Стив Мэдден - Одержимый обувью. От багажника автомобиля до международной империи с выручкой в миллиард $

Возвращение в гольф также позволило мне возобновить общение с моим братом Джоном, который теперь воспитывал двоих маленьких пацанов, и они тоже увлекались этим спортом. Мы часто договаривались о встрече на игре, когда я приезжал туда по делам. Но гораздо важнее было то, что я намеренно занимался гольфом, чтобы ближе познакомиться с Джорданом и другими парнями из Stratton. Я знал, что они хотят использовать меня в своих целях, но и я преследовал те же цели. Они дебоширили и принимали наркотики как сумасшедшие, тогда как я ежедневно посещал собрания для наркозависимых и изо всех сил старался не сорваться. Я был способен ясно мыслить, насколько это вообще возможно, в то время как в их головах зачастую творилась полная неразбериха. Я знал, что во многих важных вопросах это давало мне преимущество.

В то же время я был очень неопытен, когда речь шла непосредственно о сделках. Когда я впервые связался со Stratton, я не знал, что они занимаются нелегальной деятельностью. Сделки проходили через Bear Stearns, поэтому во всем, что они делали, была видимость приличия. Я был уверен, что такой крупный инвестиционный банк не станет связываться с незаконными операциями, поэтому посчитал, что Джордан занимается легальной деятельностью или, по крайней мере, чем-то на стыке. Первая сделка, в которой я участвовал в качестве флиппера, была связана с Ropak Laboratories. Эта компания продавала наборы для тестирования на безопасность определенных лекарств и химических веществ; по крайней мере, я понял именно так. На самом деле никого не волновало, чем они занимаются. Я купил акции, которые до вывода на биржу стоили четыре доллара за штуку, а затем парни из Stratton делали свое дело. После того как ребята Джордана обзванивали и впихивали сделки клиентам с помощью искусных сценариев своего босса, курс повышался до двенадцати долларов за акцию. Как только цена достигала своего пика, я распродавал их.

В первый раз я заработал двадцать пять тысяч долларов всего за день. Я никогда в жизни не зарабатывал столько денег за один раз, и инвестировал их в свой бизнес. Благодаря этому какое-то время мог не беспокоиться о денежной наличности и получил капитал, в котором так отчаянно нуждался для развития бренда. Не проходило и дня, а я уже с нетерпением ждал следующей сделки.

И не притронулся ни к одной таблетке даже в разгар моих отношений со Stratton Oakmont; но не заблуждайтесь, я был не меньшим наркоманом, чем когда по полной закидывался колесами. Деньги стали для меня новой зависимостью, и в руках наркомана они не менее токсичны. Когда понял, что мы занимаемся незаконной деятельностью, уже попал в круговерть событий и при всем желании не мог покончить с этим.

Я мог бы сказать, что сожалею о содеянном, но это лишь пустые слова. Я сожалею о том, что был вынужден этим заниматься. И сожалею о том, что на тот момент деньги стали для меня главным в жизни. Теперь могу сказать, что деньги – это далеко не все, – лишь малая часть. Но тогда я твердо верил в это и как только подсел на этот наркотик, пытался достать его любыми путями.

Манжет– деталь верха обуви, которая обхватывает лодыжку. Часто пришивается для дополнительного комфорта.

Несколько месяцев Ник и Сэл задерживали выплату моих комиссионных, что стало перерастать в большую проблему. Я давно потратил те одиннадцать сотен, которые использовал в качестве стартового капитала, и теперь вкладывал в расширение производства деньги, заработанные на продаже акций в Stratton. Без своевременных выплат у меня не было шансов остаться на плаву.

Я не собирался из-за этого терять свой бренд. Работал в обувном бизнесе уже не первый год и знал владельцев многих других фабрик, где мог бы заниматься своим делом. Я понимал, что это разозлит Ника и Сэла, но если они продолжат задерживать платежи, меня не особенно будут волновать их чувства.

Слухи о том, что я начал сотрудничество с другими фабриками, быстро дошли до моего прежнего руководства, которое просто отказалось продолжать совместную работу. Не помню, чтобы мы обсуждали мой уход, но уверен, такой разговор был. Самое главное, мы аннулировали наше деловое соглашение, и я мог свободно заниматься своим делом.

Весной 1990 года я перенес бо€льшую часть производства на небольшую фабрику в Квинсе, которая является штаб-квартирой компании Steve Madden уже на протяжении тридцати лет. На сегодняшний день это огромное офисное помещение, в котором работают сотни наших сотрудников, а также служба доставки. Напротив него расположено другое здание, где размещается наш отдел по маркетингу и финансам. В то время это было просто тесное производственное помещение с письменным столом, которое служило временным офисом. Здание, где он находился, было выполнено в стиле Тюдоров: будто его вырвали из какой-то сказки и бросили в центр производственной зоны Квинса. Это место выглядело не намного лучше старой и ветхой фабрики в Бруклине.

Я занялся коммерческой составляющей бизнеса, за которую прежде отвечали Ник и Сэл. Стал работать над производством своей обуви с владельцем фабрики Long Island City, Бенни. Наконец-то мне принадлежал весь бизнес, а не только права на разработку дизайна и бренд.

К тому моменту Миранда уже ушла, чтобы основать собственную компанию, и для создания новых моделей обуви мне требовался новый дизайнер. На эту должность я нанял Линду, а также предоставил работу еще нескольким сотрудникам сразу после того, как мы перенесли производство в Квинс. Сначала я взял в компанию девушку по имени Хоуп, с которой познакомился на Лонг-Айленде. Она работала в качестве моей ассистентки. Была очень мила и всегда стремилась мне помочь, но я не привык, чтобы персонал отчитывался передо мной, и не умел делегировать задачи другим людям. Бо€льшую часть времени она была предоставлена сама себе, так как я не давал четких указаний. Она часто сидела без дела, в чем виноват только я.

Я редко появлялся в офисе: то ходил на собрания наркозависимых, то разъезжал с Дэвидом по городу, продавая обувь из багажника Nissan Sentra. Это не меняло ситуации. В то лето я как-то раз приехал в офис после долгого дня, проведенного в душном салоне машины, и увидел, как Хоуп беззаботно загорает, лежа на отражателе, прямо на въезде в фабрику.

Я вышел из «Сентры», покачал головой и достал из левого кармана несколько купюр. Протянул ей деньги со словами: «Эта ситуация не идет на пользу ни тебе, ни мне». Я не винил Хоуп, но мне было ясно, что никогда не стану боссом, который способен дать своим сотрудникам четкие указания, что и как нужно делать. Я нуждался в самомотивированных людях вроде меня, которые прикладывали бы все усилия, чтобы выяснить, что необходимо сделать, а затем просто брались за это.