Джессика Марчент - Любовь выше страсти

Ну нет, женщина, мысленно упрекнула она себя, хватит с тебя властных мужчин!

— Я с самого начала говорил, что ты не должна думать подобным образом, — спокойно продолжал Пол, — и будущее покажет, правильно это или неправильно.

Эми вспомнила, что их спор начался как раз с этого. Она его не поняла и поэтому смутилась, а потом стала излишне эмоционально отстаивать свою позицию. Однако в душе она знала, что он имел в виду, и знала, что он прав.

— Примерно то же самое я сказала себе в саду, — призналась Эми. — Если я позволю ему запугать себя, он будет в выигрыше.

— Правильно. И еще он будет в выигрыше, — продолжал Пол, — если ты будешь винить его во всех своих бедах и неприятностях.

— Но, Пол, как же мне его не винить, когда все говорит против него? — пролепетала Эми.

— Жизнь всегда такая. То все хорошо и светлая полоса, то темная и все плохо…

— Только не надо философии…

— Если ты будешь обвинять его каждый раз, когда тебе плохо, — продолжал он, не обращая внимания на ее слова, — ты никогда от него не избавишься.

Теперь Эми надолго замолчала. Она поняла, что он хотел сказать. Роберт поставил себе цель не давать ей покоя, чтобы она все время думала о нем… и чтобы он из мерзавца стал в ее воображении демоном, вспомнила она прозвище, которое дала ему Кейт.

Словно осознавая, что сказал достаточно, Пол сидел молча и больше не предпринимал попыток в чем-либо ее убедить. Опершись на пол, он легко встал на колени возле пса.

— Как ты думаешь, не залепить ли нам рану пластырем? — спросил он.

— В ванной есть пластырь. В шкафчике, — ответила Эми, радуясь, что можно вернуться к безопасной теме. — Думаю, он еще не очень старый.

Пластырь оказался вполне годный к употреблению. Джим стоял не шевелясь, пока Пол возился с его лапой, а когда все было закончено, внимательно осмотрел ее и лизнул.

— Нет, — строго проговорила Эми.

Джим виновато посмотрел на нее и больше не делал попыток трогать пластырь языком.

— Хорошая собака! — воскликнула восхищенная Эми. — А чем мы будем его кормить?

Остановились на хлебе, оставшемся мясе и молоке, и Пол отправился на кухню. Эми строго-настрого наказала ему найти в буфете Металлическую миску без единого пятнышка и теперь с удовольствием прислушивалась к доносившемуся до нее умиротворяющему позвякиванию, потом к громкому и торопливому чавканью, говорившему о том, что голодный Джим с благодарностью принял еду.

— Все в порядке, — с удовольствием отрапортовал Пол, входя в гостиную. — Я дал ему воды…

Он умолк и принюхался.

— Чувствуешь? — с упреком спросила Эми. — Я тебе говорила, что надо посушить свитер.

— Да мне не холодно.

— Все равно зажги газ. Кран…

— …Возле задней двери, — закончил вместо нее Пол.

Все-то он помнит, подумала Эми, не сводя с него глаз.

— Значит, иди и делай.

Пол не двинулся с места.

— Не поздно ли?

Эми взглянула на настенные часы. Боже, десять часов! Вот и вечер закончился. Завтра ей допоздна репетировать рождественский спектакль, значит, кое-что неплохо бы сделать еще сегодня.

— Ну, еще не очень поздно, — сказала она со всей твердостью, на какую только была способна. — У меня уйма работы, которую надо переделать, прежде чем лечь спать…

Эми замолчала, вспомнив, как крутилась и вертелась без сна последние три ночи, слишком усталая, чтобы взять, например, книжку, и слишком напуганная, чтобы не думать о самом страшном. Эта ночь будет, наверное, еще хуже, потому что кое-что уже произошло, и легко представить…

— Что касается ночи, — услышала она негромкий голос Пола, ворвавшийся в ее черные мысли как розовый утренний луч солнца, — не знаю, как сказать… — Он помедлил. — Если ты не боишься меня, то я бы остался тут, — торопливо договорил он.

Боишься? Эми вопросительно посмотрела на него? Неужели и он такой же, как все? Она вдруг расстроилась, словно он обещал нечто большее и разочаровал ее.

Пол как будто прочитал ее мысли.

— Поэтому я и сказал «если не боишься». Сейчас тебе лучше не оставаться одной.

— Ты же сам сказал, что мне нельзя поддаваться… — Она помолчала, не желая произносить имя Роберта. — Что мне нельзя поддаваться страхам.

Он кивнул.

— Если ты будешь не одна, то справишься легче. А мой магазин обойдется без меня одну ночь…

— Магазин? А… Ну да, конечно, ты же антиквар. — Она принюхалась и вновь почувствовала запах масла, исходивший от его свитера. Неожиданно ей пришло в голову, что она совсем ничего о нем не знает. — У тебя магазин?

— А где еще можно продавать вещи?

Эми недоумевающе посмотрела на него, удивленная неожиданной иронией в его голосе.

— На аукционе, например, или… ну, не знаю.

— У меня магазин, и я живу над ним.

Эми попыталась представить его магазин и не смогла. Что-то в его облике — может быть, отлично сшитые брюки, может быть, свобода движений, может быть, старая куртка — говорило о совсем другой жизни.

— Не представляю, как ты живешь над магазином, — сказала она. — Харолда представляю, а тебя…

— Харолд, кстати, — холодно проговорит он, — живет в очень красивом доме.

— Это я тоже могу представить. Понимаешь, вы с Харолдом в чем-то похожи, но на самом деле вы совсем разные…

— Нет, не разные, — твердо сказал он, исключая дальнейшие споры. — Там, где я живу, очень удобно… да и ради безопасности неплохо…

— Ладно. Не будем об этом.

Эми поняла, что реагирует больше на его голос, чем на слова. Он ее не убедил, да и какое ей дело до его бизнеса? Но что-то было такое в его голосе, отчего она поняла: дальше идти нельзя. Неужели он боится, что она может причинить ему боль?

Так оно и есть. Он не желал говорить о чем-то ему неприятном. И Эми решила переменить тему.

— Ты продаешь что-нибудь ценное?

— И ценное тоже.

Эми представила резную мебель розового дерева, изящные кресла и подумала, что он делает ей большое одолжение, оставляя магазин без присмотра. Теперь ее совсем не удивляло, что он живет рядом со своими сокровищами.

Но он хочет бросить их ради нее, чтобы составить ей сегодня компанию и избавить от страха. Он намеревается рискнуть, понимая, как ей тяжело сейчас, и не сомневаясь, что его помощь ей необходима. Эми смутилась.

— Но если ты останешься тут, твой магазин будет без присмотра.

— А если не останусь, — ответил он, — ты будешь без при…

Пол умолк на полуслове, и Эми поняла почему. Ведь он чуть было не сказал «ты останешься без присмотра», а это означало, что, несмотря на все его уверения, он тоже опасался за ее безопасность.

— Если я уеду и ты останешься одна, — продолжал он, — я буду воображать Бог знает что, самые немыслимые вещи.

Неплохо, подумала Эми, но ничего не сказала. Она была благодарна ему, но не поверила ни единому его слову, вновь вспомнив, как провела последние ночи, забаррикадировавшись, но не чувствуя себя в безопасности, уговаривая себя быть разумной и прислушиваясь к малейшему шуму на улице и в доме.