Вадим Чирков - Зажги звезду. Рассказы о красных следопытах

' После войны Надежда Александровна усыновляет семерых детей, оставшихся без родителей, и выводит их в люди.

Вот какого человека нашли третьеклассники, вот кого выбрали примером. Свой октябрятский экипаж они назвали «Надежда».

Может быть, письмо Надежды Александровны и есть лучший экспонат музея? Эти слова бесстрашной девчонки: «Смерть не страшна». (Неудобное, конечно, слово «экспонат», — чужре, особенно когда речь идет о таком музее, как наш. И вместе с тем, письма героя к следопытам, книги о не^, газетные вырезки, впервые рассказавшие о подвиге, фотографии — все это, раз оно находится в музее, можно назвать экспонатами.)

♦Но жизнь человека, во имя Родины совершившего подвиг, пошедшего во имя Родины на смерть, эта жизнь, которую ты, знакомясь с его письмами или письмами и воспоминаниями его родных, постигаешь сердцем и умом, постепенно становится частью твоего сознания. Его слова, его поступки… Через какое-то время может случиться, что ты вдруг обнаружишь в себе незнако-мую черту и долго не будешь знать, откуда она пришла. А потом вспомнишь о когда-то вошедшей в тебя чужой жизни… Какой же это экспонат?

Не ведают пока об этом ни Любаша Тимощук, ни Таня Манолова, ни Ира Янович, ни Зина Чухась, которые продолжают по крупицам собирать все о Надежде Александровне Богдановой, бывшей знаменитой партизанке, человеке большого сердца.

От очень разных людей получают письма следопыты Калининской школы-интерната. Разных — но чем-то очень похожих.

Чем?

Во-первых, откликом.

Из множества воспоминаний они выбирают для ребят то, что дорого для них огромным пережитым чувством.

Таково письмо-рассказ преподавателя Военно-политической академии имени В. И. Ленина, полковника Владимира Трофимовича Евдокимова.

«…Всего около двух километров отделяло нашу дивизию от государственной границы Советского Союза 17 августа 1944 года. К ней мы шли три долгих и таких трудных года!

До пограничной реки Шешупе — это в районе литовского города Каунаса — рукой подать. Но перед нами огромное овсяное поле, за ним дорога, где и укрепились фашисты. Ночью рота, которой я командовал, выбила врага из нескольких литовских хуторов, люди неимоверно устали. Перед рассветом решили прилечь, но тут прибегает связной: комбат срочно вызывает к себе.

— Противник любой ценой попытается удержать этот пдследний участок советской земли… Твоя рота, Евдокимов, будет направляющей. Будешь наступать в центре боевого порядка…

И вот идут последние перед атакой минуты. В бинокль мне видны вражеские окопы, огневые точки, небольшая высотка. Наших танков и пушек пока нет — отстали ночью. Сейчас поднимемся с ручными пулеметами и автоматами. Бой будет жестокий, но мы к нему готовы…

Взмыли красные ракеты. Командую:

— Вперед! За Родину!

Поднялись все как один. Град вражеских пуль обрушился на ряды атакующих. Открыла огонь артиллерия противника, находившаяся за рекой, на территории Восточной Пруссии. Пулям не кланялись. Падали лишь сраженные.

Тяжело ранен пулеметчик Воренный. Его пулемет подхватывает другой боец. Парторга Суханова зацепило осколком, но он по-прежнему идет в первых рядах наступающих.

Фашисты сопротивляются с яростью обреченных. Вокруг кромешный ад от разрывов мин и снарядов. Мы залегли. Снова поднялись. Медленно продвигаемся вперед. Бой идет уже больше часа.

Кто-то трогает меня за рукав. Оглядываюсь — замполит полка Плеханов.

— Молодец, Владимир, — говорит он. — Твоя рота впереди всех. Подошли артиллеристы, сейчас дадут огонька. И самоходки поддержат. Я буду с твоей ротой.

За спиной загромыхали наши пушки. Открыли огонь самоходки. Но и враг усилил обстрел. Все смешалось в грохоте разрывов, свисте пуль и осколков.

Рывком преодолеваем зону обстрела. Вот она — дорога, за которую так упорно цепляются фашисты. Закипела рукопашная. Схватка идет за каждый окоп, за каждый дом. Но ничто уже не может остановить неудержимо рвущихся вперед бойцов.

Дрогнули немцы. Начали отход. Не удержать им этого участка нашей земли, не удержать…

Передо мной падает сержант Рзаев. Ранен в ногу. Перевязываю.

— Ползи назад, — говорю.

— До границы далеко? — спрашивает он.

— Рядом.

Сержант берет автомат и начинает продвигаться вперед, полосуя огнем отступающего противника, пока не теряет сознание от потери крови и от боли. Он думал только об одном — быстрее изгнать врага с родной земли.

До границы метров восемьсот. Вперед вырываются комсомольцы Духовский, Петров, Акимов. Все, кто лежал, поднялись за ними. Гитлеровцы бегут к реке, бросаются в воду. Мы вышли на государственную границу Советского Союза!

Я опускаюсь на влажную от росы траву. С минуту сижу непсщвижно. Ощупываю себя. Гимнастерка мокрая, хоть выжимай. Достаю часы. 7 часов 30 минут. 17 августа 1944 года. Я не спешу спрятать часы. На них всегда смотрю подолгу, с особым чувством гордости. Их подарили мне перед отправкой на фронт. Они принадлежали моему дяде П. С. Космачеву, шоферу Владимира Ильича Ленина. Ленин подарил их ему за отличную работу.

По ленинским часам я всю войну сверяю начало атак.

Мы смотрим на противоположный берег реки, куда нам предстоит идти сегодня или завтра».

В одном из конвертов, чаще всего доставаемом, лежит письмо, которое написал калининцам не кто иной, как… сам майор Вихрь!

Да, тот самый, известный теперь всей стране майор Вихрь, разведчик, спасший со своей группой польский город Краков от полного разрушения, на которое его обрекли гитлеровцы.

В кинофильме майор Вихрь погибает, но калининцы, посмотрев фильм, в смерть героя не поверили и взялись разыскивать разведчика. Поиск открыл им, что бывший майор Вихрь ныне кандидат педагогических наук, начальник управления школ Министерства просвещения Украины и зовут его Евгений Степанович Березняк. Он живет в Киеве.

Человек, спасший город, ответил ребятам письмом, из которого они узнали о малоизвестном эпизоде из жизни разведчика.

«Нас было немногим больше двадцати советских разведчиков в группе «Голос». И если в исключительно сложных и трудных условиях нам удалось выполнить задание Родины, предотвратить подготовленное фашистами варварство — уничтожение Кракова, города-музея славянской культуры, то только с помощью бесстрашных польских патриотов.

И теперь я знаю, о ком мне следует прежде всего рассказывать юным борцам за мир, — о них…

Это случилось 16 сентября 1944 года на маленьком хуторе Санко, в домике батрака Михала Врубля, «Татуся», как мы все его называли. Здесь находилась наша конспиративная квартира. В пристройке, доверху забитой сеном, был тайник, «схрон», на чердаке — рация «Северок».