Акрам Шарипов - Товарищ комбат

— До четырехсот автоматчиков противника в сопровождении десяти танков атаковали роту с фронта. Кроме того, с фланга, со стороны участка обороны соседа, в тыл прорвалось около роты автоматчиков с пятью танками. Ваши действия?..

Все ждали, чью фамилию назовет комбат для принятия решения. Выбор Мельниченко пал на Губкина.

На учениях все было как в бою. Стрельбу предстояло вести боевыми патронами и снарядами. Командиры приданных противотанковой батареи и минометной роты ждали распоряжений. Поначалу Губкин медлил. В данной обстановке многие предпочли бы, удерживая занимаемые позиции основными силами, частью сил во взаимодействии с соседом слева контратаковать вклинившегося противника. Губкин воздержался от такого соблазна, на который явно толкала вводная, и решил всеми тремя взводами и приданными подразделениями прочно удерживать занимаемые позиции.

Капитан Мельниченко утвердил решение старшего лейтенанта Губкина без особых замечаний, лишь подсказав, что необходимо создать более сильный резерв в распоряжении командира роты.

В течение дня было проиграно несколько возможных вариантов прорыва противником нашей обороны. Уставшие солдаты приводили себя в порядок, кое-кто уже приступил к чистке оружия. Неожиданно в блиндаж к Губкину вбежал взволнованный Образцов:

— Товарищ старший лейтенант! В роте ЧП! Убит Юлдашев!

— Как убит?!

— Подробности мне неизвестны. Дежурный офицер ждет вас.

Губкин кинулся к месту происшествия. Ефрейтор Насреддинов сидел, низко склонив голову, над трупом своего друга Юлдашева и горько плакал.

Увидев Губкина, он вскочил.

— Товарищ старший лейтенант! Расстреляйте меня! — весь дрожа, взмолился он.

— Без истерики! Расскажи по порядку все, как было, — потребовал Губкин.

— После учений я решил почистить ручной пулемет, — запинаясь, начал Насреддинов. — Стал разбирать и нажал на спусковой крючок. А в патроннике оказался патрон…

— По окончании стрельбы проверял свой пулемет?

— Вытащил диск, осмотрел…

— Кто-нибудь кроме тебя осматривал пулемет?

— Командир отделения. Он даже сказал: «Успел все патроны выпустить».

— Когда же вновь зарядил пулемет?

— Не заряжал я! — срывающимся голосом ответил Насреддинов. — Все могут это подтвердить.

Губкин промолчал. Было о чем задуматься.

О чрезвычайном происшествии он доложил командиру батальона Мельниченко. По ходу разговора почувствовал, что тот уже знает о случившемся.

— Придется писать рапорт, — сказал Мельниченко. — Подробности доложите заместителю командира полка по политической части майору Джамбаеву. Он ждет вас.

Когда Губкин вошел в блиндаж, замполит поднялся ему навстречу. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь небольшое оконце, придавал смуглому лицу майора какой-то землистый оттенок. Губкин вдруг на миг растерялся, пораженный удивительным сходством между ним и Юлдашевым. «Словно близнецы», — подумал он, не сводя глаз с Джамбаева.

— Садитесь, рассказывайте, как погиб солдат, — ровным голосом сказал замполит.

— Рассказывать, собственно, нечего, товарищ майор, нелепая случайность!

— Может быть, причиной ЧП явилось отсутствие в роте уставного порядка и необходимого контроля со стороны командира роты?

От слов замполита, произнесенных бесстрастным тоном, Губкину стало не по себе.

— Где были вы во время чистки оружия?

«Знает подробности», — подумал Губкин и неожиданно смутился. Это не ускользнуло от майора.

— Капитан Мельниченко приказал мне подготовиться к разбору тактических учений с боевой стрельбой. Чисткой оружия руководил дежурный офицер.

— По чьей же вине произошло ЧП?

— В этом надо еще разобраться.

— Так разбирайтесь, товарищ старший лейтенант! — сердито бросил майор. — На ефрейтора Насреддинова готовьте материал в трибунал.

— Насреддинов не виноват.

— Кто же виноват в гибели солдата? Может быть, мы вас должны привлечь к ответственности за то, что не обеспечили уставной порядок в подразделении и не научили своих подчиненных пользоваться оружием? — раздраженно произнес Джамбаев.

— Порядок, предусмотренный уставом, в роте соблюдается. И во время чистки оружия соблюдался! — Губкин побледнел, дыхание у него перехватило.

Некоторое время они молчали, и мрачный взгляд замполита не предвещал командиру роты ничего хорошего. Наконец майор снова заговорил:

— Товарищ старший лейтенант, вам доверили роту, и вы в первую очередь несете ответственность за каждого солдата, сержанта, офицера перед Отчизной и перед их родными. — Помолчал, затем подошел к Георгию почти вплотную. — Юлдашев мой земляк, я хорошо знаю его семью. Отец погиб от рук басмачей. Старший брат был смертельно ранен в боях под Москвой. А теперь вот и младший…

— Свою ответственность я не собираюсь с себя снимать.

— Вот с этого и надо было начинать!

— Большая часть моей вины, однако, в том, что я своевременно не подал рапорт по команде, когда мне стало известно о дефектах ручного пулемета Дегтярева.

Джамбаев недоуменно взглянул на Губкина, не понимая, о каких дефектах говорит старший лейтенант. Боевое оружие прошло тщательное испытание и контроль. Со времени финских событий пулемет действовал безотказно.

— Я что-то не понимаю вас, товарищ Губкин. О каких недостатках РПД идет речь?

— Нередко после прекращения стрельбы из пулемета в его патроннике остается патрон… А Насреддинов — молодой боец, не знал этого. Потому я прошу не отдавать его под суд.

— Хорошо, товарищ старший лейтенант, — проговорил замполит уже спокойнее, — мы посоветуемся и проведем расследование…

В роте с тревогой ждали возвращения старшего лейтенанта. Ужин, который Образцов принес в землянку, давно остыл. Ординарец грустно размышлял, чем все это может кончиться.

Губкин вернулся поздно ночью. Образцов сразу засуетился, стал подогревать ужин и как бы между прочим поинтересовался:

— Товарищ старший лейтенант, ну и как начальство восприняло все это?

— Пока никак, назначат расследование, будет работать комиссия.

— Да вы не переживайте, все обойдется!

— Человека потеряли не в бою, а в родной роте… И Насреддинова могут отдать под суд военного трибунала. А ты говоришь, обойдется…

Насреддинова судить не стали. Учитывая его молодость и то, что пулемет действительно частенько не выбрасывал патрон из патронника, командир полка ограничился тем, что наложил на солдата дисциплинарное взыскание.

В ночь на 2 июля изредка вспыхивали и гасли немецкие и наши ракеты. Генерал Н. Ф. Ватутин то и дело требовал доклада о том, как ведут себя немцы. На столе, прикрытом картой, белел лист бумаги — директива, подписанная Верховным: