Милана Тюльпанова-Кержакова - Убей в себе жертву

Конечно, он не хотел, чтобы я вообще о чем-либо знала. И пытался изолировать меня от всех, даже от моей мамы, которая ему никогда не нравилась, потому что говорила неприятные для него вещи – например, что мужчина не должен разговаривать с женщиной матом, толкать или ещё каким-то образом оскорблять ее. А у нас бывало и такое во время ссор (еще до той, о которой я рассказала вначале) – муж мог дернуть меня за волосы или толкнуть так, что я падала, или отнять телефон… Такие вещи он делал достаточно часто.

«Во время ссор муж мог дернуть меня за волосы или толкнуть так, что я падала, часто отнимал телефон… Но жертва всегда живет своим мучителем и не слышит голоса разума»

Конечно, мама это знала и очень переживала, пыталась как-то донести до меня, что это неправильно. Но зависимость – это болезнь всех людей, склонных к жертвенным отношениям. Жертва всегда живет своим мучителем и не слышит голоса разума.

В психологии существует такое понятие – треугольник Карпмана. Он представляет собой модель деструктивных отношений. Два человека, встроенные в него, попеременно играют роли жертвы, спасателя и преследователя. Они постоянно меняются ролями – в зависимости от ситуации. Я всегда старалась что-то делать для Саши – отвлечь от проблем с бывшей женой, с тренерами, вывести из депрессии, в которую он впадал, думая о том, что играет не там, где хотел бы… Он же меня терроризировал, я постоянно чувствовала себя виноватой и извинялась. И, чтобы загладить свою вину, старалась делать для него ещё больше.

Я постоянно «прогибалась» под своего мужа – под его желания, требования. Но негативная энергия, если ее не выплескивать, имеет свойство копиться и разрушать человека изнутри. Пожалуй, единственным временем в нашей совместной жизни, когда мы поменялись ролями, и он примерил на себя «шкуру» жертвы, стала моя беременность. Но об этом я расскажу чуть позже.

«После наших разговоров, как я уже позже поняла из найденной переписки, он отключал телефон и ехал с друзьями в какие-то клубы, бани…»

Когда я уезжала в Петербург, мы каждый вечер говорили по скайпу. Он общался со мной, с Игорем. А потом, после наших разговоров, как я уже позже поняла из найденной переписки, отключал телефон и ехал с друзьями в какие-то клубы, бани… Если честно, у меня до сих пор все это не укладывается в голове.

«Итогом нашей жизни в Швейцарии для меня стали многочисленные ушибы, трещина в ребре и психологическая травма»

Ну, а итогом нашей жизни в Швейцарии для меня стали многочисленные ушибы, трещина в ребре и психологическая травма. С этого момента началась вторая часть наших отношений. О ней я расскажу в следующей главе.

Казалось бы, после того, что я пережила в Швейцарии, эти отношения должны были закончиться – сразу и бесповоротно. Но… я все еще любила его. Точнее, продолжала находиться в роли жертвы.

Ужасный эпизод в Цюрихе закончился тем, что я вместе с родителями улетела в Россию, а Саша остался и полетел следующим рейсом. Около месяца мы не общались. Я прилагала огромные усилия, чтобы не отвечать ему, хотя он отчаянно искал встреч со мной и с моими родственниками. Ежедневно присылал охапки цветов со словами извинений.

Надо отметить, это был первый раз за всю нашу совместную жизнь, когда Саша в принципе извинялся передо мной. Это вообще противоестественно для абьюзеров, но, видимо, тут сделал свое дело здравый смысл и адвокаты, которые вразумили его, что может произойти, если я подам на развод, и вся эта история уйдет в прессу. Он просто не мог этого допустить.

«Абьюзеры никогда не извиняются. Это противоестественно для них»

В итоге, примерно спустя месяц, он наткнулся на мою маму в ресторане недалеко от дома моих родителей и в буквальном смысле набросился на нее. У него текли слезы, он говорил, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, что нет человека, который понимает его лучше, чем я, и он готов на что угодно ради восстановления нашей семьи.

Мама не стала рассказывать мне об этой «случайной» встрече, так как знала, что я сразу же вернусь к нему, ведь он «все осознал»! Она посоветовалась с папой, и, видя, в каком подавленном состоянии я нахожусь, они решили, что папа должен встретиться с Сашей сам.

«Саша в буквальном смысле набросился на мою маму. У него текли слезы, он говорил, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, что нет человека, который понимает его лучше, чем я, и он готов на что угодно, ради восстановления нашей семьи»

Встреча состоялась. На ней мой муж продолжал обливаться слезами и утверждать, что готов пойти на все, на любые жертвы, только чтобы сохранить отношения со мной.

– Какие, например? – задал резонный вопрос мой папа.

Саша задумался (на самом деле, как бы задумался, я уверена, что его юристы еще тогда просчитали все ходы на сто шагов вперед) и сказал:

– Давайте, я переведу весь свой капитал на счет Миланы, и, если подобное повторится еще хоть раз – она заберет эти деньги себе.

Как вы уже могли догадаться, подобное потом, конечно, повторялось, и неоднократно.

Но тогда я была готова на все, чтобы его оправдать. Конечно, я понимала головой, что в нашей семье никогда уже не будет полноценных доверительных отношений, вероятно, рано или поздно произойдёт рукоприкладство и много чего еще. Но даже эта ужасная сцена в швейцарских апартаментах не помогла мне снять «розовые очки». Я была готова оставаться с ним. И отказывалась понимать, что больше не представляю для него никакой ценности.

«Даже после многократного рукоприкладства я готова была оставаться с Сашей. И отказывалась понимать, что больше не представляю для него никакой ценности»

В конечном итоге, мы встретились с мужем – в том самом ресторане, у моего дома. Таким я не видела его еще никогда – раздавленным, убитым, словно умерли разом все его родственники или его уволили из «Зенита» (если честно, но, как это ни цинично звучит, не знаю, что для него было бы большим потрясением).

Мне казалось, он был совершенно искренним, когда говорил мне тысячи теплых слов. Уверял, что ему нужна моя поддержка, и что он ни есть, ни пить не может без меня, что уж говорить о тренировках.

Девушки, всем на заметку – когда тиран ведет себя подобным образом, знайте – это маска. Никогда человек с таким психическим отклонением не изменится внутренне (по крайней мере, без вмешательства специалиста), а вот манипулировать и показывать искреннее раскаяние люди такого типа умеют очень естественно и легко, когда это им требуется.