Гарольд Роббинс - Соблазнитель душ

Девушки переглянулись.

Затем Мелани протянула ему наполовину выкуренную самокрутку. Он взял ее, зажег, сел на стул у двери и два раза глубоко затянулся. Задумчиво кивнул, затянулся еще раз и вернул окурок Мелани.

Затяжка, и окурок перекочевал к Чарли. Она последовала примеру Мелани и передала его дальше. Когда затянулась последняя девушка, от него уже ничего не осталось.

— Есть еще? — спросил он.

— Стоило ради этого вышибать дверь? — бросила Чарли.

Их взгляды встретились.

— Полагаю, после нашего разговора ты знаешь, что причина в другом?

Она уставилась в пол. И ничего не ответила. Он оглядел девушек, прежде чем заговорить вновь.

— Действительно, у меня была причина врываться сюда.

Мы давно знаем друг друга, многое пережили, и я слишком вас люблю, чтобы просто отпустить от себя.

Вновь за всех ответила Чарли.

— Мы тебе больше не нужны. Ты тоже отсюда уедешь.

И опять он посмотрел ей в глаза.

— Я никуда не поеду, зная, что вы не поедете со мной.

Вы нужны мне больше, чем когда-либо.

— Если это так, то почему получилось, что ты мотался по всей стране, а мы сидели как привязанные. А появляясь здесь на день или два, ты никогда не говорил с нами, вечно пропадал на каких-то совещаниях. И вот теперь мы узнаем, что ты женишься на этой богатой сучке.

— Я не знал, что вас держит здесь обет безбрачия. Я полагал, что главное для нас — любовь друг к другу и Иисусу Христу.

— Ты говоришь о любви к нам, но все это время трахал ее.

— Уж ты-то, Чарли, знаешь, что это не так.

— Ничего я теперь не знаю, — она быстро отвернулась, чтобы он не увидел покатившиеся из глаз слезы. Пастырь встал, шагнул к ней, взял за руку, развернул к себе.

— Чарли.

Она уткнулась лицом в его плечо.

— Почему ты не отпускаешь нас, Пастырь? Чего ты от нас хочешь?

Он погладил ее по волосам.

— Того же, что и всегда, Чарли, — над ее головой он оглядел остальных. — Помните, что я сказал, когда мы уезжали из общины под Лос-Олтосом? Я хотел, чтобы мы сообща построили церковь, в которой мы могли бы показать людям путь к Богу. И я хотел, чтобы вы помогли мне в этом.

Он помолчал. Но никто не произнес ни слова.

— Все осталось прежним. И я не изменился. Я по-прежнему хочу, чтобы вы все время помогали мне. Вы по-прежнему мне нужны. Нужна ваша вера, ваша любовь. Без них я не смогу построить церковь.

На этот раз заговорила Мелани.

— Ходили разговоры, даже до известия о твоей женитьбе, что ты собираешься выгнать нас.

— От кого ты это слышала? — спросил Пастырь.

— От местных. Они говорили, старик Рэндл требует, чтобы ты избавился от своего гарема.

— Почему вы слушали их? Почему не пришли ко мне?

— Мы хотели прийти. Но ты всегда занят. И постоянно куда-то уезжаешь.

Он задумался.

— Вот что я вам обещаю. Если вы захотите о чем-то поговорить со мной, приходите. Я всегда найду для вас время. — Теперь они все смотрели на него. — Так вы остаетесь?

Пастырь посмотрел на распечатку, лежащую перед ним на столе, потом на Беверли.

— Больше шести миллионов долларов?

— Совершенно верно. Именно столько «Фонд Рэндла» вложил в Черчленд. Земля и здания принадлежат им. Мы получаем их в аренду сроком на десять лет, сами платим за техническое обслуживание и услуги и ежегодно выплачиваем им по шестьсот тысяч долларов.

— То есть плюс пятьдесят тысяч долларов в год.

— Мы также должны им чуть больше пятисот тысяч долларов, потраченных «Фондом Рэндла» на рекламную компанию в прессе и на телевидении.

Пастырь покачал головой.

— Мы начинаем дело с гирей на шее.

— Таковы условия договора, который ты подписал, бесстрастно ответила Беверли. — Если мы выплывем, Рэндл не останется в накладе.

— А если нет?

— Тогда он выбросит нас и заберет землю и здания себе.

— А что он будет с ними делать?

Беверли пожала плечами.

— Не знаю.

Внезапно Пастырь расхохотался.

— Ничего он с нами не сделает. Если мы не сможем расплачиваться с ним в срок, он все равно нас не вышвырнет. Потому что в противном случае ему придется засунуть церковь вместе с часовнями и аэропортом себе в зад. Думаю, здесь он перемудрил.

Лицо Беверли оставалось бесстрастным.

— Возможно.

— С какого дня мы должны платить за аренду Черчленда?

— Уже платим. Наш текущий долг «Фонду Рэндла» составляет четверть миллиона долларов.

— Хорошо. Начнем платить, когда сумма долга дойдет до миллиона.

— Как такое возможно? — спросила она. — Мы уже получили по почте триста тысяч долларов, а ведь официально мы еще не открылись.

Пастырь посмотрел на нее.

— Ты казначей церкви, не так ли?

— Да.

— Кто первым считает деньги?

— Я.

— Так вернемся к тем правилам, которых мы придерживались, путешествуя по стране. Тот, кто считает деньги, принимает решение кому и сколько платить.

На ее лице отразилось недоумение.

— Тогда ты как раз этому противился.

— Сейчас ситуация изменилась. Я уверен, что эти деньги принесут больше пользы, если пойдут на богоугодные дела, а не на банковский счет моего тестя.

— Хорошо, — Беверли начала собирать лежащие перед ней бумаги.

Зажужжал аппарат внутренней связи.

— Мистер Уоден звонит из пультовой, — сообщила секретарь. — Он говорит, что до начала шоу остался час, и спрашивает, не пора ли присылать гримершу?

— Пусть она зайдет через пятнадцать минут. — Пастырь отключил аппарат внутренней связи и жестом остановил Беверли, уже поднявшуюся из-за стола. — Одну минуту.

Она молча смотрела на него.

— Все пожертвования проходят через компьютер?

Она кивнула.

— Нельзя ли сделать так, что в него поступала не вся информация?

— Трудное дело. Этим занимается отдел Джейн. Она отличный специалист.

— Это я знаю. Но я спрашиваю не ее, а тебя. Можно или нельзя?

— Повтори, это трудное дело. Но такая возможность есть.

— Тогда воспользуйся ею. Я хочу чтобы о десятой части поступивших в наше рапоряжение средств знали только я и ты.

— Хорошо. — Она улыбнулась. — Ты становишься настоящим китайцем.

— Нет, это всего лишь меры предосторожности. Слишком много церквей оказалось во власти бессовестных людей. Я хочу обезопасить нас от этого.

После ее ухода Пастырь снял трубку и набрал номер.

— Слушаю, — ответила Чарли.

— Как дети? Ее голос вибрировал от волнения.

— Все отлично. Мы уже переоделись и идем в гримерную.

— Хорошо. Никто не баловался «травкой»?

— Как можно. Зачем нам так рисковать?

— Отлично. Увидимся внизу. А после шоу соберемся и покурим вместе.

— Мы будем только рады.

— Благослови вас Бог. — Он положил трубку и нажал клавишу на аппарате внутренней связи.

— Соедините меня с братом Вашингтоном.

Аппарат зажужжал буквально через минуту.