Борис Наумов - А почему бы и нет

— Борёк, — слышу голос тёзки.

— Я здесь, — отвечаю, — доброе утро.

— Не только доброе, но ещё холодное и голодное.

— Будем, есть галеты со сгущёнкой.

— Я сейчас вылезу из своей норы, вскипячу на нашей спиртовочке воду и…

— Где ты воду возьмёшь?

— Чудак, да везде вокруг нас вода, только белая, скрипучая, очень гигиеничная, даже лечебная.

— Понятно, но у нас и чайника нет.

— Зато есть котелок.

— Мне не хочется вылезать.

— Лежи пока. Я потом тебе горячий завтрак в постель принесу.

Мы хохотнули. Настроение постепенно улучшалось.

Через несколько минут Боря поднёс мне кружку с кипятком и галету с намазанным сверху сгущённым молоком.

— Царский завтрак, государь.

— Шути, шути, холоп. Сам тоже выпей, угощаю тебя с государева стола.

Прорвавшись сквозь заиндевевший лаз, я принял угощение и с удовольствием прогрел внутренности кипятком.

— А мороженая сгущёнка неплохо глотается с галетой — похвалил я царский завтрак.

— Главное в этом деле — кипяточек.

— Да, уж, мне даже жарко стало, я вылезаю.

Закончив завтрак, мы — сытые и довольные вылезли на свет божий. Солнце снова пригревало, прогоняя ночной холод.

— Переделали вчера всю работу, высказался я о предстоящем дне, — а теперь и делать нечего.

— Будем дорожки расчищать, танцплощадку сделаем, чтобы весело встретить завтрашних прибульцев.

— Не прибульцев, а прилётцев.

Так шутливо ведя беседу, мы тогда ещё не предвидели ожидающих нас неприятностей.

К вечеру мы услышали рычанье и увидели важно вышагивающего в нашем направлении косолапого гостя. Мишка, видно, надеялся, что, оставленное ранее, лакомство ожидает его с нетерпеньем и шёл, не спеша. Он подошёл и остановился на расстоянии сотни метров, потом, подняв морду кверху, стал принюхиваться.

— Дай мне патроны с дробью, — попросил меня Боря. — Я один ствол заряжу дробью, другой — жаканом.

— Зачем дробью? Может быть, оба ствола жаканами?

— Нет, я сначала попробую его отпугнуть выстрелом дробью вверх.

— А потом?

— Потом будем смотреть по обстоятельствам. Жаканы тоже не убирай. Пусть здесь лежат. Может быть, два раза придётся в него стрелять, если он не испугается первого выстрела и пойдёт на нас.

Странно, но у меня не было ни страха, ни уверенности в положительном исходе нашей встречи. Было какое-то чувство обыденности, будто с медведями мы встречаемся каждый день. Даже больше скажу, где-то внутри зарождался интерес и желание получить наслаждение от этой ситуации.

Мишка стоял на том же месте, крутил головой, как будто размышлял, стоит ли оставшаяся сгущёнка риска нарваться на пулю.

Медленно гость начал приближаться к нашей палатке. Боря сделал выстрел вверх. Звук в ещё морозном воздухе прогремел угрожающе. Медведь замедлил шаг, но не остановился. Шаг шагом он приближался к тому месту, где раньше стояла палатка со сладким угощеньем. Уцелевшие банки мы с Борисом забрали к себе в палатку, а банки, помятые сладкоежкой ранее, валялись на снегу и всё ещё излучали манящий запах.

Борис снова зарядил дробью патрон. Он, всё-таки надеялся на благоразумие зверя и ждал мирного с ним расставанья.

Да, я бы не смог так терпеливо ждать и не провоцировать медведя на смертельный шаг. Смертельный — для нас или для него!

Опыт и расчётливость моего тёзки разрешили опасную ситуацию бесконфликтно.

Как будто понимая наше состояние и решимость, Миша подошёл к пустым помятым банкам, попробовал достать оставшуюся в них сгущёнку, потом, хитро посмотрев на нас, пошёл прочь от лагеря.

Я, хоть и вёл себя спокойно, надеясь на друга, всё же после удаления пришельца почувствовал прилипшую к спине влажную рубашку.

— Вот так мы здесь и живём, тёзка, — сказал Борис, положив двустволку на снег.

— Как думаешь, придёт он снова?

— Трудно сказать. Судя по его мирному поведению, у него не осталось надежды поживиться здесь ещё чем-нибудь.

— Главное, чтобы он ночью не явился.

— Да, это была бы более серьёзная встреча. Насколько мне известно, медведи ночью не выходят на охоту. Хотя… чем чёрт не шутит!

— Когда бог спит, — Продолжил я известную поговорку.

— Ну, в общем, мы с честью вышли из этой ситуации. Это первый наш с тобой успех в геологической работе.

Мы собрали оставшиеся банки, отнесли их ближе к реке и закопали в снег.

— Боря, как ты думаешь, найдёт он их?

— У него нюх звериный, может и унюхать.

— Я вот думаю, как он банки вскрывал, зубами что ли?

— Думаю, что лапами сдавливал, силища у него нечеловеческая.

Солнце снова стало ласково пригревать. Проталины на пригорках становились всё больше и больше.

К вечеру мы ещё раз вскипятили «чай» и, вместо медведя, наслаждаясь галетами со сгущёнкой, устроили себе сладкий ужин.

— Завтра мы наверстаем упущенное, — после ужина сказал Боря.

— Что ты имеешь в виду?

— Поедим нормальную еду. Тушёночку с макаронами. Ты ел когда-нибудь китайскую свиную тушёнку «Великая стена»?

— Нет, не доводилось.

— Ох, вкусняшка. Мясо свиное кусками, жиру не много.

— Ты только один день сидишь на галетах, а уже бредишь вкусной едой, — не то упрекнул, не то одобрил я слова коллеги о мясной тушёнке. Я не так часто в своей жизни пробовал мясную тушёнку, тем более, «Великую стену», никогда.

— А что нам ещё делать? Света нет, тепла нет, хоть, в мечтах себя побаловать!

— Да, уж, я согласен с тобой. Слова иногда согревают, особенно ласковые.

— Когда завтра появится наша еда, ты уже не будешь мечтать о китайской тушёнке?

— Нет же, Боря. Я не имею образования, но в душе я — геолог, мечтатель, путешественник. Так, что я могу жить и припевать в любых условиях: и в комфортных, и в суровых.

— Я тебе верю. Вот как здорово ты с медведем сегодня разобрался. Один выстрел! И то — холостой! И вопрос решён!

— Ну, ты тоже молодец, — похвалил он меня, — первая встреча с косолапым, и ты без паники. Я видел новичков в подобных ситуациях, которые сразу наложат в штаны, и медведь от их запаха нос воротит.

Я одобрительно заржал, снова переживая сложную ситуацию.

Ещё один день закончился. Когда стемнело, мы полезли в свои «норы» — спальные мешки. С вечера они были ещё мягкие, приятные, не обрамлённые инеем и сосульками.

— Спокойной ночи, дружище, — пожелал мне Борис и положил ружьё, заряженное жаканами возле себя.

Я ничего не сказал, кроме пожелания «спокойной ночи», только одобрительно кивнул в сторону ружья.

Через минуту, когда Боря забрался в кукуль, я спросил:

— Думаешь, придёт?

— Ничего я не думаю. Это я так, на всякий случай. Должно же где-то лежать ружьё. Вот и пусть лежит возле меня. Если прикажешь, ведь ты мой начальник, отдам его тебе.

— Не финти, друг. Ты мой подчинённый, вот и охраняй меня.