Сью Роу - Частная жизнь импрессионистов

Поминки по Нуару вылились в крупнейшую антибонапартистскую демонстрацию последних дней империи. Рабочие заполонили улицы, и Базиль, наблюдающий за этой стихийной процессией до двух часов ночи, своими глазами увидел первый проблеск республиканского энтузиазма пролетариата.

Двести тысяч рабочих шли за гробом Нуара. Базиль, с несколькими друзьями пробившись к площади ла Рокетт, где толпа собралась вокруг гильотины, испытал ужас. Десять тысяч уличных мальчишек, грязных, оборванных стариков, преступников, убийц стояли, горланя оскорбительные песни. Кто-то продавал кофе и сосиски, и все громко возмущались принцем. Одних демонстрантов, рассевшихся на ветвях, другие пытались сбросить оттуда, бешено тряся деревья. Шум стоял невыносимый, зрелище было унизительным и пугающим. То, что открылось в тот день за фасадом внешне блестящей и успешной империи Луи Наполеона, для многих стало шоком.

Роскошь и процветание Второй империи Наполеона касались исключительно буржуазии. Жизнь двора, богачей и «золотой молодежи» имущих сословий все еще являла собой образец великолепия и величия. Целые состояния тратились на драгоценности и искусно вышитые платья из атласа и шелка. Но бьющая в глаза роскошь была недоступна тем, чьим трудом она создавалась, – рабочим, которые каждый день проводили по 16 часов в темных неотапливаемых цехах, гробя здоровье за несколько су в неделю. Более того, мода на нарочитую демонстрацию богатства стала частью стратегии: она отвлекала внимание даже состоятельных и причастных к власти граждан от гибельной внешней политики Наполеона.

Казалось, дома все в порядке. Возрожденный Османом город, полный света, отмеченный новой культурой материального богатства, был призван свидетельствовать об успехе и стабильности империи. Этот спектакль разыгрывался на приемах, костюмированных балах, в драматических театрах, в опере, на концертах в саду Тюильри.

Казалось, Вторая империя надежнее, чем когда-либо, защищена, а сам Луи Наполеон популярен и доволен собой. Но его здоровье ухудшалось. Он страдал от хронических болей, вызванных камнями в желчном пузыре, а физический дискомфорт влиял на принимаемые им решения. И хотя его престиж был неоспорим, власть его находилась под угрозой, поскольку Франция оставалась уязвимой перед лицом воинственных амбиций прусского короля Вильгельма и честолюбивого главы его правительства Бисмарка.

В 1859 году Франция являлась доминирующей военной державой. Она только что одержала победы над двумя главными своими противниками – Россией (1854) и Австрией (1859). Но наличие третьего неприятеля, Пруссии, ставило ее в весьма рискованное положение. В 1858 году на прусский трон вступил принц Вильгельм. Новый правитель, будучи профессиональным военным, немедленно приступил к укреплению армии. В 1862 году он назначил Бисмарка министром-председателем правительства и к 1868 году усилил позицию Пруссии как центральноевропейской державы. Франция тем не менее все еще не рассматривала Пруссию в качестве силы, с которой следует считаться, хотя в военных кругах существовало понимание того, что франко-прусская война неизбежна.

Летом 1870 года Бисмарк предложил возвести на освободившийся испанский престол прусского претендента. Это сделало более реальной угрозу со стороны Пруссии: Франция, географически граничащая с Пруссией на северо-востоке, а с Испанией на юге, оказывалась таким образом в кольце прусского влияния. Узнав о планах Бисмарка, Наполеон пришел в ярость. Он счел его высказывания сознательным оскорблением в адрес Франции. Оправдываясь, что у него, мол, вовсе не было намерения оскорбить Францию, Бисмарк тут же отозвал свое предложение.

На том инцидент можно было бы счесть исчерпанным, но Наполеон никак не мог успокоиться. Он опрометчиво потребовал заверений в том, что Бисмарк больше никогда не позволит себе подобных угрожающих жестов, и тем фатально выдал степень ненадежности своего положения. Вместо того чтобы предоставить подобные заверения, Бисмарк решил обнародовать требование Наполеона. Взбешенный Наполеон обратился за поддержкой к Италии и Австрии. 19 июля 1870 года они подписали тайный договор, и Франция объявила войну Пруссии.

Поначалу никто и предположить не мог, какими будут последствия этой войны для парижан. Но вскоре стало ясно: тем, кто не желает сражаться, равно как женщинам и детям тех, кто имел возможность отправить их подальше отсюда, лучше поскорее покинуть город. Срочно была организована парижская Национальная гвардия, и все дееспособное мужское население, имеющееся в наличии, поставлено под ружье. Этой наспех сколоченной, неподготовленной армии предстояло сражаться с отлично обученными, безупречно организованными прусскими войсками, которые к концу войны насчитывали почти 850 тысяч человек.

Едва ли можно было оказаться менее готовой к войне, чем Франция. Теоретически в распоряжении Наполеона было 250 батальонов пехоты и 125 артиллерийских батарей. На самом деле кадров и экипировки хватало на ничтожное количество этих подразделений. У призванных в армию мужчин не было ни возможности расквартирования, ни снаряжения, ни даже формы. Военные власти внезапно оказались перед лицом орд молодых людей, требующих, чтобы их расселили, одели и накормили. С самого начала ощущалась острая нехватка продовольствия.

Сезанн не желал иметь к войне отношения. Забрав Гортензию, он покинул свой чердак в доме № 53 на улице Нотр-Дам-де-Шамп и отправился в Экс. Только что женившийся Золя вернулся с женой в Прованс, а оттуда уехал в Марсель. Моне, которого война застала в Трувиле, ждал, как будут развиваться события. Дега, Ренуар, Базиль и Мане, остававшиеся в городе, подлежали призыву.

Дега вступил в Национальную гвардию. Ему, убежденному пацифисту, отчаянно боящемуся стрельбы, предложили место в штабе генерала дю Баррея, который отправлялся со своей кавалерией в Мюнхен. Как он легкомысленно поведал Ренуару, их гарнизон ждали там немки-блондинки и превосходное пиво.

Ренуар, прежде освобожденный от воинской повинности, теперь получил предписание явиться на призывной пункт в Дом инвалидов и был признан годным к военной службе. Совесть пересилила и его врожденный пацифизм:

– Если парня, который пойдет в армию вместо меня, убьют, это будет преследовать меня до конца жизни.

В положенный срок Ренуар был зачислен в кирасирский полк и направлен в Бордо, где, несмотря на то что он никогда в жизни не сидел верхом, его назначили объезжать лошадей. Но ему повезло: когда он признался, что ничего не смыслит в верховой езде, сержант откомандировал его к лейтенанту, а тот, в свою очередь, к капитану.

– Кто вы по профессии? – поинтересовался капитан.