднял на него глаза. Король, казалось, снова не обращал на него внимания, был погружен в собственные раздумья, словно что-то вспоминал. Наконец, взглянул на него.

— Не может быть, — прошептал Король.

— Ваша милость, неужели вы вняли моим мольбам? — робко спросил Альфред.

— Как тебя зовут? — сухо спросил Король.

— Альфред Темпль.

— Ты фермер?

— Да, господин.

— Ты всегда был фермером? У тебя никогда не было другого занятия?

— Я был и кучером, ваша светлость.

— Кучером? У кого ты служил кучером?

— В Лондоне у мистера…

— В Лондоне?

— Да, господин.

— Давно ты женился?

“Его, кажется, интересует моя жена, — подумал Фред. — Черт возьми, большое ей спасибо, хоть она выручила меня… или выручит”.

— Я женился полтора года назад.

— Как ее зовут?

— Кого, ваша светлость? Мою жену?

— Да.

— Только не подумайте ничего плохого, — испуганно глядя на Джоуда, сказал Фред. — У нее такое странное имя, я не знаю, кто дал ей его…

— Как ее зовут? — грозно повторил Король.

— Ее зовут Лолианой.

— Лолианой, — шепотом повторил Король и тяжело сел в кресло.

Альфред молча смотрел на него.

— Ты знаешь, где она сейчас? — продолжал Король.

— Нет, ваша милость. Дело в том, что у меня ее украли. Я искал ее, но не нашел…

— Хорошо же ты берег ее, раз не можешь найти, — горько усмехнулся Король.

— Но я был в то время в Форже, мой хозяин захотел… Король снова не слушал. Его душевная рана опять дала о себе знать, и он сейчас думал только о ней.

“Неужели этот кролик действительно ее муж? — думал он с какой-то непонятной тоской. — Неужели эта богиня, эта мадонна, которая для многих людей была только призраком, снизошла до такого труса? Как гадко, отвратительно видеть его, такого… унижающегося, трусливого, малодушного!.. Какой позор — ради собственного спасения предлагать в услуги красавицу-жену… Бедняжка! Я могу себе представить, насколько тяжело ей пришлось в этой жизни при таком муже. Лолиана! Моя Маргарет! Ради долга, ради верности этому трусу ты забыла себя, отвергла собственные привязанности, собственную любовь. Ради него заставила страдать и себя, и меня… Действительно, убить его сейчас, навсегда освободить ее от обязанности сохранять верность такому ненужному человеку, дать ей свободу, счастье… О, если бы я мог, если бы я мог сам, собственной рукой обеспечить свое счастье быть рядом с ней и дать счастье ей!.. Господи, если бы она только догадывалась, насколько низок ее муж, предлагая ее… Подонок! О, Лолиана, как я жалею, что ты запретила мне помогать тебе! С каким наслаждением я бы прикончил этого труса за то, что он посмел сказать такие слова!

Он боится меня; сейчас он согласен на все, только бы его пощадили, только бы сохранили ему жизнь. Заставить его навсегда отказаться от его прав, заставить его забыть его несчастную жену, заставить подписать бумагу о разводе, — и ты, Маргарет, будешь свободна! Сам бог послал мне его сюда! Благодарю тебя, господи, поистине ты — справедливейший”.