Акрам Шарипов - Товарищ комбат

Где-то рядом ухнул взрыв, и Губкин проснулся. Уже наяву подумал: как было бы хорошо, если бы мать узнала, что ее младший первым из всей Советской Армии вывел свой батальон на границу, туда, где погиб ее средний сын! А впрочем, война есть война. Впереди еще тяжелые бои, и счастливая звезда, светившая ему до сих пор, может мгновенно померкнуть.

Забрезжил рассвет. Торжественно прозвучали слова боевого приказа: «…первыми проложить путь к границе с фашистской Германией».

Солдаты и офицеры батальона понимали, что находятся на острие главного удара дивизии и армии, ответственность их почетна и велика, а тяжесть испытаний неизмерима…

Одновременно загрохотали сотни орудий. Наступление началось. Гитлеровцы пытались любой ценой отбросить батальон Губкина от подступов к Науместису, неоднократно переходили в контратаку.

Одна из атак пришлась на шестую роту. Лейтенант Ахметов докладывал:

— Около двадцати вражеских танков обходят нас с фланга.

— Держись! — успел крикнуть Губкин, хотя было ясно, что роте не под силу остановить натиск такого количества танков.

Раздался оглушительный взрыв. Сверху посыпались щебень и песок, командно-наблюдательный пункт батальона заволокло дымом. С перелетом метров на пятьдесят разорвалось еще несколько снарядов. Губкин, обсыпанный землей, выскочил из хода сообщения и поспешил в боевые порядки. Вместе с радистом и связными он успел пробежать метров сто, когда сзади опять загремели разрывы, противник повторил артналет. На этот раз вражеский снаряд угодил в командно-наблюдательный пункт. Было видно, как вздыбилась развороченная земля.

Когда комбат добрался до роты Акимова, вражеские танки уже заходили в тыл роте Ахметова. Два из них горели, подбитые артиллеристами. Сквозь гул канонады Губкин уловил ружейно-пулеметную трескотню, доносившуюся с участка роты Ахметова.

«Дружно работают», — подумал он о пулеметчиках шестой роты. Быстро оценил обстановку. Приказал приданному артдивизиону подавить фашистские минометы на восточной окраине Науместиса. Сам же с ротой Акимова контратаковал с фланга немецкую пехоту, бежавшую за танками. Гитлеровцы, попав под внезапный кинжальный огонь, залегли. Танки их, боясь оторваться от своей пехоты, остановились и продолжали вести огонь.

О контратаке немецких танков и мотопехоты Губкин успел доложить по команде. Городовиков попросил у Крылова штурмовую авиацию. Подмога подоспела вовремя. С неба по вражеским танкам ударили наши «илы» и подожгли несколько машин. Гитлеровцы не выдержали сосредоточенного удара с воздуха и, нарушив боевой порядок, стали отходить.

К вечеру стрелковые роты так и не смогли достичь границы. Гул боя затих. Уставшие солдаты засыпали кто где мог. Догорал закат. Георгий Никитович, взобравшись на высокий тополь, увидел вдалеке черепичные крыши домов и островерхие кирки. Это был немецкий город Ширвиндт. Чуть левее виднелся Науместис. В центре его возвышался белый костел, освещенный багрянцем заката. Чуть поблескивала вдали лента реки Шешупы. Там проходила государственная граница.

Во второй батальон, к Науместису, с трудом пробирался корреспондент «Правды» подполковник Мартын Мержанов. Ему было поручено провести репортаж о выходе наших войск на границу 1941 года.

— Какой вы части? — спросил он солдат, попавшихся ему навстречу.

Солдаты остановились, небрежно отдали честь, и один из них настороженно ответил:

— Товарищ подполковник, какой мы части, это военная тайна!

Чисто выбритое, смугловатое, выхоленное лицо подполковника в аккуратно подогнанном обмундировании не внушало доверия солдатам. Немало бывало случаев, когда в прифронтовой полосе орудовали переодетые вражеские разведчики. Солдаты в личности Мержанова усомнились.

По своему внешнему виду он не был похож на офицера действующих войск. Поэтому они отвечали на его вопросы без энтузиазма. Мержанов заметил это, по всем правилам представился и, раскрыв пачку «Казбека», стал угощать их.

Солдаты черными от пороховой гари пальцами потянулись за папиросами.

— Расскажите, как там наши границу достигли? — спросил корреспондент, держа в руках открытый блокнот.

— А вы туда сами прогуляйтесь, товарищ подполковник, так оно будет точнее, — сказал пожилой солдат.

Подполковник озадаченно посмотрел на него.

— Зря, солдат, сомневаешься в корреспондентах, я там непременно буду. — Улыбнувшись, он продолжал: — В тылу ваши родные хотят точно знать, что происходит на переднем крае.

— У меня некому хотеть! — раздраженно произнес пожилой солдат.

— Это почему же некому?

Солдат помолчал, потом сказал:

— Мою семью гитлеровцы расстреляли!

Корреспондент смутился и уважительно спросил:

— Как твоя фамилия?

— Герасимчук, товарищ подполковник. А если вы хотите что-либо узнать от нас, предъявите удостоверение личности.

Мержанов развернул свой мандат правдиста и показал Герасимчуку. Объяснились, может быть, не очень вежливо, но зато ни у кого не осталось сомнений, что это свой. И солдаты охотно проводили корреспондента до самого НП командира батальона.

— Вот вы какой, комбат-два! — Мержанов с интересом смотрел на Губкина. Обернувшись, он показал на зарево: — Что за пожары?

— Дивизион тяжелой артиллерии подавил батарею противника в Науместисе. Там что-то горит.

— А что за запахи? Вблизи химический завод? — спросил Мержанов.

— Нет, товарищ подполковник. Это хваленая фашистская армия испускает дух, — улыбнулся Губкин. — На этом участке наша артиллерия уничтожила до батальона мотопехоты и подбила четырнадцать танков дивизии «Великая Германия». Немцы не успели подобрать трупы своих солдат. Ночью надо их закопать.

— Посмотреть на эту «Великую Германию» нельзя?

— Только в противогазах.

— В противогазах так в противогазах! — повеселел Мержанов.

— Из-за вашего журналистского любопытства первый раз за всю войну надену противогаз.

Мержанов с Губкиным в разговоре не заметили, как дошли до левого фланга батальона. Отсюда на фоне неба были четко видны дома на окраине Науместиса.

— Товарищ капитан! Давайте подойдем поближе к «Великой Германии»! — нетерпеливо просил Мержанов.

Надев противогазы, подошли к подбитым немецким танкам. Корреспондент, казалось, забыл об осторожности. Открывал люки и заглядывал внутрь. Губкин не сдерживал, но сам был начеку: в подбитых танках могли остаться раненые с оружием, а то и снайперы. Мержанов посветил фонариком внутрь танка, затем направил луч на заводской номер и дату выпуска «тигра». Указал на нее комбату:

— Смотрите, «тигр» выпущен в августе сорок четвертого, и сразу на фронт. А главное — уже подбит!