Барбара Эрскин - Победить тьму...

В приступе внезапного страха Адам вытянул шею, чтобы оглядеться вокруг, и, к своему громадному облегчению, увидел знакомое лицо, всматривающееся в них через край насыпи. Его друг Робби карабкался к ним, приветливо улыбаясь, но затем резко остановился, пронзенный страхом. Адам увидел, что Гартнайт вынул нож, который он обычно носил на ремне.

— Гартнайт, — встревоженно закричал Адам. — Это мой друг. Все в порядке. — День превращался в страшный кошмар. — Убери нож. Он — мой друг.

Гартнайт нехотя зачехлил нож, но его лицо оставалось мрачным и враждебным, когда после секундного колебания Робби вышел вперед.

— Адам, старина, я и не подозревал, что ты собирался в поход. — Он узнал палатку. У него раньше тоже была такая, и оба мальчика часто разбивали палатки бок о бок. Он внимательно посмотрел сначала на Брид, затем на Гартнайта. — Кто твои друзья?

Адам нахмурился, не желая представлять их. Гартнайт и Брид были частью его особого мира, тайного мира, не имеющего ничего общего с его домом. Он назвал их имена без особого энтузиазма.

— Они уходят, — добавил он, когда двое молодых людей холодно поклонились друг другу.

Брид подошла к Адаму и безо всякого стеснения поцеловала его в щеку.

— Я скоро увижу тебя. — Она улыбнулась ему и прикоснулась рукой к его лицу. На мгновение она сложила пальцы в виде когтей, и ему показалось, что он действительно услышал нежное мурлыканье. Затем они с Гартнайтом ушли.

Робби присвистнул.

— Кто они такие, черт возьми? — Он сидел рядом с Адамом и смотрел на него строгим взглядом. — Они не местные. Какая у них странная одежда!

Адам дрожал. Уже не в первый раз он понимал, что в Брид было что-то такое, что сильно пугало его.

— Я встретился с ними по ту сторону холма, — медленно произнес он. — Гартнайт — резчик по камню. Он не имеет постоянного места работы.

— А эта красивая барышня? — Робби был не прочь поинтриговать.

Адам выдавил из себя улыбку.

— Она его сестра.

Робби хлопнул его по плечу.

— Ах ты, старый развратник! Как тебе удалось закадрить такую девушку!

Адам покраснел и почувствовал, что поддается приступу раздражения и страха. Вопреки своему желанию, он огляделся вокруг. Но они были одни в этой огромной чаще, окруженной холмами.

— Не говори глупостей. Она мне никто. Просто случайная знакомая. — Однако, произнеся эти слова, он понял, что предает ее, но Брид с Гартнайтом и Робби принадлежали к противоположным мирам, и он рассчитывал оставить все как есть. Он вдруг ощутил холодный груз серебра на груди и движением плеча одернул открытый воротник своей рубашки, незаметно застегнув пуговицу. Он не хотел, чтобы Робби видел у него на шее подвеску. Когда он останется один, снимет ее.

Ту ночь он провел в палатке в одиночку, Брид не вернулась. Не вернулась она и на следующую ночь, а в воскресенье Адам упаковал свое имущество и отнес его назад к себе домой.

Адам выбросил ее из головы с определенной долей облегчения. На следующей неделе он трижды ездил на велосипеде к Робби, и они вместе планировали, чем займутся, когда будут в Эдинбурге. До Адама наконец стало доходить, что он фактически покидает эти места, и в своих мыслях он все реже и реже возвращался к Брид: они посещали его лишь по ночам во сне. Ее серебряный амулет хранился в коробке в ящике стола.

Усилия Адама не пропали даром: он получил отличные оценки и был зачислен на медицинский факультет. Он узнал об этом в кабинете отца и, потеряв дар речи от потрясения и волнения, стоял и смотрел на письмо, которое держал в руках.

— Поздравляю, Адам. — Отец улыбнулся ему. — Я очень горд за тебя.

