Гарольд Роббинс - Соблазнитель душ

— Я скоро.

— Спасибо, Чарли.

— Тебе нет нужды благодарить нас, Пастырь. Мы все тебя любим.

— И я вас люблю.

— Повернись, Пастырь, — Сара села, скрестив ноги по-турецки. — И положи голову мне на ноги.

Он подчинился. Последний раз затянулся сигаретой. Как хорошо. С чего он бросил курить, глупость какая-то. Он протянул окурок Мелани, и та вдавила его в пепельницу. Слабый запах масла достиг его ноздрей, когда девушки смочили им свои ладони и начали массировать его.

Сара, сидевшая позади, занялась шеей и плечами, Мелани, склонившаяся над ногами, взялась за ступни, а затем перешла к лодыжкам. Чарли не ошиблась. Легкие прикосновения смазанных маслом рук расслабляли и успокаивали. Пастырь, наслаждаясь, закрыл глаза.

Руки Сары переместились с плеч на грудь, двигаясь плавными кругами по его соскам и ребрам. Мелани добралась до бедер.

— Не сопротивляйся нам, Пастырь, — нарушила молчание Мелани. — У тебя напряжены мышцы. А мышцы должны быть мягкими.

— Как мне этого добиться?

— Расскажи нам о Боге, Пастырь, — предложила Сара. — Если ты будешь думать о Нем, то перестанешь волноваться из-за себя.

Он открыл глаза и посмотрел на нее, вытянувшую руки, чтобы достать до живота. Он видел, как блестит от пота ее тело, ощущал слабый запах, идущий от ее «персика».

— Это не так-то легко. Ты слишком хорошо пахнешь.

Сара хихикнула.

— Тогда я расскажу тебе о Боге.

— Хорошо.

— Только не знаю, с чего начать, — внезапно смутилась она. — Я видела сон. Но боялась сказать тебе. Вдруг это богохульство.

— Единственное богохульство в нашей общине — страх поделиться чем-либо. Даже своими сомнениями.

— Мелани знает о моем сне. Я ей рассказала.

— Тогда расскажи и мне.

Она разминала Пастырю мышцы живота, пальцы ее давили куда сильнее, чем на грудь.

— В моем сне я стояла ночью у распятия, у ног нашего Создателя, когда что-то заставило меня поднять голову и Иисус посмотрел мне в глаза. Я почувствовала, как ослепительная белизна залила все вокруг. Такая яркая, что я ничего не видела. А когда мои глаза привыкли к свету, я поняла, что смотрю не на Его лицо, а на твое, и на меня смотрят не Его глаза, а твои. И в них стояла такая боль, что мне захотелось подняться, коснуться тебя и утешить, но как я ни тянулась, мне не удавалось коснуться твоих ног. Я начала плакать. И проснулась.

Пастырь почувствовал слезы на своих щеках. Посмотрел на Сару. Она плакала, не прекращая массировать его живот. Он не промолвил ни слова.

— Что это значит, Пастырь? — спросила Сара. — Это был сон? Или ты действительно Иисус Христос?

— Одно я знаю наверняка, — ответил он. — Я — не Иисус Христос. Об остальном ничего сказать не могу. Но я думаю, что ты с таким жаром ищешь нашего Бога, что подсознательно подменяешь Его тем, кто ближе к тебе, кого ты можешь потрогать.

— Это богохульство? — спросила она.

Пастырь покачал головой.

— Нет. Все мы ищем Бога, то ли в себе, то ли в узнаваемых образах. Важно не создавать ложных кумиров, не поклоняться им, всегда помнить, что есть лишь один истинный Бог и Он послал к нам Своего единственного Сына, Иисуса Христа, чтобы искупить наши грехи и указать нам путь к спасению.

Мягкие пальцы Сары коснулись его пениса в тот самый момент, когда Мелани добралась до мошонки. В паху у него вспыхнуло пламя.

