Константин Мурзиди - Уральские стихи

Одним кажусь я молчаливым,
Другим — наоборот, болтливым.
Одним загадочным кажусь,
Зато другим — давно понятным
И до того уж неприятным,
Что и в соседи не гожусь.
Одним кажусь весьма серьезным
И легкомысленным — другим.

Всегда, под взглядом самым грозным,
Я, не боясь, отвечу им:
Бывал подчас и тем и этим,
И первым, и вторым, и третьим.
Но все ж, каким бы ни бывал,
Я никогда не забывал,
Что, подвергаясь переменам
И чувствам часто не простым,
Остаться надо неразменным
И неподдельно золотым.

Я нынче всех охотно награждаю,
Награды никакой не утаю,
Не пожалею, но предупреждаю,
Что звезд счастливых я не раздаю.
Предупреждаю!.. И пускай мужчина,
Стремясь достигнуть новой высоты,
Не ожидает ордена и чина,
А женщина не просит красоты.
Я награждаю истинной любовью,
Ее неугасимым огоньком.
И, вопреки мещанскому злословью,
Я заявляю русским языком:
Любовь к труду — награда не простая,
Кто награжден — преобразится тот:
И женщина красавицею станет,
И свой талант мужчина обретет.
Вдвоем пойдут, счастливейшие люди,
Завидной наделенные судьбой…
Любите труд, а остальное будет,
Оно, друзья, придет само собой.

Влюбленный в красоту земную,
В земную жизнь, в страну родную,
Не может честный человек
Начать войну по доброй воле,
Лишь зубы сжав от страшной боли,
Он будет бить — врагу в ответ.

А всей земле давно известно,
Что я живу на свете честно.
Пусть положится на меня
Трудолюбивая планета,
И пусть поймут все страны света:
Я не открою вдруг огня.

Я весь в работе, в добром деле,
Я устремлен к заветной цели,
Я безраздельно отдан ей.
А буду вынужден — не скрою:
Я громовой огонь открою
В защиту Родины своей!

В полутьме наступающей ночи
Есть завидная песня без слов.
Это знал мой товарищ, рабочий,
Самый ловкий в Москве птицелов.
Ловля — дела любого не проще,
И не сразу, силок затая,
В Хорошевской березовой роще
Он, счастливый, поймал соловья.
Нет, не ради недоброго чувства
И, конечно, не для баловства —
Он поймал его ради искусства,
Чтобы вызнать секрет мастерства.
У соловушки брал он уроки,
День за днем повышал мастерство.
И не помню, в какие уж сроки
Научился он петь у него.
И, узнав, как дается наука,
Он обучит своих сыновей.
И однажды у малого внука
Ворохнется в груди соловей.

Здравствуй, солнышко! Наконец–то
Ты порадовало, взошло.
Вспоминаются годы детства,
Чье–то радужное крыло
Над охапкой сухого сена —
Над ночлегом моим в степи.
Разливайся по темным стенам,
Светом комнату затопи!
Знаю, больше мне не приметить
Взлета радужного крыла.
Примечают его лишь дети,
Та пора навсегда прошла.
Но по–прежнему чувство света,
Радость утра живут во мне.
Кто спросонья сказал, что это
Блик оранжевый на стене?
Нет, не верю, иное что–то,
От чего на душе теплей.
Ждет работа? Пускай работа!
В жизни нет ничего милей.
И не будет вовек. Не будет
Чувству радужному конца.
Не один я — повсюду люди,
Стоит только сбежать с крыльца
И скорей, оглядев их лица,
Пожелав им, как повелось,
Утра доброго, с ними слиться…
Здравствуй, солнышко! Как спалось?
Впрочем, что я? Ведь ты трудилось
Там, на той стороне земли.
Как, скажи мне, тебе светилось
От отчизны моей вдали?

Есть на земле такие уголки,
Где облака особенно легки.
И если лечь в садовую траву,
И развести над головой листву,
И на небо доверчиво взглянуть,
То можно с ними землю обогнуть.

Лежу в траве (под головой — рука)
И сквозь листву гляжу на облака.
Они свой вид меняют на лету
И, расходясь, уводят в высоту,
В голубизну сияющего дня
И приобщают к вечности меня.
И так легко в той синей полумгле,
Что невзначай взгрустнулось на земле.

Но вдруг травы зеленый колосок
Так ласково потерся о висок,
Не думая в измене обвинять,
Что землю захотелось мне обнять
И рассказать ей, словно во хмелю,
Как я ее люблю!..

Судьба иного — строить самолеты
И прозябать с бескрылою душой.
Судьба иного — уходить в полеты
При помощи фантазии чужой.
А мне судьба иное присудила:
Возьми, сказала, легкие крыла…
Она меня в дорогу снарядила,
Дала маршрут и компас мне дала.
Но только побоялась — не сказала,
Заботливая, матери под стать,
Что, начиная с аэровокзала,
Взлетать я буду, падать и взлетать.
Зато она решила в утешенье
Устроить так, чтоб я не унывал,
Чтоб самое жестокое паденье
Я как начало взлета принимал.

У солнца есть не только цвет,
У солнца есть и вкус.
Кто говорит, что вкуса нет?
Я доказать берусь.
Нет в мире проще ничего,
Чем это доказать.
Вкус винограда у него!
Пора бы это знать.
Мне это с детства удалось
Узнать, и вот я рад:
Не яблоко, не абрикос,
Не персик, — виноград
Июльским солнцем отдает
Все крепче, все сильней.
Ешь виноград — и день встает,
Звенящий от лучей.
И видишь тяжкий от кистей
Лозы высокий куст,
Улыбки женщин и детей —
И это солнца вкус!

Ты приди ко мне трудным путем,
Через горы, крутым перевалом.
Мы тогда с тобой вместе пойдем
И еще раз споем, как бывало.

Только так мы сойдемся с тобой!
Люди ходят друг к другу дорогой —
Напрямик, а не узкой тропой…
Или силы не так уже много?

Раньше где только сила бралась!
Каждый камень был крепкой опорой.
Видишь, ночь на плечистые горы
Всеми звездами оперлась.

Я не понял: дождик или птенчик
На рассвете в зарослях шумел.
Если дождик — слишком уж застенчив,
Если птенчик — что–то слишком смел.

Надо было сбросить одеяло,
Встать с кровати, поглядеть в окно.
В вазе лето с вечера стояло,
Настоялось докрепка оно.

Так бывает: душные потемки
Опьянят жасмином, как вином.
Я проспал неведомый, негромкий
Предрассветный лепет за окном.

Голову с подушки поднимаю,
Вижу солнце в радужном стекле
И не все как будто понимаю
Из того, что слышу на земле.

Но, поверьте, если вы хотите
Жить счастливо в стороне родной,
Не проспите и не пропустите
Ни одной мелодии земной.

Аплодисменты — это листья
Затрепетавших тополей,
И серебристых и ветвистых,
Но только чуточку теплей.