Адам несколько секунд не мог произнести ни слова. Он вновь перечитал письмо. Сомнений не было.

— Огромный шаг вперед, — продолжал отец. — В один прекрасный день ты станешь прекрасным врачом, сынок.

— Спасибо, отец. — Наконец Адам смог заговорить.

Через полчаса случившееся дошло до него во всей полноте. Он уезжает. Он будет жить в городе. Он навсегда покидает свой дом. Он не собирался возвращаться, даже на каникулы. Он станет врачом.

На сей раз он ни на секунду не вспомнил о Брид.

Когда Брид вернулась с Гартнайтом в лачугу, Бройчан ждал, сидя у огня. Джеммы не было видно.

— Итак, ты переступаешь границы нашего мира. Ты лжешь, обманываешь и нарушаешь данные тобой клятвы!

— Нет! — Брид смотрела на него, ее щеки горели. — Я никого не предала!

— Ты предала меня. И своих богов. — Бройчан не повышал голоса. — Седлай лошадь. Мы едем на север.

— Я останусь здесь…

— Ты не останешься! — Бройчан встал, затмив ее своим ростом. — Ты предала брата и мать. Ты предала кровь, которая течет в твоих жилах. Ты предаешь свое призвание…

— У тебя нет доказательств! Одни лишь домыслы…

— У меня достаточного доказательств. Я наблюдал за тобой у костра и в воде. Я видел, как ты, подобно проститутке, валялась с этим парнем, сыном жреца Иисуса. — Он двинулся к ней, и Брид попятилась назад. — Собирай вещи и выходи, иначе я свяжу тебя, как рабыню, и поволоку тебя позади лошади.

У нее не оставалось выбора. Дрожащими руками Брид собрала вещи, поцеловала Джемму, которая молча и с опаской поджидала в лачуге, и влезла на своего пони. Как бы то ни было, она сумела ехать с высоко поднятой головой, а ее лицо было по-прежнему залито краской, когда двигавшийся впереди Бройчан выехал на дорогу, где его ждали слуги и свита.

Солнце едва успело переместиться на небе на ширину ладони, как всадники въехали в близлежащую долину и скрылись из виду.

Вернувшись в Крэг-Падрайг, она окунулась в рутину семинарской жизни, стараясь по возможности избегать Бройчана, скрывая свое неповиновение, сдерживая возрастающий гнев, утешая себя одинокими вечерами тем, что Бройчан завидует ее силе, и наблюдая издалека за Адамом. Когда он вместе с Робби катался на велосипеде или бродил по холмам, она наблюдала за ними, превратившись в жаворонка, летающего высоко в небе; когда он ночью лежал в постели, мечтая о ней, она знала это, прокрадываясь к подоконнику в образе домашнего кота и мурлыча от тайного восторга; а когда он плавал в ручье на склоне холма, наслаждаясь последними жаркими днями лета, она мысленно проникала в гибкое коричневое тело горной форели и постегивала хвостом по его обнаженным бедрам.

Однажды грозовым осенним вечером, когда она следила за Адамом в своей тихой келье, вошел Бройчан и застал ее врасплох.

— Так-так, котенок, ты научилась шпионить за своим любовником. — Голос Бройчана журчал вкрадчиво.

Брид вскочила, объятая страхом. Комнатка, освещенная лишь коптящим пламенем масляной лампы, наполнилась мечущимися тенями. Бройчан смеялся, глядя на нее.

— Какая жалость. У тебя огромный дар, племянница. Ты могла бы стать жрицей, пророчицей, бардом и, кто знает, может быть, королевой. — Он сложил под плащом руки. — Но ты предпочитаешь обманывать меня. Тебе со всеми твоими талантами нет веры — ты транжиришь их на деревенского парня и нарушаешь клятвы, данные тобой при посвящении. Лишь одно может искупить твою вину, малышка Брид. Когда наступит время открытия камня, твоя кровь и кровь твоего брата должны быть преподнесены в дар богам, чтобы твоя душа смогла возродиться вновь в чистом, невинном теле…