Дарья Светлова - По дороге с облаками

Был еще один важный момент, который Дашка поняла значительно позже. Все, что происходило в школе именно с ней и что происходило в школе в целом, воспринималось как само собой разумеющееся. Так устроен мир – ты каждый день встаешь и идешь в школу и жизнь в школе именно такая, какая есть. Ты просто каждый день встаешь и идешь в школу – причем не просто идешь, а даже не думаешь о том, что в школу можно не идти.

Школьная жизнь создавала опыт несамостоятельного мышления, из которого выбраться было очень трудно. Учитель математики доказывал за тебя теорему. Учитель химии проводил показательный опыт. Учитель истории согласно учебнику заставлял поверить, что в таком-то году прошло такое-то событие и имело оно такое-то историческое значение. Даже учитель географии не отставал – хотя не имел ни малейшего представления о странах, о которых рассказывал. Считалось, если ты учитель, ты по определению знаешь свой предмет и жизнь в целом лучше. От учеников требовалось сидеть тихо, слушать внимательно, зубрить по возможности и написать контрольные удовлетворительно. Неудивительно, что такая система передачи знаний не только не учила, но способствовала развитию иных навыков – обдурить учителя, списать со шпаргалки на экзамене, списать домашнее задание у успевающего ученика, подсмотреть в учебник при устном ответе и получить незаслуженно хорошие оценки.

Закончив школу, Дашка по пальцам могла пересчитать, что из учебы в школе запомнилось. Запомнилось, потому что знания были результатом самостоятельного, активного обучения, а не принятием на веру или зубрежкой того, что выдумали или написали другие.

Сочинение, написанное не как «реферат мудрых мыслей автора предисловия книги», а потоком мыслей собственных. Тема – Маяковский, объем – двенадцать листов школьной тонкой тетрадки. Комментарий учителя – «можно было более интересные стихотворения выбрать». Дашкина мысль – «я выбрала те, которые интересны для меня».

Пересказ «Соляриса» на одном из уроков. Своими словами, а не по обычной схеме «краткое описание событий, характеристика главного героя». Слушал, затаив дыхание, даже хулиган Прохнов. Двадцать пять минут полнейшей тишины в классе. Комментария со стороны учителя не последовало.

Алгебра с геометрией – давались настолько легко, что Дашка работала самостоятельно, опережая класс на пять-шесть заданий. Реакция учителя – ставила пятерки и хвалила, но согласно советскому подходу в обучении периодически выбивала из процесса, вызывая к доске или заставляя объяснить тему отстающему ученику. Мысль – «оставьте меня в покое, не мешайте».

Английский язык – вклад школы нулевой. Дашка учила язык два года на платных курсах, три раза в неделю по три часа. Дашка чувствовала, что английский ей понадобится. В первый раз осмелилась настоять на своем и потребовать, чтобы родители оплатили – удовольствие было не дешевое. До этого, чем Дашке заниматься, решала не она. Хочешь на танцы – пойдешь на музыку. Хочешь плавать – пойдешь на музыку. Что? Хочешь в английскую спецшколу? Пойдешь на музыку, так как возить тебя в спецшколу некому.

Школьные биология, химия, физика прошли мимо. Физику Дашка выучила на курсах подготовки в ВУЗ. Самым интересным был опыт выведения формулы, имеющейся во всех учебниках, но которую она забыла. Дашка потратила на формулу минут двадцать, исписала два листа бумаги и как Архимед воскликнула: «Эврика!».

От перипетий школьной жизни спасало чтение. Дома была огромная библиотека; за чтением можно было забыть про то, что тебя окружает. В третьем классе нужно было принести на урок любимую книжку. Дашка принесла «Таинственный остров» Жюля Верна. «Кто это такие взрослые книги читает? – спросила учительница. – Конечно, Светлова».

В книгах Дашку окружали путешественники, фантастические приключения и сказки народов мира. Пестрый котел человеческого разнообразия. В реальности одинаковые школьные дни шли один за другим: учи уроки – веди себя правильно – помогай другим – будь хорошей девочкой. Выходом в мир иной были путешествия за границу (повезло), вольные пионерские лагеря (тоже повезло) и поездки в деревню к родственникам (без родителей).

Но всю жизнь за книгами проводить не будешь. Что делать дальше? В конце восьмидесятых Дашкина обычная, не элитная и неспециализированная, школа выпускала из своих стен десятиклассников с хорошими аттестатами и знаниями, этим аттестатам не соответствующими, и с опытом социализации, ограничивающейся неравными отношениями «учитель—ученик» и школьными подростковыми междоусобицами. Поэтому, что выпускникам делать дальше, за них продумали – троечники уже ушли налево в ПТУ, отличникам же направо в ВУЗ. Выбери ВУЗ, напрягись и сдай экзамен и из школьных стен переместись в такие же, под другой вывеской. Но Дашкиному поколению парадоксально повезло. Несмотря на школьный подавляющий контроль и общественное планирование судеб молодого поколения, и благодаря неразберихе, царившей в стране, у Дашки и остальных выпускников школ того времени, появилась возможность быстрее повзрослеть и пересмотреть сценарий. Уйти в отрыв. Научиться новому на практике. Не у всех получилось, но и не всем надо было. У кого же вышло – наперекор родителям, учителям и общественному мнению – тот мог сказать, что жизнь свою построил сам.

Дверь в комнату не открывалась – с другой стороны что-то застряло. «Опять эти свиньи раскидали грязные сапоги. – Дашка пнула дверь ногой. – Открывайте немедленно!» Послышался шум, и дверь открыли. Две соседки по комнате, Тарановская и Хомкина, обе из параллельного класса «а», лежали на кроватях в грязных рейтузах и мокрых куртках. Боты валялись на полу около двери. «Вы же не одни здесь. – Дашка скинула с батареи около своей кровати шерстяные носки с налепленными на них комьями засохшей грязи. – Уберите эту гадость!»

«Ашки» взбунтовались. «Какое право вы имеете так себя вести, почему вы все время указываете, что нам делать». Марина не выдержала: «Потому что вы не только вещи разбрасываете и грязную одежду не снимаете, вы даже не моетесь, неужели вам не противно!» «Да пошла ты!» – крикнула Тарановская. Скандал, назревавший в течение недели, набирал обороты. «Сама иди!» – крикнула в ответ Марина. Дашка рухнула на кровать. «Я больше не могу», – подумала она. В дверях появилась Борисова: «Девчонки, не надо ругаться!» «Может она их успокоит, – понадеялась Дашка. – Скажи своим одноклассницам, чтобы они мыли обувь, и сами мылись. Баня теперь каждый день работает».

Комната разделилась на два лагеря: «мытых» и «немытых». К первым относились Дашка, Марина, Борисова и Козлова. Ко вторым Тарановская, Хомкина и сочувствующая им не моющаяся Байдакова. Кровати пришлось переставить. Теперь «мытые» спали у окна, а «немытые» ближе к двери. Общение было сведено к минимуму, но в результате перепалок грязные боты стояли в углу, да и сами «немытые» стали выглядеть чище.