Борис Наумов - А почему бы и нет

День заканчивался удачно. Игорь Иванович, неожиданно для всех нас, приготовил еду. Я не могу сказать, что это был изысканный обед, но сам факт заботы начальника о подчинённых без показа малейшей гордыни, стоит очень дорогого. Мне вспомнились слова Тараканского в его тосте о взаимовыручке и понимании людей в коллективе. Поступок начальника явился подтверждением такого поведения.

Дни становились всё длиннее и теплее. Снег быстрыми темпами исчезал не только на пригорках, но и в низинах. Талая вода интенсивно заполняла в тундре все пространства между кочками. Ходить стало, совсем трудно, перешагивая с кочки на кочку и периодически соскальзывая в талую воду. Сквозь вечную мерзлоту она не впитывалась в почву, а ждала длительного испарения. Вот теперь я понял и оценил удобство и необходимость болотных сапог. При выходе на очередной встретившийся пригорок, где десятками чернели норы наших любимых евражек, мы с удовольствием садились на тёплую землю и отдыхали, подняв уставшие ноги кверху.

К середине мая день уже перестал быть сменой ночи. Солнце крутилось по кругу, то поднимаясь, то опускаясь по отношению к горизонту.

Однажды Акраминский позвал меня в себе в палатку и сообщил мне новость:

— Только что я говорил по рации с главным геологом Управления Илларионовым. Он сам мне позвонил и сказал, чтобы ты завтра прилетел в Певек и непременно зашёл к нему для разговора.

— Что-то случилось?

— Мне он об этом не сказал.

— Как я могу прилететь?

— Завтра вертолёт будет лететь в геофизическую партию и на обратном пути завернёт к нам, чтобы тебя забрать.

— Даже так? Почему такая срочность?

— Не знаю, Борис, не знаю. Заодно, при возвращении заберёшь два ящика сгущёнки и мешок сахара на замену подарка Михаилу Потапычу.

— Вот это сервис!

— Да, да! Величина ты, оказывается, в геологическом мире! Поэтому любой транспорт — в твоём распоряжении.

Шутки шутками, но вызов меня в срочном порядке, да ещё с предоставлением вертолёта, меня сильно озадачил. Когда я рассказал об этом своим соседям по палатке, они были удивлены не меньше меня.

— Такое бывает только в случае смерти близкого человека, — не корректно предположил Боря.

— Или пожара в твоём доме, — не менее уважительно высказал своё мнение Володя.

— Ни того, ни другого у меня в Певеке нет, поэтому ваши домыслы совсем не обоснованы.

— А ты сам, что думаешь?

— Если бы надумал что-нибудь, я бы к вам не обращался.

— Да, задал ты нам загадку. Без пол литра не разберёшь.

— Ладно, привезу я вам пол литра. Вам что лучше, вина или шампанского?

— Да, не надо ничего, сам только возвращайся. А то, думается, что при таком экстренном вызове тебя куда-нибудь хотят перевести.

— Нет, он бы сказал, и обратный рейс со сгущёнкой и сахаром не планировал.

— А что, сгущёнка и сахар без тебя не могут долететь?

— Могут, могут. Вы, хоть не нагнетайте обстановку, мне и так тошно.

Всё произошло так, как и сказал Акраминский. Вертолёт опустился невдалеке от палаток. Пилот не выключал двигатель, ожидая моего прихода.

Прилетев в Певек, мы приземлились даже не на аэродроме, а на стадионе недалеко от нашего Управления. Я сразу побежал к Илларионову, чтобы скорее разгадать загадку. Главный геолог был на обеденном перерыве в поселковой столовой. Ещё полчаса у меня было для приведения в порядок своих нервов.

Наконец я увидел, медленно шагающего по коридору, хозяина кабинета, возле дверей которого я нервно дефилировал туда-сюда.

— Здравствуй, Наумов, — протянув мне руку, сказал Главный. Я удивился, что он в полутёмном коридоре, да ещё после одной-двух коротких встреч, узнал меня без вопросов.

— Здравствуйте.

— Заходи, присаживайся. Я знаю о вашей зимовке без нашей помощи, но, так уж получилось, не смогли… помочь.

— Ничего, всё обошлось, — ответил я, но сам думал о другом: зачем я здесь и кому понадобился.

— Завтра полетишь обратно. Я распоряжусь, чтобы продукты погрузили в вертолёт. Завтра в десять.

— Хорошо, я буду готов.

— А вызвал я тебя вот для чего, — медленно говорил Илларионов.

Дыхание у меня спёрло. Не моргая, я смотрел на него и на то, как он из своего стола достал бумагу и рассматривал её, словно видел в первый раз.

Второго пока не присылают. Итак, Борис, вот эта повестка у меня. Ты её не видел и я её в руках не держал. Ты всё понял?

Я не мог ничего ответить, пока не успокоится моё стучащее сердце и не восстановится дыхание.

— Да, мне всё понятно. Я ничего не получал, и ничего не знаю.

— Ты в полевой партии, и связи с вами нет.

— Как сейчас нет, так и не предвидится.

— Ты сообразительный. Молодец. Ценю таких.

— Послужу потом, после возвращения на камералку.

— Я так и рассчитывал. Всё. Вопросы решены. Иди до вечера погуляй. Кстати, семейное общежитие сдано, тебе выделено место в комнате с твоими дружками.

— Какими? — не сразу я сообразил.

— Есть такие Редченко, Шахтёров. Знаешь?

— Конечно. Мы учились в одной группе и приехали сюда вместе.

— Вот, вот. В таком случае вам не будет скучно. Ордер на поселение можешь сегодня получить в отделе кадров. А заселишься… после возвращения.

— Спасибо, спасибо, — больше я ничего сказать не мог, — чувства переполняли меня, хотелось что-то делать.

— До свидания, помни договор, — так же по-доброму, как и встретил, попрощался со мной Главный геолог.

Не стоит рассказывать, как я провёл остаток дня. Помню только, что до самого вечера я не подумал о том, что не только сердце и голова, но и желудок тоже хочет чего-нибудь хорошего.

Вертолёт был загружен, и я успешно вылетел в свою Теюкуульскую партию.

Меня встретили, как героя, вернувшегося с поля боя. Акраминский и Борис стояли возле палатки и махали нам руками. Володи и Льва на базе не было, видимо, вышли в очередной маршрут.

— Ну, как? — первый вопрос задал начальник партии.

Я не знаю, что на меня нашло, похоже, я чуть-чуть сошёл с ума. Я не спешил с ответом. Как я мучился целые сутки, так пусть и они пять минут поволнуются!

— Боря, давай выгрузим сладости. И сгущёнку, и сахар доставили в полной сохранности.

— Ты скажи сначала, для чего тебя вызывали?

Акраминский понимал моё состояние и поведение. Поэтому больше вопросов не задавал.

— К ордену представили нас с тобой, Боря. И меня и тебя за успешную зимовку и длительную голодовку.

— Да, брось ты. Шутишь! — у Бориса не сразу сработала соображалка, и он, нехотя, поверил в мою неправдоподобную шутку.

— Что брось? Вот сейчас перенесём вещи на склад, и я передам тебе орден.

С минуту Борис переваривал небылицу, потом поняв её, громко захохотал.

— Ну, ты даёшь, тёзка. Так можно и дуба дать!

— Ладно, вместо ордена получишь банку сгущёнки. Согласен?