Девушки разом убрали руки.

— Повернись на живот, — скомандовала Сара. — Чарли велела заняться спиной, как только у тебя встанет член.

— Почему? — удивился он.

— Она хочет, чтобы ты совершенно расслабился, когда будешь пить травяной чай.

— Я уже расслабился.

— Переворачивайся, — рассмеялась Сара. — Вот когда мы закончим, тогда и расслабишься.

Он уже засыпал, когда вернулась Чарли.

— Как ты себя чувствуешь, Пастырь? — спросила она.

Он повернул к ней голову.

— Я расслабился.

— Хорошо, — она улыбнулась. — А теперь сядь и выпей вот это.

Он перекатился на спину, потом сел, взял у нее кружку, поднес ко рту.

— Осторожно, — предупредила она. — Чай горячий.

Он пригубил темную жидкость. Скорчил гримасу.

— Ужасный вкус. Что это?

— Пей. Тебе такой чай только на пользу.

— Ты не говоришь, что это.

— Женьшеневый чай. Настоящий. Я заварила его на настоящем корешке, а не на пакетике. Поэтому я так задержалась.

— И какой от него прок? — спросил Пастырь.

— Он придаст тебе сил.

Он посмотрел на Чарли.

— Китайцы полагают, что он повышает потенцию.

— И это тоже, — Чарли улыбнулась.

Пастырь отпил из кружки.

— Ты полагаешь, мне это нужно?

— Не помешает. В последнее время ты сам не свой.

— Я знаю. Но ты не подумала, что голова у меня занята другими мыслями?

— Какие бы ни были эти мысли, тебе надо вновь обрести уверенность в себе.

Еще глоток.

— Ужасная гадость.

— Выпей все. Чем скорее опустеет кружка, тем быстрее мы уложим тебя в постель.

— Этот чай поможет мне заснуть?

— Проблема у тебя не со сном, — Чарли чуть улыбнулась.

Последний глоток, и Чарли забрала у него кружку, поставила на деревянный ящик.

— Ты хочешь, чтобы мы задули свечи? — спросила Мелани.

— Нет, — ответила Чарли. — Свечи — это так романтично.

Она наклонилась вперед, положила руки ему на плечи, толкнула, губы ее припали к его губам. В тот же момент он ощутил, как нежная рука одной из девушек коснулась его мошонки, затем член оказался во рту.

— Эй, что это вы задумали? — воскликнул он, оторвавшись от Чарли. — У меня такое ощущение, будто я барашек, откормленный на закланье.

— Ты не понимаешь? — спросила Чарли.

Он покачал головой.

— Мы хотим, чтобы ты подарил каждой из нас по ребенку.

— Этой ночью?

— Да, — хором ответили они.

Он вытаращился на девушек.

— Но зачем?

— Тогда ты останешься с каждой из нас. Даже когда ты уйдешь, частица твоей божественности всегда будет с нами.

— Чушь какая-то!

— Отнюдь, — возразила Чарли. — Мы все знаем, что ты собираешься покинуть нас.

— С чего вы так решили?

— Все не так, как прежде. С той поры, как ты распорядился перепахать поле конопли. Ты изменился, Пастырь. Вот мы и подумали, что ты вернешься к нам, если мы вновь соберемся вместе.

Он вылез из кровати, закурил. Повернулся к Чарли.

— Кто тебе все это напел?

— Никто. Но община в печали. Половина наших хочет уйти до того, как уйдешь ты. Пастырь затянулся.

— И вы думаете, что все придет в норму, если вы забеременеете?

— Именно так.

— Я никуда не собираюсь уходить. Так что выметайтесь отсюда и скажите это всем. Можете также сказать им, что с жалобами пусть приходят ко мне.

По щекам Чарли покатились слезы.

Он посмотрел на других девушек. Они тоже плакали. Покачал головой. Ну как же заставить их понять?