Борис Наумов - А почему бы и нет

— Какие? — Заинтересованно посмотрел Володя на Льва.

— До тридцати и сорока с минусом.

Акраминский открыл вторую бутылку вина и разлил его по бокалам.

— Я хочу сказать тост, — попросил слова Тараканский. — Не один сезон я работал в разных партиях, во многих местах нашей страны и за рубежом. Геологическую трудную жизнь знаю не по рассказам. Бывали у меня сезоны разные: и удачные, и трудные, но всегда было важно сохранять весь состав партии до конца. Поэтому предлагаю тост «За наш небольшой коллектив, за то, чтобы мы понимали, поддерживали друг друга, не оставляли в трудную минуту. За нас, друзья!»

Я с удовольствием поддержал этот тост и с не меньшим удовольствием выпил ещё бокал приятного вина.

Мы долго ещё сидели в «командирской» палатке — ели, пили, разговаривали о нас, о геологах вообще, о предстоящей работе и ещё о всякой-всякой ерунде.

Следующий день Акраминский объявил днём адаптации:

— Вчера у нас был смешанный день: прилёт, знакомство с местностью, великое строительство и, наконец, торжественное открытие нового полевого сезона Теюкуульской партии. Сегодня, как вы понимаете, мы ещё не будем выходить в маршруты. Объявляю сегодняшнюю среду днём адаптации.

— Что это значит? — спросил я.

— Это значит, что мы будем адаптироваться, — опередил с ответом начальника инженер-геолог Тараканский.

— Каким образом? — заинтересовался перспективой белорус Володя.

— Значит, вот что, — взял Акраминский в свои руки дальнейший разговор. Посмотрим сначала по карте возможные ближайшие маршруты. После этого пройдём по намеченным направлениям, чтобы узнать состояние снежного покрова и возможность проведения качественной геологической съёмки. Если снег ещё лежит сплошным ковром по тундре, то придётся пару-тройку дней подождать. Сейчас солнце стало хорошо пригревать, и таяние будет интенсивным.

— Ориентируясь на прошлые годы, скажи, когда окончательно обнажались геологические структуры? — спросил Лев Владимирович.

— Бывало по-разному. Один год уже первого апреля мы начали свои работы. Ну, и надо понимать ещё одно природное северное явление. В холмистой тундре снег сходит быстрее, в низинах и, особенно, в руслах рек, он лежит до июня и даже до июля.

— А здесь как? — захотел Борис узнать нашу ближайшую перспективу.

— Как видно на карте, здесь рельеф благоприятный — есть и холмистая местность, но и низина тоже присутствует.

Предстоящую ночь мы с Борисом и Володей будем спать, как короли — на деревянных нарах и в натопленной палатке.

— Так, ребятки, — сказал самый опытный среди нас полярник, — печку мы с вечера протопим, будет жарко. Но тепло до утра не продержится, поэтому нам надо установить очерёдность утреннего подъёма. Кто-то должен первым встать, затопить буржуйку и приятным теплом встретить своих «сокамерников».

— Кофе в постель, — опередил я Бориса.

— Нет, кофе будет потом, а сначала надо нагреть наши хоромы. Десять минут и, пожалуйста, господа геологи, вставайте, атмосфера готова для приёма кофе или чая.

— Ты всё знаешь, поэтому будешь первым дежурным, — высказал своё предложение Володя.

— Хорошо, я согласен. Только не дежурным, а утренним дневальным, — не возражал Борис против предложения Володи.

Мы влезли в свои кукули, но в палатке было жарковато, пришлось оголять руки и тело до пояса.

Разговоры у нас продолжались ещё полчаса, пока из левого угла не раздался храп белоруса. Вскоре и мы — два Бориса — отошли ко сну.

После тщательного анализа наши старшие геологи наметили ряд возможных направлений будущих маршрутов. Я тоже участвовал в рассмотрении планов на ближайшие дни. Акраминский, как опытный руководитель и знающий специалист старался не отделять меня от любых геологических обсуждений. Я с удовольствием подключался к разговору и нередко давал дельные предложения. Не буду раньше времени хвастаться своей полезностью среди инженеров-геологов, но отмечу ещё раз: техникум дал нам обширные знания в объёме, вполне достаточном, для качественной работы в любом направлении.

Объединившись в две пары — Тараканский с Володей и я с Борисом — мы вышли в первые маршруты. Начальник остался в лагере по причине неполного выздоровления.

Хоть весна уже давала о себе знать приятным теплом, мы были одеты и, особенно, обуты с расчётом неожиданных природных колебаний. На ногах в обязательном порядке у всех были болотные сапоги, надетые на суконные портянки. Тёплые куртки, рукавицы, шапки и ещё в дополнение ружьё да запасы еды на день и водичка были нашим исходным грузом при выходе из лагеря. Тараканскому с Володей достался американский винчестер — автоматическое ружьё с нарезным стволом. Откуда он взялся в нашем управлении — никто не знает. Скорее всего, он остался от американских предпринимателей прошлого века, пробиравшихся через Берингов пролив на русскую Чукотку за пушниной. Как говорили специалисты, мощность выстрела винчестера такова, что спокойно пробивает череп медведя. Наше ружьё, заряженное жаканом, тоже справится с грозным зверем, если владелец его не промахнётся и не даст дёру.

Очень непривычно и тяжело шагать по мокрой тундре в болотных сапогах. Но зато безопасно и удобно идти и по ещё рыхлому снегу, и по обнажившейся тундре, с кочками, высотой до тридцати сантиметров, и с водой между ними. Любая другая обувь уже с первых шагов была бы наполнена холодной водичкой.

Мы, по геологическим правилам, старались идти по тем местам, где были видны выходы коренных пород, чтобы можно было замерять азимут и угол залегания пластов породы. Всю информацию я отмечал на карте, получая геологическую обстановку нашего маршрута.

Борис шёл рядом со мной и, почти всю дорогу, что-то говорил, рассказывал. Я его слушал, но не всегда улавливал смысл слов, основное внимание, уделяя работе, фиксированию текущей геологической обстановке. Мне бы не хотелось в своём первом маршруте допустить брак или просто пропустить что-нибудь существенное. Но Боря молодец, он не обижался на меня за то, что я не отвечаю ему. Скорее всего, он говорил сам с собой, чтобы не было скучно. Его рюкзак за спиной не очень быстро наполнялся образцами пород, которые мне, с помощью геологического молотка, удавалось добыть в редких выходах коренных пород.

Наш маршрут, как и было запланировано, продолжался часов пять с небольшим. Мы вернулись, с непривычки, уставшие, но довольные. Ноги, навихлявшиеся по скользким кочкам, гудели от усталости и требовали немедленного освобождения и отдыха.

Когда мы подошли к лагерю, увидели там Тараканского и Володю, уже возвратившихся с маршрута.

— Здравствуйте, трудяги, — Встретил нас Акраминский с редко появляющейся улыбкой на его лице. В прищуре его глаз я заметил удовлетворительный блеск. Видно, он немного волновался, отправляя нас в первый самостоятельный маршрут.