Гарольд Роббинс - Соблазнитель душ

— Если б я не любила тебя, мне не оставалось бы ничего другого, как ненавидеть.

— Я тоже тебя люблю. — Он положил трубку.

Тут же загудел аппарат внутренней связи.

— Пришел мистер Линкольн.

— Пригласите его ко мне.

Продюсер вошел в кабинет с несколькими листами сценария в руке. Он улыбался.

— Я думаю, мы предусмотрели все.

Улыбнулся и Пастырь.

— Очень на это надеюсь.

Маркус положил сценарий на стол.

— Вся необходимая информация здесь есть. Мы оставили вам пятнадцать минут на саму проповедь.

— И все? — удивился Пастырь. — А куда подевалось остальное время? Я думал, у нас полтора часа.

Маркус рассмеялся.

— Сорок пять минут уйдет на представление гостей. Должен же каждый из них сказать хоть пару слов.

— А еще полчаса?

— Фильм о Черчленде, отрывки из ваших выступлений в телепередачах, фотографии, запечатлевшие вас со знаменитостями и тому подобное. Главное для вас — начать ровно в три и закончить в половине пятого. Тогда у нас хватит времени, чтобы смонтировать передачу и передать ее по каналам связи. На восточном побережье мы выйдем в эфир в десять вечера, на западном — в семь.

— Хорошо.

— Контроль времени будет вести Джим Уоден. Следуйте его указаниям и можете ни о чем не беспокоиться. — Он встал. — Если у вас возникнут какие-то вопросы, вы найдете меня в моем кабинете этажом ниже. Наши участники передачи будут на сцене за пятнадцать минут до ее начала.

— Отлично.

Маркус улыбнулся.

— Удачи вам.

— Благодарю, — кивнул Пастырь. — Она понадобится нам всем.

В кабинете послышался далекий гул идущего на посадку самолета. Пастырь подошел к окну. Пассажирский лайнер коснулся колесами бетонной полосы. В солнечных лучах его крылья блестели серебром. Пастырь глубоко вздохнул.

Почти два года тому назад он вернулся из Далласа с Джейн. Летели они на личном самолете старика, приземлились на его аэродроме на ранчо. В дом он однако не вошел, а попросил отвезти его к фургону, что все еще стоял рядом с большим тентом на поле неподалеку от города.

Новости распространяются быстро. Джо и Беверли уже ждали его в фургоне.

— Как самочувствие? — спросил Джо.

— Нормально, — бесстрастно ответил Пастырь.

— Когда свадьба?

Пастырь постарался изгнать удивление из голоса.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Это же не тайна. Она первым делом позвонила сюда, чтобы узнать, где тебя найти.

— Это ничего не объясняет.

— Она плакала, когда я говорила с ней, — добавила Беверли. — Я спросила, что случилось, и она ответила, что забеременела. — Беверли вытащила пачку сигарет. — А сегодня утром к нам пришла Чарли. Очень расстроенная. Она встречается с Ларри, телохранителем Рэндла. Он заезжал к ней в три часа ночи, чтобы сказать, что ты собрался жениться на дочери старика.

Пастырь молчал.

— Ты знал, что она — его дочь? — спросила Беверли.

Он покачал головой.

— Я выяснил это только сегодня ночью.

— И ты намерен жениться?

Он посмотрел на Беверли.

— Разве у меня есть выбор? Я не могу все порушить.

— Сука! — раздался за его спиной голос Чарли.

Пастырь резко обернулся. Он не слышал ее шагов.

— Сука! — повторила Чарли. — Она все это подстроила.

— Ты ошибаешься, — запротестовал он. — Она не виновата.

— Никому не требуется трех месяцев, чтобы понять, что ты беременна. Что бы ты сделал, если б кто-то из нас пришел к тебе с подобным известием? Оттащил бы к ближайшему врачу.

Пастырь предпочел промолчать.

— Ты даже не любишь ее, — продолжила Чарли. — Тебя манят деньги старика.

— Аборт — это грех. Священное писание его запрещает.

— Ерунда. Когда тебе это выгодно, ты начинаешь его цитировать. Надоело. Почему бы тебе хоть раз не сказать правду: ты клюнул на богатство.

— Дело не в богатстве, — покачал он головой. — Это шанс послужить Богу.

— Ты можешь утверждать, что хочешь, но у меня и девушек свое мнение. Когда-то мы тебе верили, но не теперь. Ты ничуть не отличаешься от других. Ты просто плюнул на нас. Мы сегодня же уходим отсюда.

— Подождите. Дайте мне шанс показать вам, что ничего не изменилось. Мы по-прежнему будем работать во славу Иисуса Христа.

— К тому же ты еще и глуп, — голос Чарли сочился презрением. — Ты даже не видишь, что работаешь не на Иисуса Христа, а на Джейка Рэндла.

Прежде чем он успел ответить, она повернулась и выбежала из фургона.

Он посмотрел на Беверли, потом на Джо.

— Пойдите за ней. Может быть, вы сможете уговорить ее.

— Джо и я провели с ними все утро. И не смогли переубедить их. Они считают, что ты их предал. Только Тарц остается.

— А вы? — спросил он после короткой паузы.

— Мы остаемся, — ответил Джо. — Мы не против того, чтобы запустить руку в банку меда.

— Вы думаете, я женюсь из-за денег?

— Мне без разницы, — Джо широко улыбнулся. — Ты — проповедник, и твое дело проповедовать. И мне все равно, как ты это делаешь.

— А что скажешь ты? — повернулся он к Беверли.

Улыбнулась и она.

— Я давным давно решила идти с тобой. И твои поступки роли не играют. Кроме того, буддист не имеет права судить христианина.

— Важно другое, — вставил Джо. — Хочешь ли ты, чтобы мы остались?

— Ты знаешь, что хочу, — незамедлительно ответил Пастырь.

Джо повернулся к Беверли.

— Тогда мы остаемся.

Пастырь посмотрел на нее. Она кивнула.

— Хорошо. Я рад.

— Мы торчим, как два гнилых зуба, — заметил Джо. — Они постараются уговорить тебя избавиться от нас.

— Им это не удастся.

— Раз у нас свадебная атмосфера, ты не будешь возражать, если мы с Беверли тоже поженимся?

— А как насчет твоей жены и детей в Каролине? — спросил Пастырь.

— Мы не были обвенчаны. Кроме того, она вышла замуж за другого парня.

— Тогда я не возражаю.

Джо просиял.

— Значит, нам пора поздравить друг друга.

Пастырь глубоко вздохнул.

— Пока еще нет. Сначала я хочу поговорить с девушками. Я не могу допустить, чтобы они ушли с обидой в сердце.

Он пересек поле, поднялся по трем ступенькам, постучал в дверь их фургона.

— Кто там? — приглушенно спросили из-за двери.

— Пастырь.

— Уходи. Нам нечего сказать тебе.

— Но я хочу поговорить с вами.

— Мы не хотим тебя слушать. Уходи.

Он попытался открыть дверь. Заперто.

— Откройте дверь.

— Нет.

Он повернул ручку и одновременно ударил в дверь тяжелым башмаком. Замок не выдержал, дверь распахнулась, он вошел в фургон.

— Извините.

Девушки стояли у своих коек. Между картонных коробок и чемоданов. Пахло выкуренной сигаретой с «травкой». Пастырь медленно переводил взгляд с одной на другую. Ни одна не отвела глаз.

— Ладно. У кого есть «косячок»?

Ответа не последовало.

— С чего такой эгоизм? Я не откажусь от пары затяжек.