Майкл Бэрьер - Уолт Дисней: человек-студия [litres]

На протяжении 1938 года работа над мультфильмом шла ни шатко ни валко, а обходилась весьма недешево. И тогда Дисней решил сделать с помощью Стоковского полнометражный фильм-концерт, в котором «Ученик чародея» станет лишь малой частью. В 1937 году Дисней уже снял многоплановой камерой бессюжетный мультфильм «Старая мельница», где показал обитателей этой мельницы во время бури. Джексон утверждал, что Уолта занимали тогда «живописные стороны» мультипликации. Теперь же Дисней воображал сказочный мир с цветами, насекомыми и маленькими животными, – нечто вроде балета Чайковского «Щелкунчик». Однажды он продемонстрировал, как танцует китайская черепаха, совершая скованные движения и дергая головой назад и вперед в «деревянном ритме». Его воодушевляла и «Весна священная» Стравинского, исполненная почти двадцать лет назад, но все еще считавшаяся «очень современной». Эта неистовая музыка, возможно, внушила бы ему отвращение, услышь он ее впервые на концерте. Но она приобрела совсем иное звучание, когда он читал от сцены к сцене сценарий, в котором она была аккомпанементом для вулканов.

Все эти фантазии Диснея предстояло оценить зрителям в полнометражном фильме, так и названном – «Фантазия».

Между тем на «Пиноккио» Уолт как будто махнул рукой. На совещании 14 января 1939 года, уже посвященном сюжету «Алисы в Стране чудес», он уныло говорил о «Пиноккио» как о давнем прошлом, хотя художники по-прежнему работали над образом главного героя, а сценаристы – над сценарием фильма. Теперь Дисней жалел, что не последовал буквально сюжету Коллоди.

Пересмотрев вместе с Хэмом Ласком и двумя дюжинами аниматоров и декораторов начальные сцены «Пиноккио», Дисней понял, что нужны весьма дорогостоящие изменения. Он хотел добавить одни эпизоды и вырезать другие, много правок требовал уже готовый анимированный материал, но Уолт, наконец, выбрал то, что ему нравилось.

К расходам он относился серьезно, то и дело высказывал беспокойство по поводу удорожания фильма. Он предостерегал сценаристов против задумок, требовавших увеличить хронометраж. Но когда речь шла о деталях, которые, не удлиняя фильм, делали анимацию богаче, Уолт не скупился. Человек, любивший хорошо одеваться, хотел, чтобы его мультфильмы тоже были нарядными. В короткометражке «Маленький Гайавата» при анимировании сцены водопада в десять раз превысили бюджет, но Дисней, увидев результат на экране, пришел в восторг: «Это прекрасно, это потрясающе, выделим дополнительные деньги». Вообще в работе над фильмом важно было все, даже такая техническая работа, как копирование на целлулоид. Марселлит Гарнер из отдела копирования и закрашивания контуров вспоминала: «Нам надо было прочерчивать очень тонкие линии. Уолт часто говорил, что зрители могут и не заметить мелких деталей, но заметят их отсутствие».

В «Пиноккио» усердная и кропотливая работа доходила до мелочности. Аниматор Хью Фрейзер, работавший под началом Норма Фергюсона и Торнтона Хи, называл себя «рекордсменом по тестированию в карандашных эскизах. На шесть футов пленки у меня пришлось сорок восемь просмотров в черновых вариантах». Речь идет о сцене, где злодей лис Честный Джон спрашивает у возчика, которому предстоит доставить Пиноккио на Остров удовольствий: «Ну и что ты, возчик, предлагаешь?» Фрейзер рассказывал, что лис говорил это на сорок восемь ладов, а в итоге избран был третий из вариантов: «Хи и Ферги хотели добиться самого лучшего эффекта».

С самого начала планировалось использовать постановки вживую, – Дисней схватился за них, как за костыль: «Большая часть работы сделана заранее, художнику легче следовать за действиями персонажа». Иными словами, когда несколько аниматоров опирались на заснятую игру одного и того же актера – например, Кристиана Раба, изображавшего и озвучивавшего Геппетто, – между их рисунками не возникало расхождений, как если бы персонажа анимировал один художник.

Дисней объяснял трудности с «Пиноккио» тем, что за фильм взялись без предварительной подготовки: «Мы не понимали, что делать. Пытались выстроить сюжет, еще не представляя его целиком…»

О «Фантазии» на совещании в августе 1939-го Уолт говорил совсем иначе. Он говорил о силе экранного изображения, воплощавшего призрачные мечты: «Это существует только в твоей голове, но потом люди видят образы, созданные фантазией, на экране, и они их понимают. Возникает контакт. Даже невежественный человек, вроде меня, схватывает смысл».

В мае 1939 года Стоковский записал музыку для «Фантазии» с оркестром в Филадельфии, дирижером которого он был прежде. Дисней присутствовал на записи. 14 июля 1939 года запись прослушали художники. Они предложили внести изменения в саундтрек, чтобы мелодия в сочетании с визуальным рядом оказывала более сильное воздействие.

В фильмах того времени саундтрек обычно играл вспомогательную роль, поэтому был риск, что в бессюжетной «Фантазии» публика восприняла бы саундтрек и образный ряд как просто картинки с музыкальным сопровождением. Если бы между музыкой и изображением появился зазор, если бы исчезло ощущение, что «действие подчинено музыкальному прообразу», по словам Диснея, то результат оказался бы убийственным. Как сказал Стоковский, люди не любят ни концертов, ни лекций, – то есть их не заинтересует концерт в сопровождении анимации. Поэтому в работе над «Фантазией» Дисней не щадил ни себя, ни других, – он шлифовал свой драгоценный камень, превращая алмаз в бриллиант. Марселлит Гарнер вспоминала, как для одной сцены они «делали на пленке по множеству рисунков покрытой пузырями грязи. Должно быть, целые сотни на каждый кадр. Мы пользовались пятью разными оттенками краски, столь похожими, что сами едва различали их». Аниматор по спецэффектам Корнет Вуд рассказывал, как «изобретались техники эффектов, на ходу, от сцены к сцене». Самыми «эффектными» были пузыри в «Весне священной». «Иногда к этому делу привлекались не только аниматоры, но и операторы, и другие сотрудники студии. Поиски, как осуществить задуманный эффект, заканчивались лишь после съемок нескольких тестовых вариантов. Но никто не записывал, каким образом этого эффекта добились, – дело сделано, это работает, вот и всё».

А студии позарез нужен был успех. После выпуска «Белоснежки» доходы падали, с 4 346 000 долларов в первые месяцы 1938 года до 3 844 000 в последующие двенадцать месяцев и 272 000 в последние три месяца 1939 года. Это меньше, чем в среднем до «Белоснежки». В июне 1938 года Дисней планировал выплатить сотрудникам миллион долларов премий, но реально выплатил 120 000 добавок к жалованью. К осени 1939 года деньги, принесенные «Белоснежкой», закончились. Они утекали на производство «Пиноккио» и «Фантазии» и на строительство новой студии в Бёрбэнке.