Илья Эренбург - Золотое сердце. Ветер

А хлеб, этот проклятый хлеб — кто его достанет?

Да! это труднее чем поднять восстание!

Родриго хочет героического, громкого,

Пабло проверяет теории Сан-Симона,

Другие просто ищут выгоды,

И только прикидываются,

Но все изменяют, и все предают…

А те идут — шаг за шагом идут.

Пабло, Родриго! идите на митинг.

Сигарщицы требуют хлеба, не расходятся, ждут.

Уговорите их, скажите

Что хлеб везут!..

Родриго.

Кто везет? уж не Руис ли?.. а, впрочем, какая разница!

Эх, хорошо б сейчас в Мексику, все-таки разнообразие!..

Иду!

Пабло.

И я иду! Я им скажу — довольно мечтать о мирном конце,

Довольно утопий в духе Фурье…

(Уходят)

Педро.

Остался один только выход из положения.

Гонгора.

Какой?

Педро.

Компромисс, соглашение.

Начать переговоры с либералами, может быть и с Руисом,

Умеренное правительство,

Кой-какие реформы. Пока примириться.

Перейти в оппозицию.

Тогда мы сбережем хоть зерно для будущего…

Гонгора.

Кто хочет сберечь — только губит.

Если мы погибнем — через десять лет, через сто

В Мадриде, в Париже, в России, в Германии,

Исступленный работник в земле найдет

Наше окровавленное знамя.

Надо чтобы пролилась наша кровь,

Огонь зальют, метнется искра в ночь,

Но если мы уступим, вино смешаем с водой,

Что станет с нашим знаменем?

За розовую тряпку кто пойдет на бой?

Могила может к мести звать, но не кресло в парламенте.

Нет, есть лишь один исход:

Живыми не уйдем с этого места.

Пусть Коммуна еще раз умрет,

Чтобы снова и снова воскреснуть,

А нам, Педро, не уйти от смерти — так на роду написано —

Но все же пуля в сердце лучше виселицы.

Педро.

Хорхэ, вы слишком спешите,

Хотите сразу переделать мир.

А наше ремесло — политика,

Мы имеем дело с людьми.

Вы от них требуете нечеловеческого.

Ночь кругом, темная,

Мы одни на дороге, безумные разведчики,

Нас не догонят отставшие легионы.

Гонгора.

Да, мы предтечи

Обреченные…

Но медлить нельзя.

Вперед! Вперед!

Пусть погибну я,

Смена придет.

Они придут в неслыханном величии,

По пути окровавленному, за нами следом.

Теперь нас сотни, — будут тысячи тысяч,

Теперь погибель — будет победа.

Педро.

Но страшно умирать в ночи…

Гонгора.

Я вижу первые лучи.

Они умирают, видя сияние рдяное

Былого мира, отсверкавшего огня.

А мы, мы встали слишком рано,

Чтоб встретить свет иного дня.

Педро.

Хорхэ, простите, что я вас об этом спрашиваю,

Скажите, вам никогда не бывает страшно?

Ведь ясно все, и смерть близка…

Гонгора.

Страх? неть, не страх, порой находить — смертная тоска.

Кончен путь. Я кого-то не встретил.

Слишком легко я ступал, не касаясь земли.

Без следа пролетел, будто ветер,

Не увяз в болоте, не погряз в пыли.

Я хочу вцепиться корнями в эту рыхлую землю.

И хоть в час последний

На дороге, слишком мгновенной,

Помедлить, помедлить…

Такое томление!

Я тоскую о земле…

Педро (переспрашивает) .

О ком?

Гонгора.

О женщине.

Пусть это слабость — я хочу познать любовь,

К устам припасть, и даже ветер позабыть любя,

Почуять рядом теплую трепещущую плоть,

И семя бросить в ночь, продлить, продлить себя.

Недавно ночью я встретил женщину, и это так странно, так непонятно, —

Она не наша, аристократка, —

Но почему-то сердце забилось, я замер

Услыхав ее голос, она говорила Бог весть о чем,

Но будто я был всю жизнь в изгнании,

И вернулся в отчий дом.

Мне показалось, что из ее ладони маленькой и слабой

Дано мне испить великую радость.

Но лучше не думать об этом… она меня ненавидит, сама мне об этом сказала…

Я так хочу ее!.. Что это?..

Педро.

Любовь… а может быть только усталость.

Гонгора.

Усталость? Нет! Работать надо.

Педро, я хочу поручить вам важное дело:

Вот донос, прочтите.

(Дает письмо Педро)

На день «Всех Мертвых» — роялистский заговор…

Надо пресечь… в наших руках все нити…

Они сносятся с Руисом…

Медлить нельзя — враг слишком близко.

Я даю вам все полномочия. Вне закона.

Для них еще хватит патронов.

Довольно колебаний; мы должны быть беспощадны.

Палачи? что же! так надо…

Педро.

Да, это ремесло любого правителя.

Я сделаю все, Гонгора. А вы немного отдохните,

Ведь вы три ночи не спали.

(Уходит)

Гонгора.

Отдохнуть?.. нет… ее зовут Альдой…

Отчего я думаю о ней все время,

Будто в этой маленькой женщине

Оправдание, примирение?..

(Педро показывается в дверях)

Педро.

Я забыл — вас ждет просительница.

Гонгора.

Зачем?.. да все равно… пустите…

(Педро скрывается)

О если б увидеть еще раз эти волосы, ветром вздутые,

В глазах бушующие мятежи,

Эту смуглую руку,

Дарящую жизнь…

(Входит Альда. Гонгора, потрясенный, вскакивает с места, потом откидывается назад)

Альда.

Вы боитесь меня?.. Гонгора боится?.. Как странно. Гонгора может быть слабым…

Гонгора.

Нет, это не страх, только радость.

Я звал вас, как присужденный к смерти.

Я ждал вас, ждал, но не верил…

Альда.

Вы не знаете зачем я пришла…

Гонгора.

Зачем? Скажи?

Альда.

Я принесла вам…

Гонгора.

Жизнь! Я знаю, только жизнь!

Альда.

Господи! Какая мука!

Подыми, подыми, подыми эту руку!

(Гонгора ловит ее руку)

Гонгора.

Дай мне эту руку. Я от жажды умираю.

Губы черны, и в сердце душная ночь.

(Целует руку)

Твоя ладонь — ручей неиссякающий,

Пью из нее любовь.

Я дна не знал — на волне только гневная пена,

Только ветер, скользящий по верхушкам олив, я не ведал глуби.

Испытавший страсть и великую ненависть,

Я не знал, что можно так просто любить.

(Разглядывает ее ладонь)

Как странно: астролог вздыхал о звездах,

О розовом острове бредил Колумб,

Из моей души истекали черные грозы.

Под землей закипал немыслимый бунт,

И все, все, что таилось в земле и в небе разверстом —

Моленья Халдея и звездные письмена —

На этой тонкой ладони начертано…

Альда (вырывая руку) .

Нет! не читай! и не пытай судьбы — она темна.

Смерть моя и твоя… не держи.

Не спорь с судьбой! не зови!

Гонгора.

Смерть? но она убежит

От такой любви.

Альда.

Что ты делаешь? Ты снова все перепутал…

Я не помню зачем я пришла,

И зачем эту слабую руку