Дитлоф ван Вармело - В коммандо

Наш лагерь был перемещен из Тафелькопа в Риетпан, откуда несколько сотен из наших всадников с несколькими орудиями и фургонами отправились в Гроот Кафферкрааль, в районе Хартбеерсфонтейна. Генерал де ла Рей приехал, чтобы лично организовать экспедицию, в сопровождении генерала Кемпа. Я пошел с человеком по имени Джоости в окрестности Лихтенберга и Клейн Каффиркрааль, чтобы забрать там рогатый скот. Там я услышал много рассказов о поведении врага, который приходил туда за неделю до этого.

По какой-либо причине дома там не были сожжены, возможно, вследствие устных переговоров между Ботой и Китченером. Я знаю о только одном доме, который был сожжен. Это был самый лучший дом в окрестностях и принадлежал он Виллему Бассону. Сама госпожа Бассон рассказала мне, как это случилось. Когда пришел враг, ее муж сбежал вместе с рогатым скотом. Солдаты требовали у нее деньги. Они сказали, что в таком прекрасном доме должно быть много денег, и когда она отказалась что-то им дать, они обнаглели. Находка пакета с динамитом в каретном сарае предоставила им прекрасное оправдание. Динамит использовался Бассоном при рытье колодцев. Обнаружив пакет, они закричали 'Ура!' и помчались с ним к соседнему лагерю. Через некоторое время они вернулись и ворвались в дом, разбивая окна камнями. Действительно героический штурм крепости, обороняемой женщинами! Они сломали все, что было в доме, и женщины и дети были вынуждены убежать к госпоже Шефферс в Клейн Каффиркрааль, где я и встретил их.

Мы знали о многих случаях жестокости и насилия, случаях, которые будили в нас страстную ненависть.

Я не думаю, что случаи насилия, о которых не говорят из-за страха, происходили с ведома военных властей, которые, вероятно, были о них неосведомлены. Можно думать, что худшие инциденты были совершены отдельными патрулями, которые могли дать волю своим худшим чувствам. Не всегда можно считать старших офицеров ответственными за действия, совершенные отдельными солдатами, и ни один из английских офицеров не ответил за незаконные действия, совершенные на нашей территории. Но если англичане, со своей национальной гордостью и упрямством, отрицают эти действия, мы можем привести достаточное доказательство большего количества таких случаев.

Я не присутствовал, при нападении крюгерсдорпцев на отряд Бабингтона рядом с Ленсденплаац, в окрестностях Грооф Каффиркрааля. Но следующим утром, когда они отступали, я присоединился к ним с небольшим стадом рогатого скота, и присутствовал при сражении при Стомпис. Ночью накануне сражения я услышал, как де ла Рей приказывал Кемпу выступить в четыре утра вместе с его людьми в направлении вражеских позиций. Он говорил, что, если враг пойдет в атаку, надо обороняться, чтобы дать нашему подкреплению возможность напасть с тыла. Кемп приказал лагерю, или, скорее, нескольким оставшимся фургонам, отойти к следующим утром к ферме Боденстейна.

Пока мы были заняты, запрягая фургоны, услышали взрывы снарядов вражеских пом-помов, и, прежде, чем фургоны перешли вброд опасный брод в ручье около фермы Боденстейна, пули пролетали над нашими головами с увала позади нас. Женщины убежали в дом, а бюргеры отступили с такой скоростью, с какой могли. Враг окружил нас ночью, и каждый бюргер должен был приложить все усилия, чтобы сбежать из сжимающегося полукруга. Немногим, оставшимся, чтобы защитить орудия, скоро пришлось убегать вслед за остальными, и оставить одно орудие по ту сторону брода. Другие, возможно, могли бы спастись, если бы женский лагерь не помешал им, перекрыв дорогу.

Мы отступили к Фетпану Те из бюргеров, которые отступили правее в направлении Стомпис, оказались в лучшем положении, поскольку правое крыло врага должно было соблюдать осторожность и не входило в лес. Враг стрелял в нас с седла, чтобы увеличить нашу панику, что с их стороны было правильно, потому что мы не могли никуда повернуть. Моя лошадь была переутомлена и сменила аллюр на тяжелый галоп, верный знак того, что долго она не протянет. Когда я оглянулся, то увидел, что несколько хаки поехали вперед, заставляя наших бюргеров сдаваться. К счастью, кто – то отпустил запасную лошадь; я сел на нее без седла и таким образом спасся, но в течение нескольких дней после этого не мог сидеть в седле.

Наши мужчины не сделали никакой попытки узнать о движении врага. Они все сбежали, каждый был сам за себя. Бур, если только побежит, остановится не скоро. Но нужно помнить, что наши лошади были ужасно переутомлены. Они должны были жить только на траве, и той не хватало. Все мы также признали невозможность проверить положение врага, поскольку при этом мы рисковали попасть под свои пули, так что наш единственный шанс был в дальнейшем бегстве.

Лошади врага скоро устали, и теперь враг чувствовал себя в полной безопасности от нашей артиллерии – двух больших орудий, захваченных нами при Колензо, поврежденных снарядами пом-помов, и нескольких маленьких. Они взяли 136 пленных, среди которых был лейтенант Одендаал, 32 артиллериста и 13 бюргеров, остальные женщины и дети и несколько взрослых мужчин, которые были трусами, убегавшими вместе с женщинами и детьми. Большая часть женского лагеря попала в их руки. Несколько фургонов генералов Смэтса и Кемпа, которые они захватили, были не очень важными. Джоости и Малерб тоже попали в плен.

Я поехал с генералом де ла Реем в Тафелькоп, где был размещен наш лагерь. Через неделю я снова вернулся в Стомпис. Я был там едва час, когда поступили новости, что враг встал лагерем на ферме Виллема Бассона. Следующим утром перед рассветом я был на пути к Риетфонтейну. Там я тоже провел около часа, когда другая колонка приблизилась ко мне с направления Фентерсдорпа. Я убежал к Тиви Буффелгепчет, держа в руках два котелка каши и кусок мяса. Прежде, чем я достиг этой фермы, до которой было полчаса езды, моя лошадь устала. Я залег за муравейником и приготовился защищаться от четырех разведчиков, которые, казалось, ехали прямо на меня. Внезапно, однако, они свернули в направлении своего основного отряда, потому что, как я впоследствии услышал, им угрожали восемь наших разведчиков.

Но хаки приближались ко мне, и я должен был вести свою лошадь в вельд и под дождем залечь рядом с ней, вытянувшись во весь рост. Они, однако, не появлялись, и я заключил, что они разбили лагерь в Риетфонтейне, поэтому я повел лошадь на ферму госпожи Янсен, одной из немногих гостеприимных женщин в этой редконаселенной стране. Она торопливо сообщала мне, что хаки были там.

Скоро возвратились восемь бюргеров, среди них молодой человек, который ухаживал за раненым на ферме. Ночью мы пошли в вельд с его младшим братом, который уехал на муле и возвратился утром, чтобы наблюдать за движением врага с крыши дома. Моя лошадь была настолько больна, что шаталась подо мной. Враг внезапно появился на длинном увале перед нами, с которого я приехал накануне. Я занес свое седло в дом и убежал в вельд. Из-за муравейника я наблюдал за врагами, которые пристрелили мою бедную больную лошадь. Они прошли мимо меня несколько раз, но наконец я был обнаружен и должен был бросить мой любимый маузер, не имея возможности защищаться. Два моих товарища убежали. Это случилось 3 апреля 1901 года.