Борис Наумов - А почему бы и нет

Рано утром мы втроём всё повезли в аэропорт.

До сего момента всё шло хорошо. Груз перевезён в Апапелино, но далее получилась загвоздка. Самолёт, который нам зарезервировали, оказался неисправен и к вылету не готов.

Из аэропорта по городскому телефону я позвонил Акраминскому и доложил ему о сложившейся ситуации. Он был расстроен и возмущён вынужденной задержкой и тут же предложил мне:

— Чтобы не оставлять без присмотра на длительное время те палатки, которые вы оставили в тундре, надо попытаться сегодня же взять одноместный вертолёт МИ-1 и с Борисом лететь туда. Через день-два, когда самолёт будет в строю, Володя привезёт оставшийся в аэропорту груз.

Мы прилетели на нашу будущую базу вышли из вертолёта и в шоке застыли на месте. Палатка, которую мы строили, как будущий базовый склад, была разорвана в клочья. Кругом валялись разбитые ящики от сгущённого молока и помятые, покореженные жестяные банки. Мешок с сахаром был растерзан, а содержимое перемешано со снегом по всему берегу.

— Медведь повеселился, — констатировал бывалый северянин Боря. — Вот и следы его. Неплохо он здесь попировал с нашей сгущёнкой и даже сахаром закусил.

Мы передали с вертолётчиком информацию для Акраминского. Вскоре вертолёт, окутав нас снежной пылью, поднялся, оставив нас с небольшим запасом недоеденного Мишкой сгущённого молока и, собранного нами на снегу, потоптанного им сахара.

Рассчитывая на прибытие через день-два самолёта с продуктами, мы не особо были расстроены нашим положением. В уцелевшей палатке, которую мы поставили для временного пребывания, пришлось из оставшихся досок выстелить пол и разложить на него кукули — спальные мешки из оленьей шкуры.

Ночь прошла без происшествий. В желудке от съеденного вечером сгущённого молока творилось нечто непонятное. Изжога и тошнота мучила нас обоих.

Был конец апреля, солнце уже прилично припекало целый день, на пригорках по всему берегу появились проталины.

В целях самозащиты в дикой тундре, мы были вооружены. У нас было ружьё, двустволка двенадцатого калибра и патроны с дробью и жаканами. Кроме того, Акраминский посоветовал взять мелкокалиберную винтовку и охотничий нож. Я ещё неопытный северянин и во всём полагался на своего тёзку, набираясь у него опыта. Боря на пару лет старше меня, но уже пятый год работал на Чукотке в полевых партиях. Весёлый, неунывающий мужичок был незаменим для удалённой от цивилизации жизни.

— Ну, что, тёзка? Будем ждать гостей? — спросил у меня Боря.

— Каких гостей? О ком ты говоришь?

— О Михаиле Потапыче, естественно. Может быть, ночью он явится сюда с семьёй.

— Не шути так, тёзка. Нам не надо таких гостей.

— Это от нас не зависит. Надо ружьё зарядить жаканами.

— А мелкашка зачем?

— Воробьёв будешь гонять.

— Ты уже встречался с медведем?

— Конечно. И не один раз.

— И как он?

— Ну, как? Поздоровается и уходит.

— Всё шутишь. А если всерьёз?

— А если всерьёз, то лучше бы с ним не встречаться, особенно сейчас, когда он проснулся после зимней спячки. Голодный, лютый.

— Если он к нам придёт доедать сгущёнку, мы стрелять должны?

— Лучше его не трогать. До поры, до времени.

— Ты меня очень успокоил, тёзка.

— Вот такой я. Люблю людей успокаивать.

— А ты медвежатину ел?

— Много-много раз.

— Какая она на вкус?

— Жёсткая, но на голодный желудок очень даже ничего!

— Попробуем, — я выдал неуместную шутку, — всё равно нам два дня есть нечего, кроме вот этих уцелевших банок с тушёнкой, да сахарок со снегом.

— Когда Игорь обещал прибыть сюда с грузом?

— Если самолёт, как говорят, будет на ходу, то завтра-послезавтра должны прилететь.

— Я слышал, что у нас будет лошадь и собака?

— Да, Акраминский мне говорил.

— Они тоже самолётом прилетят?

— Издеваешься?

— А как же? Пешим ходом?

— Здесь километрах в двадцати есть большая стационарная база. Там драга стоит на реке, золото моют. Так вот, у них есть наземное сообщение с Певеком. Акраминский общался с ними и договорился, чтобы привезли сюда животных.

— Ну, поживём, увидим. А ты уже ездил на лошади верхом?

— Да, приходилось пару раз.

— А я вот уже четыре года мыкаюсь по разным партиям, но ни в одной не было лошади. А хочется разок проехать.

— Проедешь, тёзка. А ты откуда родом?

— Я — ленинградец. Во время войны нас с мамой эвакуировали на Урал. Потом мы вернулись обратно в Питер. После освобождения. Наверно, с тех времён у меня появилась тяга к путешествиям. И я рванул сюда. Мне нравится.

— Я тоже люблю путешествовать, бывать в новых, неизвестных местах.

— Выходит, мы не только по именам тёзки, но и по своим склонностям к путешествиям.

— Выходит так. Ну, ладно. Давай поработаем. Снег почистим возле палатки и надо подготовить площадки для установки тех палаток, которые прибудут завтра.

— Хорошо, что Володя нам лопаты положил.

— Он тоже работал в тундре, уже несколько лет. Опыт имеет. Акраминский знает, кого надо брать в партию. Грамотный мужик во всех отношениях.

— Я слышал о нём, но как-то не доводилось вместе работать.

Мы сняли свою, ранее установленную палатку, почистили снег, вынесли на солнышко кукули для проветривания.

Один час работы, и наш брезентовый домик стоял, как вкопанный.

— Для утепления, потом мы изнутри обошьём палатку белым полотном. Получится двухслойный полярный дом.

— Думаю, что если ещё вернутся морозы, то и в двухслойной палатке будет не курорт, — высказал я свои предположения о комфортной жизни в палатке.

— Мы поставим буржуйку, когда привезут весь груз.

— Где, в палатке?

— Нет, возле входа.

Мы усмехнулись хорошей шутке Бориса.

— И всё-таки, как буржуйку устанавливать внутри? Куда дым будет выходить?

— Ну, ты наивный, тёзка. Конечно, на улицу. Ставится на буржуйку труба и выводится наверх.

— А палатка от трубы не загорится?

— Не имеет права. Возле трубы мы положим лист железа. И всё будет, как надо!

— ЗдОрово!

Для начала мы устроились неплохо, морозов пока нет, значит, выдержим, в кукулях не замёрзнем. Вот только с едой небольшая проблема. Сгущёнка, сахар, галеты — вот и всё наше богатство.

К вечеру, вопреки моим ожиданиям, апрельская погода проявила свой нрав — стало резко холодать, ветер усиливался. Температура упала ниже нуля. Кукули — великолепное изобретение. И при минусовой температуре спать было тепло. Кукуль шьётся из оленьей шкуры, шерстью внутрь. Волосы у оленя полые, трубчатые и очень хорошо удерживают тепло. Местные жители веками используют оленя, как источник еды, жилья, одежды, транспорта.

Спать в промёрзшей палатке не было холодно, только к утру входное отверстие спальника покрылось инеем от замёрзшего выдыхаемого воздуха. Совсем не хотелось вылезать наружу, но дневной свет уже давно проникал сквозь полотно палатки.